Цивилизация
В четверг Верховный суд отменил оправдательный приговор Мосгорсуда в отношении бизнесмена Владимира Луковского. В сентябре присяжные признали его невиновным в убийстве председателя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане (РФИВА) Михаила Лиходея и его телохранителя Валерия Нурина в 1994 году. Прокуратура обжаловала приговор, заявив, что председательствующий судья Андрей Расновский необоснованно ограничил сторону обвинения в представлении доказательств. Кроме того, прокурор сообщил, что оправдавший в итоге Луковского суд на процессе сделал стороне защиты более сотни замечаний — как уточнили в прокуратуре, адвокаты подсудимого «неоднократно поднимали вопрос о национальной принадлежности» Луковского, «якобы ставшего жертвой притеснения евреев в России», а на прениях подсудимый выступал с Торой в руках.
В итоге Верховный суд согласился, что дело нужно пересмотреть.
Впервые Луковский был задержан в рамках расследования убийства Лиходея в сентябре 1997 года вместе с предполагаемым соучастником убийства Александром Хинцем. Три года подозреваемые провели в СИЗО в ожидании суда. В 2000 году Мосгорсуд, куда наконец были направлены материалы следствия, вернул дело на доследование. Срок содержания под стражей у обвиняемых истек, и они были выпущены на свободу. В 2004 году материалы дела снова попали в Мосгорсуд, но на заседание явился только Хинц. Луковский к тому времени скрылся за границей. Хинц дал признательные показания и был осужден на 15 лет. Сейчас он отбывает наказание в Челябинской области. Объявленный в международный розыск Луковский в 2008 году был заочно приговорен к 15 годам заключения. В мае 2010 года его поймали на территории Украины, а в январе 2011 года экстрадировали в Россию. Луковский не согласился с заочным приговором, и Верховный суд постановил провести судебные слушания с его очным участием.
По версии обвинения, убийство Лиходея произошло из-за финансовых конфликтов вокруг фонда. РФИВА был создан в 1991 году для защиты интересов инвалидов-«афганцев» и был освобожден от налогов и сборов. Среди желающих завладеть средствами РФИВА, по мнению следствия, был глава фонда Валерий Радчиков. В августе 1993 года он был освобожден от своих обязанностей, и на его место избрали Михаила Лиходея. Но Радчиков не согласился с решением совета фонда и при поддержке части региональных отделений продолжал работать. Среди поддерживавших Радчикова был Луковский. В период 1993—1994 годов он работал главным бухгалтером, заместителем гендиректора, а затем гендиректором промышленной компании «Интерфеникс», созданной для уставных целей и задач фонда. Радчиков, полагая, что он и его сообщники «смогут извлечь материальную выгоду из финансово-хозяйственной деятельности фонда», решил устранить Лиходея и, по мнению следствия, поручил исполнение его убийства Луковскому, который, в свою очередь, привлек своего знакомого Александра Хинца. 10 ноября 1994 года в подъезде дома, где жил Лиходей, прогремел взрыв: бомба была установлена в лифте. Лиходей и его охранник Нурин погибли. Вдова Лиходея погибла спустя два года — при взрыве на Котляковском кладбище во время поминок по мужу. С тех пор убийство Лиходея получило общественный резонанс.
Свою версию событий почти 20-летней давности сам Владимир Луковский изложил в интервью «Газете.Ru».
— Что вы делали в 1994 году, когда был убит председатель РФИВА Михаил Лиходей?
— Я тогда уже не работал с фондом, это было раньше. В 1992 году (тогда мне было 22 года) в круизе я познакомился с юристом Александром Трещевым, мы подружились, и в какой-то момент он предложил мне заняться работой с фондом «афганцев». Потом я познакомился с разными руководителями афганского движения, в том числе и с Валерием Радчиковым. Для работы с фондом мы организовали фирму «Интерфеникс». Учредителем фирмы являлся фонд, но для регистрации фирмы требовались две подписи — гендиректора и главного бухгалтера. Трещев расписался как гендиректор, а я — как бухгалтер. Поэтому потом многие писали, что я был главбухом, но я всего лишь поставил подпись, со временем мы наняли на эту должность другого человека. По сути, можно сказать, я был коммерческим директором. Официальной должности у меня вообще не было. Моей задачей было зарабатывать деньги, я искал клиентов, носился с контрактами, мотался по таможням. Параллельно я занимался и другими делами, ничего криминального. Тогда деньги зарабатывались легко.
