Цивилизация
8 февраля 1692 года врач в американском городке Салем, населенном в основном пуританами, огласил странный диагноз, с которого началась едва ли не самая известная — и одна из самых поздних — охота на ведьм в истории. Врач объявил, что дочь пастора и ее двоюродная сестра вовсе не болеют, а находятся во власти дьявола. После этого диагноза в Салеме и его окрестностях за год более 200 человек были обвинены в колдовстве. В основном — женщины. Их пытали, над ними издевались, более 20 из них не дожили до момента, когда это безумие наконец прекратилось. Причины этой массовой истерии ученые не могут разгадать до сих пор.
Хотя к середине XVII века судебные процессы над ведьмами в большей части Европы уже прекратились, они порой все же продолжались где-то на периферии и в американских колониях. События 1692-1693 годов в Салеме воспринимаются теперь как внезапный пережиток прошлого, от которого человечество никогда не было застраховано, часто обращение к этим событиям используют в политической риторике в качестве предостережения об опасностях изоляционизма, религиозного экстремизма, ложных обвинений и нарушений законности. Многие историки считают, что долгосрочные последствия судебных процессов над ведьмами были даже более значительными, чем это кажется на первый взгляд, и коснулись они всей последующей истории Соединенных Штатов. По словам историка Джорджа Линкольна Бёрра из Корнеллского университета, «салемские события стали той скалой, о которую разбилась теократия».
Все началось в январе 1692 года, когда у девятилетней дочери местного салемского пастора Сэмюэла Пэрриса Элизабет и его одиннадцатилетней племянницы начали проявляться симптомы ранее неведомой болезни — девочки издавали странные звуки, принимали необычные позы, прятались по углам и постоянно жаловались на то, что их будто бы кто-то постоянно колет невидимыми булавками. Когда Пэррис пытался их увещевать, они затыкали уши.
Приглашенный в дом пастора доктор Уильям Григгс не нашел никаких следов реальных болезней и объявил, что девочек, вероятно, прокляли ведьмы.
Свою роль в этом «диагнозе» сыграла также изданная накануне книга американского проповедника и религиозного моралиста Коттона Мэзера «Памятные случаи вмешательства Провидения в дела о ведовстве и одержимости» (1689), где было описано в частности, как в 1688 году в Бостоне прачку из Ирландии обвинили в колдовском воздействии на детей работодателя и казнили через повешение.
В доме пастора сразу нашли и подходящую под описание «ведьму» — рабыню по имени Титуба, которая по одной из версий была негритянкой с Барбадоса, знакомой с практикой вуду, и иногда пугала девочек, рассказывая им страшные истории о колдовстве, по другим же сведениям она была индианкой, либо имела смешанное происхождение.
Вскоре число «заболевших» девочек и девушек увеличилось, к ним стали присоединяться подружки Элизабет — в частности, двенадцатилетняя Энн Патнам.
В марте 1692 года начались аресты: по показаниям девочек были схвачены Титуба, Сара Гуд и Сара Осборн, которых допросили с пристрастием и подвергли унизительному осмотру для того, чтобы, согласно известной практике, найти на телах «метки дьявола». Все трое стали удобными мишенями для обвинителей: про Титубу уже все понятно, Сара Гуд была почти нищенкой, а Сара Осборн — одинокой и сварливой вдовой, судившейся с пуританами и не посещавшей церковь. Серьезных защитников у них не нашлось, и общественное мнение изначально было не на их стороне. Чуть позже к ним присоединилась также четырехлетняя Дороти, дочь Сары Гуд. Она призналась в том, что ведьма, по наущению старших детей, обещавших ей воссоединение с матерью в тюрьме. Соответственно ведьмовство самой Сары Гуд стали также считать доказанным.
Затем круг подозреваемых стал расширяться за счет тех, кого ранее считали людьми вполне добропорядочными и прилежными прихожанками: были арестованы Марта Кори, Ребекка Нёрс и Рэйчел Клинтон, причем Марта Кори была арестована лишь потому, что насмехалась над начавшейся «охотой на ведьм», тем самым обратив на себя ненужное внимание.
