Цивилизация
В среду Мосгорсуд отказался освободить из-под стражи двух участниц панк-группы Pussy Riot. Надежду Толоконникову и Марию Алехину хотят осудить по ч. 2 ст. 213 УК (хулиганство, совершенное организованной группой лиц) за их предполагаемое участие в скандальной акции в храме Христа Спасителя 21 февраля. Перед зданием суда сочувствующие Pussy Riot активисты устроили несколько одиночных пикетов. В руках они держали плакаты с требованиями освободить Толоконникову и Алехину. На акцию пришли и противники задержанных — они поливали пикетчиков «святой водой».
Во время заседания по жалобе на арест Толоконниковой активист арт-группы «Война» Петр Верзилов сообщил, что у здания Мосгорсуда задержаны три пикетчика, среди них активист Давид Абрамов. По его словам, виной тому стали вставшие рядом провокаторы. В свою очередь, член совета православных общественных объединений при синодальном отделе по взаимоотношениям церкви и общества Дмитрий Пахомов заявил о задержании православного пикетчика Александра Босых, который выступал на стороне противников панк-группы.
В пресс-службе столичного главка «Газете.Ru» пояснили, что задержан был один человек — зачинщик потасовки, но всего в отделение были доставлены трое — в том числе потерпевший и свидетель.
Задержанный, скорее всего, будет привлечен к административной ответственности, сказали в полиции, но не смогли уточнить, по какой статье.
На заседании суд отказался включить в процесс в качестве защитников двух представителей уполномоченного по правам человека в России Владимира Лукина. Судьи также усомнились в подлинности подписей граждан под обращением в защиту арестанток. Всего было предоставлено два документа: один — с подписями, собранными в интернете (около 300 граждан), другой — ручкой на бумаге (48 человек, среди них Андрей Ерофеев и Гарри Каспаров). «Почему тогда подпись сотрудника полиции не заверяется?» — удивлялась адвокат Виолетта Волкова.
Защита также заявила, что судья Таганского суда Светлана Александрова, арестовавшая участниц группы, могла иметь «личную неприязнь» к Надежде Толоконниковой. Адвокат Николай Полозов вспомнил акцию арт-группы «Война» «Тараканий суд» — в поддержку организаторов выставки «Запретное искусство», которых судили в Таганском суде в прошлом году. Тогда активисты выпустили тараканов в коридорах суда. По его мнению, Александрова могла обидеться на Толоконникову. Защитники вновь выступили против довода следствия, что Толоконникова может скрыться, так как у нее была найдена «социальная карта» Канады. «Это страховая карта, которая не дает права проживания или въезда на территорию Канады», — говорили адвокаты. Они также заявили, что следствие не привело никаких доказательств того, что Алехина не занимается воспитанием своего пятилетнего сына (активистка является студенткой и находится на иждивении матери).
Выслушав все доводы, судьи отказались отпускать активисток на свободу. Толоконникова и Алехина останутся под стражей до 24 апреля. Пресс-служба омбудсмена сообщила, что он намерен обжаловать это решение.
Хулиганство с юридической точки зрения
Вопрос, почему действия активисток Pussy Riot были классифицированы как «хулиганство» (ст. 213 УК), а не «оскорбление религиозных чувств граждан либо осквернение почитаемых ими предметов» (ч. 2 ст. 5.26 КоАП) или, например, «экстремизм» (ст. 282 УК РФ), большинство юристов предпочитают обходить стороной. Защитник участниц панк-группы Николай Полозов объясняет это тем, что за экстремизм Уголовный кодекс предусматривает меньший срок — пять лет, а за хулиганство могут дать семь. За административное нарушение максимальное наказание — тысяча рублей.
Представители прокуратуры после заседания отказались от комментариев на счет того, исходя из какого принципа была выбрана статья для Pussy Riot. Также «Газета.Ru» обратилась с соответствующим запросом в ГУ МВД по Москве, но пока официальный комментарий в полиции пока не последовал.
В неформальной беседе источник «Газеты.Ru» в правоохранительных органах заявил, что активисткам вменили статью Уголовного кодекса «хулиганство», «потому что было грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу и совершенное по мотивам политической и религиозной ненависти группой или по предварительному сговору, и все эти признаки перечислены в 213 статье». У хулиганства и экстремизма, пояснил он, разный состав преступления: у действий, подпадающих под статью 213, — материальный (или завершенный), а по 282 статье — формальный, то есть носящий побуждающий характер. «Грубо говоря, если бы они призывали прихожан скакать вместе с ними и выкрикивать лозунги против власти, это был бы экстремизм, — сказал он. — А так они просто скакали, поэтому состав завершенный».