Основная деятельность фонда началась в начале 1994 года, когда вступил в силу подписанный президентом Борисом Ельциным указ о предоставлении фонду таможенных льгот. Благодаря этому к лету 1994 года компания «Интерфеникс» заработала около $2,5 млн, часть из них должна была достаться и мне. Но гендиректор уволил меня и уехал в Америку. Приходить к Радчикову и что-то ему объяснять было бессмысленно. Какое-то время я сидел без дела. «Интерфеникс» был закрыт, но клиенты у меня остались, знакомства в таможне, и я начал развивать новый бизнес. В ноябре 1994 года из СМИ я узнал о том, что Лиходея убили. Я, собственно, воспринял это спокойно. Кто же мог подумать тогда, что это станет моей личной трагедией.
— Вы были в курсе конфликта между Радчиковым и Лиходеем?
— Да не было между ними конфликта... На Сахалине у фонда была организация «Щит», которая занималась тем, что добывала крабов и по льготам их экспортировала. Ее возглавлял Валерий Матвеев (ныне гендиректор ООО «Балтнефтепровод». — «Газета.Ru»). Изначально конфликт начался между ним и Радчиковым, который был недоволен тем, как шли дела в этой организации. Все это происходило в начале 1993 года. В «Щите» понимали, что Радчиков может «перекрыть кислород», приехали в Москву к Лиходею и, пользуясь его тщеславием, спровоцировали переворот внутри фонда. В августе 1993 года в Екатеринбурге собралась конференция, на которой Радчикова сняли с должности председателя и избирали Лиходея. Радчиков с решением конференции не согласился, печать и дела не сдал. В фонде возникло двоевластие, что позволило «Щиту» уйти из-под контроля Радчикова. Все в кулуарах об этом говорили. (Получить комментарий Валерия Матвеева на этот счет пока не удалось, соответствующий запрос ему был отправлен. — «Газета.Ru».)
— Когда вы поняли, что можете стать фигурантом дела?
— Когда произошел взрыв на Котляковском кладбище (взрыв прогремел возле могилы Михаила Лиходея в 1996 году во время поминок. — «Газета.Ru»), погибло много людей. Это было громкое дело, и был создан целый штаб при Генпрокуратуре. У них было два блока, один занимался уголовной стороной, а второй — экономикой. Следователи, которые занимались экономической частью, вышли на меня. А я в 1995 году снова начал работать с фондом — меня позвал Радчиков. Вероятно, поэтому меня и заподозрили. Начались вызовы на допросы, это длилось в течение полугода. Потом было какое-то затишье, а 24 сентября 1997 года меня арестовывают в моем доме. Мне еще повезло: меня быстро нашли адвокаты, и меня долго не пытали. Вот Александру Хинцу повезло меньше (в обвинительном заключении фигурирует как подельник Луковского, в 2004 году за убийство Лиходея был приговорен к 15 годам лишения свободы. — «Газета.Ru»). Согласно документам, его тоже арестовали 24 сентября, он написал чистосердечное признание. На самом деле его взяли 22-го.
Виновных в Котляковке на тот момент уже определили. После взрыва на кладбище два дела объединили в одно. Но расследование убийства Лиходея висело, и дело не могли закрыть. Они провели оперативную работу, в результате которой я попал в их поле зрения. В это время всплыл Хинц со своей взрывчаткой, которую он купил у кого-то и для чего-то. Вот они и сшили все это.
— Вы давно знаете Александра Хинца?
— С 1992 года я его знал как Сашу Маленького, у него на плече была наколка в виде мишени и написано: «Убей коммуниста». Его брат уехал жить в Америку, он тоже туда собирался и в 1994 году все-таки уехал. Я ему помогал со сборами. Он продал гараж и попросил помочь вывезти вещи. У него там были различные инструменты. Ну, я приехал, мы погрузили весь этот хлам в мой багажник, который так и остался там лежать. Он сказал: «Пусть пока у тебя полежит». Что-то я из этого выкинул, что-то оставил. Среди прочего там оказался пластит и детонатор. Я не знал, что это такое. Я был уверен, что это замазка для окон и микрофон. Поэтому и забрал, думал, пригодится. Если бы я был преступником и знал, что это детонатор, то для чего бы я стал его у себя хранить? Я понимаю, если бы там лежал пулемет, по нему видно, что это оружие, а детонатор?
— В итоге вы все же провели в изоляторе три года.
— Максимальный срок содержания под стражей составлял два года и один месяц. Потом дело было передано в Мосгорсуд, который вернул его на дорасследование. Еще около десяти месяцев прокуратура пыталась обжаловать это решение. Не добившись результата, она была вынуждена отпустить меня из-под стражи. Они взяли с меня подписку о невыезде, вернули все документы.
— Выйдя на свободу, вы сбежали. Почему?