В апреле арестовали Сару Клойс, сестру Ребекки Нёрс, а также Элизабет Проктор и еще нескольких женщин. Впервые подверглись преследованиям и их родственники-мужчины: Джон Проктор, муж Элизабет, и Жиль Кори, муж Марты Кори. В деле появилось также имя бывшего пастора Салема Джорджа Берроуза, которого также тогда арестовали. 20 апреля Энн Путнам заявила, что ей являлся «призрак священника», который ее душил и пугал, а задержанные под пытками стали давать на прежде уважаемого пастора показания, объявив его своим руководителем, заставлявшим сношаться с дьяволом. К тому времени в деле было уже около тридцати обвиняемых. 10 мая 1692 года больная старуха Сара Осборн первой умерла в тюрьме, не дождавшись суда, который начался в том же мае.
Уильям Фипс, флотоводец и первый губернатор провинции Массачусетс-Бэй, тесно связанный с влиятельной семьей Мэзер, отчего и получил свой высокий пост, назначил судей, трое из которых оказались друзьями автора пресловутой книги Коттона Мэзера, а один — вице-губернатором. Причем сам Коттон Мэзер также пристально следил за судебным процессом и поддерживал обвинителей. Председательствовал в суде Уильям Стафтон, у которого отсутствовало юридическое образование. Главным доказательством вины обвиняемых служили показания «пострадавших» девочек, которые стали к тому времени уже весьма популярны в городке, и признания арестованных, выбитые под пытками, причем жертвы процесса повторяли то, что уже содержалось в книге Мэзера.
Для того, чтобы подвергнуться обвинению, было достаточно, чтобы «пострадавшие» девочки сообщили, что им являлся «дух» того или иного человека, а при очной ставке с обвиненным соответствующим образом отреагировали на эту встречу, забившись в конвульсиях или, наоборот, внезапно успокоившись.
При этом не подвергалось сомнению то, что воздействие на девочек оказывают не арестованные, а сам дьявол, но неоднократно возникал теологический спор о том, должен ли человек дать предварительное согласие дьяволу на использование своей «аватары». Защитники говорили, что это необязательно, и таким образом обвиняемые никак не участвовали в кознях дьявола, который их лишь подставлял, а суд утверждал, что дьяволу непременно нужно согласие «демонстрируемого во снах» и таким образом обвиняемые заведомо виновны в сношениях с дьяволом.
2 июня был утвержден первый смертный приговор: пожилую женщину Бриджит Бишоп повесили 10 июня. 19 июля казнили Сару Гуд, оставив сиротой ее сидевшую в тюрьме четырехлетнюю дочь, затем Ребекку Нёрс и еще нескольких женщин. Дочь Сары Гуд Дороти считается самой юной жертвой «охоты на ведьм». Ее в конце концов даже освободили из тюрьмы, однако в результате пережитых мытарств ребенок все равно сошел с ума. Еще без упоминания конкретных имен говорят о случаях казни грудных младенцев вместе с матерями, обвиненными в колдовстве, но это, вероятно, уже домыслы.
Перед казнью, стоя с петлей на шее, Сара Гуд, которая так и не признала себя ведьмой, прокляла священника Николаса Ноеса, вовлеченного в этот «судебный процесс»: «Ты лжец, — сказала она. — Я не бо́льшая ведьма, чем ты колдун. Отбери у меня жизнь — и Господь напоит тебя кровью». Считается, что это ее предсказание сбылось, так как Ноес действительно позже умер, захлебнувшись кровью, когда у него открылось внутреннее кровотечение.
5 августа казнили бывшего пастора Джорджа Берроуза, он перед смертью умудрился доставить своим палачам немалую проблему, прочитав без запинки молитву «Отче наш» — а ведь согласно поверью, колдун такое проделать не может, он обязательно запнется. В толпе возник ропот, но распорядители казни объявили все это кознями дьявола, и казни продолжились.
19 сентября к восьмидесятилетнему богатому фермеру Жилю Кори, категорически отказывавшемуся признавать вину, применили «пытку тяжестью», положив на него крупные камни. Он умирал под их весом в течение двух дней, но так ни в чем и не признался, чтобы не лишать родственников своего имущества, которое иначе бы конфисковали, — лишь просил добавить еще камней, чтобы они ускорили его смерть. Однако это ничем не помогло его жене Марте, которую казнили уже спустя день вместе с еще семью несчастными.