Уголовное преследование, а не административное, по его словам, наступило из-за «тяжести последствий»: событие было слишком резонансным.
«Если говорить грубо, если вы подойдете к человеку и назовете его дураком, это мелкое хулиганство (то есть административное правонарушение — ст. 20.1 КоАП), а если вы при этом будете выкрикивать бранные слова и скакать по улице — это уже хулиганство, за которое следует уголовное преследование, — отметил собеседник. — В любом случае это квалификация следствия, а суд потом решает, правильная она или нет. Все признаки по статье 213 в данном случае присутствуют».
Впрочем, многие из других юристов, опрошенных «Газетой.Ru», заявили, что случай с Pussy Riot сложный, потому что «в законодательстве размыто понятие хулиганства».
Бывшая судья Тамара Морщакова считает, что определение хулиганства очень неопределенно, но, тем не менее, в законе определяется «как грубое нарушение общественного порядка, как явное неуважение к обществу». По ее мнению, в данном случае вопрос, что вменять Pussy Riot, «очень сложен», поскольку связан с религиозной культурой и зависит от восприятия и целей активисток и восприятия общества. «Мы следуем каким-то традициям, не важно, считаем ли мы их целесообразными. Нужно соблюдать регламент. Если они пришли молиться — это одно побуждение. Надо думать о том, насколько согласованы интересы одних и других», — заявила Морщакова.
Юрист Андрей Князев негативно оценил поступок активисток. «Это проявление своей дерзости, наглости и неуважения к собравшемуся обществу», — заявил он. Тем не менее юрист не уверен, что акция подпадает под статью «хулиганство». «Я бы признал, что, если ни у кого не было телесных повреждений, это административная статья», — сказал эксперт. «Вряд ли реальный срок послужит хорошим уроком для общества, думаю, это выходка от молодости и от глупости, а не от политической позиции, думаю, власти слишком жестко отреагировали», — добавил Князев.
Юрист Сергей Насонов также уверен, что поступок активисток может быть максимально расценен как правонарушение, а не как преступление. «В Европе и Америке много примеров, когда художники устраивают провокационные акции. Нужно исходить из цели. Это просто акт творчества, потому что сам текст не направлен против православных и в нем нет суждений, направленных на унижение кого бы то ни было», — говорит он.
А правозащитник Павел Чиков считает, что состава преступления в действиях вообще Pussy Riot нет, а их акция была «реализацией свободы слова».
Бывший следователь МВД, а теперь адвокат, Владимир Жеребенков, в свою очередь, сомневается, что дело активисток при такой квалификации будет иметь судебную перспективу.
«Ну да, действия были вызывающими, но они исполнили песню, это творческое проявление. Грубого нарушения порядка я не вижу. На мой взгляд, цинично было заключать под стражу по этой статье, тем более женщин», — сказал он. Адвокат уверен, что фактические обстоятельства произошедшего не составляют состав преступления по статье «хулиганство». «Как я понял, сперва они попрыгали перед иконостасом, а затем наложили звук, то есть звук составлялся в другом помещении, это монтаж, — отметил он. — Есть место, есть время совершения преступления, а они расходятся. К сожалению, наши следователи принимают решение на усмотрении чиновников, а в данном случае оно подогревается чиновниками РПЦ. Их решили высечь. Почему — допускаю, потому что они выступали против правительства, Владимира Путина. Они высказали свое мнение. Сейчас церковь занимает серьезное место в обществе, и она, к сожалению, становится политизированной». По его мнению, действия панк-группы могут квалифицироваться максимум как административное «мелкое хулиганство».
Культурно-политический аспект
Культурологи, филологи и философы сходятся во мнении, что «панк-молебен», как назвали Pussy Riot свое выступление в храме Христа Спасителя, — это акция современного искусства. Одни называют перформанс «глупым» и «провокативным», другие считают, что активисток поймали в разгар поисков новой эстетики.
