Цивилизация
— Заканчивается третий год пандемии. Сейчас в России количество зараженных в день около шести тысяч. Можно ли уже вздохнуть спокойно?
— Нет, просто характер эпидемического процесса изменился, а как он дальше будет меняться, я не знаю. Кому-нибудь рекомендовать перестать проводить вакцинацию я не могу, так как все рассуждения о том, что мы иммунизированы в результате того, что переболели, не выдерживают критики. Согласно недавно опубликованным данным английских ученых, тромбообразование у переболевших COVID-19 увеличивается в среднем в 2,7 раза, а у тех, кто был госпитализирован, в 100 раз. У последних в 25 раз в течение полугода увеличивается вероятность смерти.
— Хотелось бы подвести некоторые итоги за три года пандемии. Оглядываясь назад, стоило ли вводить локдаун в мае 2020 года?
— Я думаю, что стоило, тогда мы не знали с чем столкнулись. Но, если стремиться к идеалу, то думаю, уже в самом начале пандемии можно было дать людям возможность сдать анализ на вирус-нейтрализующие антитела. До сих пор определить вирус-нейтрализующие антитела у нас в стране можно только в трех местах: в институте Гамалеи, в 48-м институте Министерства обороны и в «Векторе».
— Подождите, мы все определяли просто количество антител, а надо было определять количество нейтрализующих антител?
— Да.
— Это другой анализ?
— Да.
— И вы хотите сказать, что люди, которые имели эти антитела, могли не сидеть дома?
— И экономика была бы в лучшем состоянии.
— Можно ли еще что-то сделать, чтобы встреча с новым вирусом или бактерией не приводила к крупным локдаунам?
— Я считаю, что в России нужно создать национальный банк сывороток. Самый простой способ создать структуру, привязанную к нашим 89 регионам, и регулярно собирать образцы крови у населения. Не у всего населения, а от 1% или 0,01%. Эти сыворотки должны находиться в одном центре, который отвечал бы за то, чтобы при появлении нового штамма, можно было очень быстро официально давать заключение Минздраву, руководству страны, руководству Роспотребнадзора, всем заинтересованным органам, которые принимают решения по защите населения от биологических угроз, насколько вакцина, которая использовалась и используется, может защитить от нового штамма.
Если эффективность вакцины снижается, вирус-нейтрализация падает в 10 и более раз, это является прямым указанием, что надо создавать новый антигенный вариант вакцинного штамма. Для этого в стране должна быть законодательная база, которая дает возможность заменить старую вакцину на новую в кратчайшее время, не проходя весь комплекс исследований клинических, которые занимают 5 -8 месяцев, а давая возможность за несколько недель провести эту работу.
Александр Гинцбург
Артем Геодакян/ТАСС— Откуда будет поступать кровь в банк сывороток?
— Кровь будет забираться в результате медицинского обследования, но человек будет проинформирован, что его образец попадет в банк сывороток. Все нормальные люди на это всегда идут. Кровь будет использована обезличенно. Если человек согласен, его сыворотка будет разаликвотирована на 10 проб. В течение длительного времени она будет храниться на -170 °C для того, чтобы в любой момент можно было извлечь и определить антитела, которые в этой крови находятся, их вирус-нейтрализующую активность по отношению к любому возбудителю, будь это COVID-19 или возбудитель из национального календаря прививок. Это необходимо, в частности, и для того, чтобы определять, насколько национальный календарь прививок, включая прививки против гриппа, эффективен.
— Как часто должен обновляться этот банк?
— Регулярно. Например, если бы банк обновлялся раз в 3 месяца, информацию на конец лета сейчас можно было бы положить на стол в течение пяти дней и сказать, что вирус-нейтрализация у сывороток, которые были собраны 2-3 месяца назад в Московской области или на Чукотке по отношению к «омикрон-5» падает в 4, 5 или 10 раз по сравнению с эффективностью сыворотки, полученной в результате иммунизации мышей. Если упала в 5 раз, клиницисты и микробиологи могут сказать: «Эта популяция будет защищена от вновь появляющихся штаммов». Если в 10 раз – «Если туда придет этот штамм, люди будут болеть тяжело, их в первую очередь надо вакцинировать новым вакцинным штаммом».
— В других странах существуют такие банки?
— Существуют европейский и американский банки.
— Есть ли уже какой-то сформированный вывод на сегодняшний день: как показали себя мРНК-вакцины? Pfizer, Moderna?
— Они создают мощный иммунный ответ с серьезной побочкой, которая выражается, по некоторым показателям, с частотой 1 на 800, 1 на 500. Однако это лучший вариант, которым располагает западная медицина, потому что вакцина AstraZeneca, созданная на аденовирусах, дает не меньшую побочку, а иногда и большую.
— Из-за чего возникают все эти побочки?
— мРНК-вакцины дают побочку из-за того, что это информационная РНК, она является провокатором сильнейших воспалительных реакций в организме человека. И хотя и Pfizer, и Moderna приложили массу усилий, чтобы снизить воспалительный эффект мРНК, полностью от этого уйти им не удалось.
А в случае AstraZeneca побочка получается из-за сопутствующих примесей. В силу необходимости конкуренции на финансовом поле по стоимости с мРНК-вакцинами AstraZeneca не смогла провести промышленную глубокую очистку в масштабе сотен миллионов доз, которые необходимо выпускать.