В числе обвиняемых оказались не только жители Салема — увлечение новаторскими процессами над ведьмами расползалось по окрестным деревням, коснулось соседнего Топсфилда, Андовера, а также Бостона, число девчушек-обвинительниц из Салема росло, они становились местными «звездами» и гастролировали — с подачи местных жителей — по другим селам, указывая на новых ведьм. В число осужденных за ведовство в Бостоне попал даже Джон Олден, один из самых уважаемых граждан города, морской капитан и участник войн с индейцами, однако после пяти недель заключения ему удалось бежать из тюрьмы. Впоследствии Лонгфелло сделал его одним из героев своей поэмы «Сватовство Майлза Стэйндиша».
Однако внезапно весь этот «шабаш» стал заканчиваться. Происходящее начинало пугать даже тех, кто инициировал этот процесс; опасность быть вовлеченным в обвинения начинала грозить и их близким, и им самим. Говорят, что губернатор Уильям Фипс, давший изначально добро на эти суды, с какого-то момента запретил вынесение смертных приговоров, а потом новые аресты из-за того, что девочки-обвинительницы в порыве энтузиазма объявили ведьмой его собственную жену.
Вмешался наконец и отец Коттона Мэзера, известный богослов Инкриз Мэзер, возглавлявший в то время Гарвардский колледж. Он заявил, что суды все же не должны рассматривать в качестве улик сообщения о явлении призраков обвиняемых.
Ему приписывают также вполне гуманную мысль о том, что лучше упустить нескольких ведьм, чем пытать и казнить невиновных.
Так или иначе, но из-под стражи вскоре были освобождены 28 из 33 остававшихся в тюрьмах «сношавшихся с дьяволом», а для рассмотрения дел пятерых оставшихся сформировали Верховный суд штата Массачусетс, который в мае 1693 года способствовал освобождению всех остававшихся в заключении — губернатор и их помиловал. Салемские процессы прекратились, забрав с собой жизни 19 повешенных, одного умершего под пытками (Жиля Кори) и до пяти человек — по разным данным — скончались в тюрьмах. Всего через аресты прошло 150-200 человек, может и больше. Одна рабыня содержалась в тюрьме без суда, затем была перепродана другому владельцу за долги. В 1697 году сами судьи признали, что совершили ошибку, а в 1702 году их решение официально было признано незаконным.
В 1706 году раскаялась бывшая обвинительница Энн Патнам, которая, впрочем, обвинила во всем дьявола, который якобы и принудил ее давать показания против невиновных. Элизабет Пэррис и Эбигейл Уильямс публичных извинений не приносили, по крайней мере, история до нас этого не донесла, но в дальнейшем в своем городке они подверглись всеобщему осуждению. Эбигейл так и не сумела выйти замуж, и следы ее постепенно теряются, а Пэррис в 1710 году, в возрасте 27 лет, сочеталась браком с торговцем Бенджамином Бэроном, от которого родила трех дочерей и сына. Пережив своего мужа на шесть лет, она мирно скончалась в Конкорде 21 марта 1760 года в возрасте 77 лет.
Уже в наше время ученые выдвинули сразу несколько научных версий, призванных как-то объяснить происходившее в те годы в Салеме. В 1976 году в журнале Science появилась статья, предположившая, что у девочек-обвинительниц возникали галлюцинации при отравлении ржаным хлебом, пораженным спорыньей Claviceps purpurea), однако позже эта версия была опровергнута. Есть еще предположения, что девочки страдали особой формой энцефалита — «летаргическим энцефалитом» — либо страдали болезнью Гентингтона. Психологи упирают на психические особенности пуритан и на диссоциативные расстройства. Экономисты, социологи и юристы указывают на особенности функционирования экономики городка и окрестных территорий, когда фермеры вынуждены были вступать в споры с соседями о границах собственности, правах на выпас скота и церковных привилегиях. Обвинения в колдовстве могли показаться им удобным способом решения своих чисто юридических проблем.
Важным обстоятельством следует считать и неурядицы с местными пасторами, которые не один год преследовали Салем. Надолго на этой должности никто не задерживался, а преподобный Пэррис, отец печально знаменитой Элизабет, лишь усилил разногласия среди прихожан, добиваясь для себя новых привилегий. Он был прямо заинтересован в расширении своей власти, апеллируя к «беззаконному поведению» своей паствы, заставляя уважаемых членов церкви нести публичные покаяния за незначительные проступки, тем самым способствуя повышению общей напряженности в сообществе. Историк Мэрион Старки, автор книги «Дьявол в Массачусетсе: современное расследование процессов над салемскими ведьмами», считает, что в такой наэлектризованной атмосфере какой-либо серьезный конфликт был попросту неизбежен.