Культуролог Кирилл Разлогов характеризует акцию панк-группы как «забавный эксперимент» и считает, что реакция церкви и государства ожидаема, но при этом неправильна, а противостояние Pussy Riot и государства и церкви — это прежде всего «логичная борьба между традициями и современностью». «Все такого рода акции, будь то «Осторожно, религия!» (скандальная выставка в Центре имени Сахарова. — «Газета.Ru») или лающий Кулик (Олег Кулик, современный художник. — «Газета.Ru»), встречается в штыки традиционной культурой, а оплотом традиционной культуры является РПЦ с ее фундаменталистскими традициями», — рассказал Разлогов.
«В культуре всегда есть пределы допустимого, а искусство всегда стремится их нарушить. Это одна из функций современного искусства», — добавил Разлогов.
Культуролог сравнил действия Pussy Riot, оскорбившие чувства некоторых верующих, с действиями политиков, оскорбляющих чувства части российского общества, и заявил, что наказание в этом случае бессмысленно, потому что оно, по его мнению, тормозит развитие общества: «Такого рода акции необходимы, чтобы доказать, что не все в культуре абсолютно и что за историю человечества тысячу раз менялось то, что считалось абсолютно незыблемым».
Похожего мнения придерживается и филолог, редактор журнала «Новое литературное обозрение» Ирина Прохорова. Она предположила, что, вероятно, спустя некоторое время акция будет восприниматься как поиски новой эстетики.
«То, что казалось пощечиной общественному вкусу, часто становится уважаемой классикой», — утверждает Прохорова.
Сама она считает акцию «глупой и не очень уместной», но ни в коем случае не хулиганской. По мнению редактора «НЛО», сложно определить рамки нравственности и этики в искусстве, особенно в законодательном порядке. «Суды над художниками всегда производят тягостное впечатление, а в такой сложной и щекотливой ситуации должны работать институты общественного мнения, где такие акции могут обсуждаться, осуждаться и подвергаться остракизму», — заявила Прохорова.
По мнению эксперта, «создание прецедента послужит радикализации общества и больше восстановит культурную общественность против института власти и института церкви». Кроме того, Прохорова полагает, что РПЦ стоило отреагировать на выходку в храме иначе. «Церковь призывает к миролюбию и милосердию, так, может, стоило представителям церкви встречаться с девушками и увещевать их. Почему-то главная функция веры гасить страсти и мирить людей не используется — наоборот, мы видим со стороны церкви призывы к воинственным действиям. Кто тогда будет проповедовать мир и согласие, если не церковь? Церковь не хочет заниматься просветительством», — сказала Прохорова. Редактор «НЛО» опасается, что такими темпами «институт веры превращается в придаток государства», вместо того чтобы «эволюционировать и заново пересматривать аспекты веры в современном обществе».
Возбуждение уголовного дела и резко негативная реакция церкви связана не столько с обидой на предположительное оскорбление чувств верующих, сколько с «политическими страстями» последних месяцев, говорит Прохорова: «Акция обрела политическую окраску. Мы создаем печальный прецедент преследования современного искусства и литературы, а это идеологический и политический рычаг воздействия».
Политолог Валерий Соловьев, напротив, уверен, что в самой акции и последовавшими за ней событиями нет никакой политической подоплеки. Но при этом он выступает за то, что активисток надо наказать за «акт кощунства». «Я не разделяю кровожадных устремлений тех, кто хочет их посадить. Думаю, что они заслуживают денежного штрафа. Это покажет всем, что есть запретные сферы, которые нельзя переходить. Это должно исходить из совести», — считает политолог. Кроме того, он уверен, что правосудие в данном случае пытается защитить права большинства.
«Современный политический дискурс основан на странной презумпции — защиты прав меньшинств. Но право меньшинства самовыражаться не должно нарушать право большинства иметь что-то святое», — говорит он.
Философ Андрей Ашкеров предположил, что часть общества восприняло «панк-молебен» как кощунство, потому что в результате акции под ударом оказались общепринятые правила приличия и принципы порядочности. Но при этом Ашкеров рассматривает поступок активисток как крайне неоднозначный. По мнению философа, есть два типа носителей культуры — добропорядочные интеллигенты и хулиганы-творцы, которые нарушают именно «те предписания, которые заботливо установлены полицейским государством». В этом заключена двойственность культурных деятелей. «Поскреби хулигана — и найдёшь интеллигента, ибо хулиган относится ко всяческим порядкам как к высшей реальности, которую надо завоевать приступом», — заявил Ашкеров. Философ считает, что в реакции церкви не хватает терпимости: «Церковь обращает идею терпимости прежде всего к себе. И это идет не на пользу самой церкви, ибо двойные стандарты лишают её статуса духовного авторитета». Кроме этого философ уверен, что Pussy Riot, того не осознавая, посягнули не на духовность, а на казенность, поскольку храм Христа Спасителя — новодел. «В этом смысле активистки более правоверны, чем иные прихожанки», — заявил Ашкеров.