«Спутник V» лишен тех побочных эффектов, которыми обладают эти препараты, широко используемые в западной фармакопее. Об этом говорят как данные Минздрава, так и данные официальных регуляторов в других странах от Сан-Марино до Аргентины и Мексики, где количество примененных доз «Спутника V» перевалило за 20 млн.
— То есть, данные тех стран, где использовались разные вакцины, говорят, что у Pfizer и Moderna побочек больше, чем у «Спутника V»?
— Да.
— За время пандемии многие эксперты сетовали, что в России не существует самой технологии создания мРНК-препаратов. А за ней, как писали ведущие западные СМИ — будущее. Если бы сейчас мы с Вами перенеслись в начало 2020 года, и в России уже существовала эта технология, вы бы пошли по новому пути? Или у нас был бы тот же аденовирусный «Спутник V»?
— Я пошел бы по тому же пути. Мои сотрудники ради интереса довольно быстро воспроизвели всю технологию мРНК в лабораторных условиях. Но мы это сделали в качестве демонстрации некоторых гимнастических способностей.
Будем ли мы эту технологию использовать в дальнейшем для создания профилактических препаратов или лечебных — большой вопрос.
— То есть, вы не видите перспектив в технологии мРНК?
— Сейчас не вижу. Если вы меня спросите: «Для лечения какого заболевания вы хотите использовать эту технологию?» Ни я, ни мои сотрудники, к сожалению, на этот вопрос ответить не смогут.
— А есть ли смысл в развитии «пептидного направления»? Это тот способ, с помощью которого была сделана «ЭпиВакКорона»…
— Получение всевозможных конструкций на основе пептидов — хорошее перспективное направление, в первую очередь для создания профилактических и лечебных препаратов в случае онкологических заболеваний. А вот для защиты от вирусов и бактерий пока проработка этого вопроса чисто фундаментальная, экспериментальная.
Тут очень важно синтетически создать трехмерную структуру, которая будет узнаваться нашей иммунной системой. 99%, если не 100% протективных (защищающих) человека антител, образуются на трехмерные структуры антигенов (чужеродных элементов, попадающих в организм). А когда вы в качестве антигена используете линейные пептиды, а не 3D, надежда на то, что такой препарат индуцирует защитный иммунитет, не то что ничтожна, — ее даже теоретически не существует. То есть пептиды надо было делать трехмерными, но, как я понимаю, никто такой задачи не поставил.
— А почему по всему миру инактивированные вакцины, типа «КовиВака», показали такую низкую эффективность?
— По той же причине, которую мы с вами только что разобрали. Когда вы инактивируете теплом, ультрафиолетом, химией — вы портите трехмерную структуру. За счет чего инактивация-то идет? Вирус становится малопатогенным и плохо проникает в наши клетки, потому что «испорчен» его S-белок — основной антигенный детерминант. Однако некоторые нативные (исходные) структуры сохраняются — на них иммунная система реагирует, образуя защитные антитела. Поэтому эффективность инактивированных вакцин такая небольшая.
— Почему же на других вирусах работают инактивированные вакцины?
- Действительно, в Институте Чумакова, где был сделан «Ковивак», создают инактивированные вакцины, по примеру основателя Михаила Петровича Чумакова, который сделал это на вирусе полиомиелита. Однако полиомиелит отличается от коронавируса. У вируса полиомиелита, на котором блестяще все работает, и у коронавируса единственное общее в названии «вирус». Вирус полиомиелита похож на высушенный горох — на него можно катком наехать и не раздавить. А коронавирус — как утреннее облачко, на него дунул — и оно развалилось. Если для полиомиелита можно использовать химические методы инактивации, и ему это как слону дробина, то у коронавируса липидная оболочка нежная. Это необходимо было учитывать.
Ампулы с вакциной «Гам-КОВИД-Вак» (Спутник V) и насадки-распылители для назального введения вакцины от COVID-19
Павел Львов/РИА Новости— Какое будущее у «Спутника V»?
— У «Спутника V» будущее прекрасно. Думаю, на его базе мы сделаем универсальную вакцину от всех коронавирусов. Однако для этого нам нужно закончить наши фундаментальные исследования. Нам нужно ответить на вопрос: какова норма реакции B-клеток, которые образуются и продуцируют антитела в результате введения «Спутника V»? Как устроена часть генетической системы, которая отвечает за разнообразие образующихся антител, человечеству пока непонятно. На примере «Спутника V» мы инициируем иммунологические работы, которые должны дать ответ на этот вопрос. Если мы его получим, «Спутник V» должен превратиться в универсальную вакцину, которая позволит защищаться от широкого спектра возбудителей под общим названием «коронавирусы».
— Сейчас население в Москве начали вакцинировать назальным «Спутником». Следующий шаг — это новый назальный «Спутник»?
— Конечно.
— Он уже готов?
— Готов и ждет распоряжения правительства. Мы в течение месяца или полутора, если ничего не поменяется, проведем все клинические испытания. Минздрав нам обещает, что они будут легитимны для больших производственных площадок — для «Генериума», «Биннофарма», «Биокада», «Р-фарм». В этом случае, в течение месяца могут быть произведены сотни миллионов доз обновленной вакцины.