— Решение было принято в последний момент. Я рассчитывал на суд присяжных. В Мосгорсуде его не было, был только в Мособлсуде. Теоретически суда присяжных можно было добиться, но могли и отказать, тогда это не было обязательной практикой. Я попросил адвокатов сходить в суд, чтобы понять, что будет дальше. Адвокаты пришли и сказали, что приговор фактически готов. Я быстро собрал вещи и уехал. Я не оформлял визу, из России уехал в Киев, потом на Кипр и оттуда на пароме в Израиль.
— Вам пришлось оставить бизнес?
— Никакого бизнеса на тот момент уже не было, его убили еще после взрыва на Котляковском кладбище, вывезли всю документацию.
— И в 2010 году вас поймали на Украине с поддельным паспортом. Зачем он вам понадобился?
— Я девять лет прожил в Израиле без паспорта. Конечно, останавливали, но чудом я выкручивался. У меня был бизнес, меня все знали, в том числе и в банке. Мои друзья удивлялись, почему я столько времени без паспорта, и решили сделать подарок на день рождения. Так у меня появились документы, по ним я потихоньку начал легализовываться.
— Зачем вы тогда поехали на Украину?
— В Израиле находилась одна коммерческая компания, головной офис которой был в Киеве. Я всегда отказывался от встреч, говорил, что боюсь летать на самолете, поэтому всегда ездил мой партнер. А тут у меня появился паспорт, я решил слетать сам. Я считаю, в этом прослеживается воля Всевышнего. У человека всегда есть свобода выбора. Самый большой парадокс в том, что, с одной стороны, все предопределено Всевышним, а с другой стороны, есть свобода выбора. Я должен был пройти этот путь, чтобы обрести свое имя. Это стоило того, чтобы полтора года отсидеть в тюрьме.
— Кого вы встречали в СИЗО? Я слышала, что лидер «ореховских» Сергей Буторин (Ося) вас вспоминал, когда ему озвучивали пожизненный срок.
— Да, мы с ним иногда вместе ездили в автозаке. Он произвел на меня впечатление морально сильного человека. Он знал, что ему, скорее всего, дадут пожизненное, при этом занимался йогой и духом не падал, у него все время была жизнерадостная позиция.
Один раз довелось ехать в одном автозаке с националистами, их много было, все ехали и смеялись (банда НСО (организация запрещена в России)-Север», в июле Мосгорсуд приговорил к различным срокам 13 боевиков, в том числе одну девушку. На счету банды, по версии следствия, 27 убийств. — «Газета.Ru»). Они заявили конвою, что не хотят ехать вместе с раввином. И больше нас в одну машину не сажали. Знаю, что перед приговором их особенно тщательно обыскивали в СИЗО, что обычно не делают перед судом. В тот день у них нашли ключи от наручников. Я так понял, они готовили покушение на одного из своих, кто их сдал.
Вообще, если в 90-е у людей были какие-то понятия о чести, сегодня если твой бизнес кому-то приглянулся, то тебя сливают, шьют дела и отправляют за решетку. Я верующий человек, в СИЗО соблюдал все еврейские традиции, рассказывал сокамерникам о своей вере, рассказывал, что кража чужого имущества — не выход из бедственного положения. Заработать проще, чем украсть и провести свою жизнь в тюрьме. За это меня многие уважали.
— Как встретили вердикт присяжных?
— Я все время молился. Когда присяжные удалились в совещательную комнату, я записывал свои переживания. Писал на одном дыхании, практически не останавливался. А потом в один момент моя молитва закончилась. Я поставил в конце восклицательный знак, покурил сигарету, и меня позвали наверх. Все это происходило каким-то чудесным образом, меня оправдали. Оправдательный вердикт сам по себе — редкость, а тут еще единогласный.
— У вас есть предположения, кому все-таки было выгодно убийство Лиходея?
— Я почти уверен, что его «слили» свои. Лиходей никогда не был председателем фонда. Они бегали с бумажками, но на них никто серьезно не смотрел, не обращал внимание. Только после постановления Верховного суда в сентябре 1994 года принимается решение о легитимации фонда Лиходея. Если не ошибаюсь, 9 ноября 1994 года выходит свидетельство Минюста о регистрации фонда, и юридически только 9 ноября Лиходей стал председателем фонда, а на следующий день, 10 ноября, его убивают. Как только фонд добился легитимации, Михаил был уже не нужен. Радчиков же после его смерти ничего, кроме проблем, не получил. Часть его единомышленников из-за этой истории отвернулись от него и перешли на сторону Лиходея, стало сложнее общаться в высоких кабинетах. Радчиков везде проиграл. Выиграло окружение Лиходея.
— Как вы считаете, это убийство действительно связано со взрывом на Котляковском кладбище?
— Я не знаю, но вряд ли. По Котляковке первоначально Московский окружной военный суд вынес оправдательное решение. Уже после смерти Радчикова оправданных вновь сделали виновными.