Эксперт Института прав человека Лев Левинсон, предположил, что выходку Pussy Riot, можно считать «новым юродством».
«Юродивый в храме мог кричать и вести себя непривычным образом и передавать пророчества или проклятия и совершать какие-то нестандартные телодвижения. Именно такой взгляд как на современную форму юродства — самый правильный с точки зрения церковно-культурологической», — заявил Левинсон. Эксперт считает, что никакого кощунства в поведении активисток не было и «власти хотят извлечь максимальную выгоду, чтобы представить это как антицерковное и антиобщественное действие». «В словах ничего не было против Бога, церкви и религиозных ценностей, а было против Путина и патриарха Кирилла. Юродивые тоже обличали патриарха, и государство не должно было вмешиваться», — заявил Левинсон.
Церковь негодует
Впрочем, священники и церковники считают, что в оскорблении патриарха как раз и заключалась кощунственность акции. Председатель синодального информационного отдела Московского патриархата Владимир Легойда рассказал: «То, что говорится о святейшем патриархе, предстоятеле церкви, — это кощунство». Кроме этого, по мнению Легойды, на негативную реакцию повлияло и место, где активистки исполнили «панк-молебен». «Существует понятие священного пространства, сакральное пространство. Солия и амвон — это место, на которое миряне не могут заходить без благословения. Это определено порядком поведения в храме, причем он основан не на условностях, за этим стоит подлинная реальность», — заявил он. Кроме того, Легойда считает, что все, кто обсуждает активисток и их акцию, принимают участие в популяризации Pussy Riot.
«Мы все выступаем в роли огромной пиар-компании в пиар-кампании», — заявил Легойда.
Председатель синодального отдела по взаимодействию церкви и общества Московского патриархата Всеволод Чаплин счел совершенно логичным позицию государства в отношении активисток. «Закон должен защищать граждан и то, что им дорого. Если защищаются многие государственные символы, защищаются честь и достоинство личности, почему не должны защищаться религиозные ценности, которые для многих людей дороже жизни, дороже чести, достоинства и государственных символов», — заявил Чаплин. По словам Чаплина, здесь речь идет о разжигании розни на религиозной почве, а это опасно, поскольку «может разрушить гражданский мир и стоить жизни большинству людей».
Священник считает, что осквернение почитаемых верующими предметов также должно наказываться как преступление.
«Административный кодекс предполагает санкцию за осквернение почитаемых верующими предметов, и я считаю, что эту норму стоит перенести в Уголовный кодекс, потому что преступление, о котором идет речь, очень опасно с точки зрения посягательства на гражданский мир», — уверен Чаплин. Встречаться с активистками, чтобы вразумить их, священник не считает нужным. «Если будет желание активисток, священник с ними встретится. Навязывать общение им никто не должен», — сказал Чаплин. О прощении Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной можно говорить только в том случае, если сами активистки выразят желание покаяться. В этом случае, по словам церковника, «их простит Бог, церковь и, наверное, это не оставит без внимания государство, потому что раскаяние смягчает вину даже по светским законам».
К их мнению присоединился и протоиерей Георгий Рощин. «Это кощунственная акция, которая была спланирована и проведена сознательно и привела к нарушению общественного порядка. Конкретный человек не должен переступать ту грань, которая нарушает нормальное течение жизни, это соблюдение мира и стабильности во всем обществе», — заявил Рощин. По мнению священника, в их поступке должно разобраться правосудие. «Чтобы чувства никому не было зазорно оскорблять, есть правовые нормы, которые будут применены», — сказал он. Рощин считает, что место проведения акции — это «отягчающее обстоятельство». Возможность прощения церковью активисток священник не исключает, однако для этого по его словам активистки сначала должны искренне раскаяться: «Если человек сам не ищет прощения — как его можно простить?»
