Цивилизация
В понедельник в Мосгорсуде прокуроры и адвокаты, участвующие в процессе по делу экс-главы Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре (ГСУ СКП) РФ Дмитрия Довгия, обменялись репликами, а подсудимые выступили с последним словом. Послушать их пришел депутат Александр Хинштейн, опубликовавший нелицеприятное для главы Следственного комитета Александра Бастрыкина интервью с Довгием о работе ведомства. Эту скандальную публикацию адвокаты и сам подсудимый считают одной из причин «сфабрикованного уголовного дела».
По версии защиты, в отместку за «непокорность» Довгия следователи подослали к нему владельца Инвестсоцбанка, бизнесмена Руслана Валитова, который на двух встречах говорил с ним о якобы переданных 750 тыс. евро.
Разговоры записали на диктофон, после чего уволенного главу ГСУ арестовали и предъявили обвинения в получении взятки и превышении должностных полномочий. По версии прокуроров, Довгий действительно получил эти деньги за отказ в возбуждении против Валитова уголовного дела по поводу незаконной покупки им Инвестсоцбанка. Помогал ему, по данным следствия, его знакомый, бывший сотрудник военной прокуратуры Андрей Сагура.
Об этом и напомнила присяжным прокурор Мария Семененко, выступая с репликами.
— Адвокаты считают, что если в деле нет денег — то нет и взятки. Но существуют ведь и косвенные доказательства. Сейчас я поясню, что это такое. Вот когда вы вечером ложитесь спать и снега за окном нет, а утром просыпаетесь, а он лежит, вы ведь можете сделать вывод о том, что ночью он шел?
Семененко напомнила присяжным о главном доказательстве факта передачи денег от Валитова Сагуре, а затем Довгию — биллингах их мобильных телефонов, которые в дни предполагаемых встреч всех троих «молчали» на протяжении приблизительно одного и того же времени: не было ни входящих, ни исходящих вызовов. «По теории вероятности, не бывает такого, чтобы на или с телефонов трех знакомых людей после 18.00 в центре города не было ни одного звонка, а они в это время не встречались», — подытожила Семененко.
«Цирк какой-то», — не выдержал Хинштейн, впервые пришедший на заседание по делу Довгия.
«Если они не встречались, не брали денег у Валитова, не передавали документов — это только их слова. Биллинги — вот объективное доказательство», — заявила прокурор, трижды завершив предположения о встречах подсудимых с Валитовым словами: «Разве такого не могло быть, уважаемая защита? Могло!»
Кроме того, прокурор заявила, что так как в день получения второго транша взятки Сагура и Довгий между собой не созванивались, это не значит, что экс-глава ГСУ денег не получал. «Это значит, что у Сагуры и Довгия были какие-то другие телефоны, не найденные следователями, по которым они договаривались между собой о передаче денег», — объявила прокурор.
Выбор Валитова как потенциального взяткодателя Семененко объяснила беспомощностью бизнесмена. «Валитов — это слабое звено. Довгий предлагал другим, но те не соглашались», — сказала Семененко, еще раз пояснив заседателям, что предприниматель раскаялся, во всем признался и ждет справедливого суда. Пока прокурор говорила о «благородном свидетеле», Валитов упорно смотрел в окно.
«Такие люди, как Довгий, призваны нас с вами защищать. А подсудимый, к сожалению, своей должностью воспользовался. И если это место оценивается как хлебное, то предлагаю им обоим сушить сухари», — заключила прокурор.
«Ни одного доказательства получения взятки Довгием нет, — гремел с трибуны адвокат экс-главы ГСУ Юрий Баграев. — Его слов «Да, я получил деньги» и «Да, я верну деньги» в фонограммах разговоров с Валитовым нет. Следов этих денег со времен первого транша тоже нет. Ни купленных машин, ни квартир — ничего нет». Адвокат Роберт Зиновьев назвал речь прокурора, ее «наезды» на адвокатов и бесконечное цитирование одних и тех же записей разговоров Довгия, Сагуры и Валитова «свидетельством слабости позиции обвинения». «Доказательства у прокуроров скудные, чувствуют они себя неуверенно. Скажите, вы сами верите в нарисованную следствием картинку?» — спросил адвокат у гособвинения. Зиновьев напомнил, что дело «Томскнефти», эпизодом которого является покупка Инвестсоцбанка, было выделено из дела ЮКОСа и что за таким громким расследованием Бастрыкин не мог не следить — хотя и дал показания о том, что до уровня «проверки каких-то банков не опускался».
— Вы верите, что Валитов понесет справедливое наказание, а я вот в этом не уверен. Валитов уже странным образом не попал на скамью подсудимых Мещанского районного суда, где слушается дело «Томскнефти».
— Козел, бл***, — прошептал Валитов, сидевший в зале суда по левую руку от депутата Хинштейна.
— Да и можно ли безоговорочно принимать на веру человека, который сам уже здесь признавался, что давал следователям ложные показания? — продолжал Зиновьев.
— Нет, ну вот с...ка!
— Одна из характерных черт процесса — это вывод «Не верю», а яркой чертой всех сложившихся до его начала обстоятельств я бы назвал «провокацию», — обращался к коллегии адвокат. — Я считаю процесс над Довгием одним из главных и показательных судов в нашей современной истории. Так что ваше решение будет судьбоносным и историческим.
— Я прошу присяжных заседателей не принимать во внимание последнюю реплику защиты. Ваше решение не будет ни судьбоносным, ни историческим, — прервал Зиновьева судья.
Первым из подсудимых последнее слово взял Сагура. «Господа присяжные заседатели, никаких денег я не получал и Довгию ничего не передавал. Несмотря на это, из-за клеветы Валитова я уже 10 месяцев нахожусь под стражей. Было бы не обидно, если бы я сидел за дело», — начал Сагура. «Вот упомянутый Бастрыкиным саратовский киллер (в своих показаниях на суде глава СКП сообщил, что лично присутствовал на очных ставках с саратовским киллером, потому что считает участие начальства в такого рода расследованиях очень важным. — «Газета.Ru») сидит со мной, так сказать, в одних апартаментах. Так вот он к своему делу равнодушен, он знает, что сидит за дело. А меня в свободную минуту ну вот просто колбасит, честно говоря — я же незаконно сижу!»
Сагура говорил два с половиной часа. Он сравнивал озвученные в ходе судебного следствия биллинги, рассказывал о своем распорядке дня и говорил о заказном характере дела.
«Перед тем как меня арестовали, за 30 минут до приезда милиции Валитов предлагал мне дать показания на Довгия в обмен на свободу», — заявил под конец Сагура, но судья прервал его, запретив оглашать показания, ранее в суде не звучавшие.
Валитов слушал Сагуру с вымученной улыбкой и перед тем, как ко встроенному в стеклянную клетку микрофону подошел Довгий, покинул зал суда.
«Я всегда хотел поучаствовать в работе суда присяжных. Мне был интересен этот институт, — начал свою речь экс-глава ГСУ. — Правда, мне и в кошмарном сне не могло присниться, что, участвуя, я буду в этой клетке. Но как только я в нее попал, то понял, что судьбу могу доверить только присяжным. Для многих суд с коллегией заседателей — это театр. Для прокурора, отчасти для адвокатов, игра это и для журналистов. Через пару дней гособвинитель будет с тем же пафосом выступать на другом процессе, пресса — писать о другом деле… Но для нас это не театр, для нас важно, что будет через эти пару дней. Не театр это и для вас — вы будете принимать важное решение».
Напомнив о своей невиновности, Довгий еще раз объяснил заседателям причину его конфликта с Бастрыкиным: секретные жалобы Довгия в Генпрокуратуру о незаконных, по его мнению, действиях главы СКП по ряду громких уголовных дел, в том числе Сторчака и Бульбова. «В чем глубинный конфликт? Бастрыкин, как и я, в правоохранительных органах раньше не работал, непосредственно следствием не занимался. Поэтому оперативные материалы Бастрыкин принимал как истину в последней инстанции. Он считал, что дела по ним нужно возбуждать всегда, а я считал, что без проверки этого делать нельзя», — объяснил присяжным Довгий. «Заинтересован ли Бастрыкин в исходе дела? Он сам сказал, что читает стенограммы того, что происходит в этом зале. Значит, интерес точно есть. Я считаю его заинтересованным лицом», — продолжил экс-глава ГСУ.
— И я благодарен, что он пришел на заседание. На допросе он подтвердил все то, о чем я рассказывал. Если бы он сказал что-то еще, то вообще возник бы вопрос, на каком основании меня 10 месяцев держат в тюрьме.
Далее Довгий прокомментировал основные пункты обвинительного заключения, доказывая их несостоятельность показаниями свидетелей обвинения. «Зачем мне привлекать к получению взятки Сагуру, если я сам в том же месяце давал его анкету соискателя на должность моего заместителя Бастрыкину? Я ведь понимал, что Сагуру начнут проверять как кандидата. Присутствуя на очных ставках, я никакого давления в пользу Валитова на свидетелей не оказывал, это подтверждают слова вызванных в суд следователей. В день, когда, по версии гособвинения, я получал деньги, я ехал на поезде в Петербург, об этом свидетельствуют изученные прокурорами биллинги», — говорил Довгий.
Валитова, который выслушать его последнее слова не остался, Довгий назвал «мошенником, который действует под прикрытием спецслужб». «Почему он спрашивал меня о компромате на Бастрыкина и Сечина во время наших встреч? Зачем ему, простому бизнесмену, такие материалы? С чего вдруг он стал склонять имя главы ФСБ Бортникова? Сам бы он про него не заговорил. Вся эта информация нужна была не Валитову, а спецслужбам, которые отправили его ко мне, снабдив аппаратурой», — высказался Довгий.
— Мне горько и обидно одно: что такие люди, как Валитов, стали героями нашего времени. Я для себя из всего случившегося сделал только один вывод, даже не зависящий от вашего решения. Мне с такими людьми, с такими правоохранительными органами не по пути. Я буду правозащитником, — неожиданно заявил экс-глава ГСУ. Рассказав напоследок присяжным притчу о святой простоте, он закончил говорить.
Судья удалил присяжных заседателей из зала суда и зачитал 10 вопросов, на которые им предстоит ответить во время вынесения вердикта. Он отдал их адвокатам и прокурорам, чтобы те при желании могли откорректировать список, после чего анкеты передадут коллегии. В разговоре с «Газетой.Ru» Хинштейн сказал, что у него есть информация о «работе спецслужб с присяжными заседателями», но насколько она успешна и глубока, он сказать не может. «Но по их реакции в зале во время выступлений видно, что они понимают всю абсурдность обвинения и отсутствие доказательной базы», — добавил депутат. Для вынесения решения по делу Довгия присяжные удалятся в комнату заседаний в среду, 24 июня.
