Цивилизация
17 января 1912 года капитан королевского флота Великобритании Роберт Фалькон Скотт и четыре его спутника достигли Южного полюса и обнаружили, что норвежские полярники, возглавляемые Руалем Амундсеном, опередили их более, чем на месяц. Таким образом, широко разрекламированная Британская антарктическая экспедиция, или, как ее еще называли по имени экспедиционного судна, экспедиция Terra Nova, пришла к полюсу второй, потерпев поражение в полярной гонке от скрытных норвежцев и заставив всех британцев испытать немалое разочарование — ведь помимо научных исследований важнейшей целью ее было именно «достижение Южного полюса, с тем, чтобы честь этого свершения доставить Британской империи» — которая в предвоенные годы постепенно утрачивала свой авторитет.
Британский полярный исследователь Роберт Ф. Скотт (1868-1912) отправился с мыса Эванс 24 октября 1911 года к Южному полюсу, которого он и его товарищи достигли через четыре недели после Роальда Амундсена 18 января 1912 года. На фото он и его товарищи на Южном полюсе вместе с палаткой, оставленной Амундсеном., 18 января 1912 года
Scherl/Sueddeutsche Zeitung PhotoВ ходе экспедиции, стартовавшей в июне 1910 года, для передвижения первоначально предполагалось использовать техническую новинку — мотосани. Они были завезены в количестве трех штук, но первые утонули еще при разгрузке. Альтернативой могли служить низкорослые маньчжурские лошади (их называли «пони») и собаки, в которых Скотт почему-то быстро разочаровался. С мыса Эванс 24 октября 1911 года сначала отправились 11 человек, из которых непосредственно на штурм полюса должны были выйти лишь четверо. Преимуществом Скотта перед Амундсеном был разведанный большей частью маршрут, но у норвежцев путь был чуть короче.
Двигатели мотосаней вскоре сломались, и их пришлось бросить, пони тоже не выдержали суровых арктических условий и были застрелены, а собачьи упряжки отправились назад вместе с группой поддержки. 10 декабря команда Скотта, куда он в последний момент включил еще одного дополнительного человека, на которого даже не взяли провианта, начала восхождение на ледник Бирдмор с тремя санями, влекомыми самими членами экспедиции.
Хельмер Хансен и Амундсен определяют свои координаты на Южном полюсе
Global Look PressВ отличие от Скотта, Амундсен сразу решил использовать для покорения Южного полюса собачьи упряжки. И еще 16 января, заметив множество собачьих следов — за 33 дня их почему-то так и не занесло снегом, — Скотт записал в своем дневнике: «Сбылись наши худшие или почти худшие опасения… Вся история как на ладони: норвежцы нас опередили! Они первые достигли полюса. Ужасное разочарование! Мне больно за моих верных товарищей… Конец всем нашим мечтам. Печальное будет возвращение». Однако худшее было еще впереди: весь передовой отряд британцев, состоявший из пяти человек, должен будет погибнуть при возвращении с полюса, проведя на антарктическом леднике 144 дня. Причем гибнуть товарищи капитана Скотта начали ровно через месяц после достижения полюса, когда норвежцы уже давно и вполне благополучно вернулись в свой базовый лагерь — они достигли берега еще 25 января, так что в момент достижения полюса британцами Амундсен был все-таки еще в пути, и у Скотта оставались призрачные шансы по крайней мере первым объявить о своем достижении.
17 января англичане, достигшие полюса, принялись «окружать» его следами по примеру норвежцев — для того, чтобы гарантировать, что никакие неточности в показаниях инструментов не послужат причиной их невольного «промаха». Они прошли одну милю прямо и три мили в правую сторону. А на следующий день обнаружили палатку с укрепленным над нею норвежским флагом, которую оставил Амундсен («Пульхейм»), и нашли в ней письма, обращенные, в частности, и к ним самим — с просьбой передать весть норвежскому королю в том случае, если команда Амундсена по какой-либо причине не вернется из экспедиции. «Дорогой капитан Скотт, — писал Амундсен, — поскольку вы, вероятно, станете первым, кто достигнет этого места после нас, я любезно прошу направить это письмо королю Хокону VII. Если вам пригодятся любые из вещей в этой палатке, не стесняйтесь их использовать. С уважением желаю вам благополучного возвращения. Искренне ваш, Руаль Амундсен». Из писем также выяснилось, что норвежских полярников тоже было пятеро. Кое-что из оставленных ими вещей действительно пригодилось британцам — в частности, запасные рукавицы.
«Мы воздвигли гурий, водрузили наш бедный обиженный английский флаг и сфотографировали себя. На таком морозе сделать все это было нелегко», — написал по этому поводу Скотт.
Когда британцы отправились в обратный путь, сразу же случилось резкое ухудшение погоды — поднялся снежный буран и температура опустилась до –30°C. «Великий Бог! Это страшное место, а нам и без того ужасно сознавать, что труды наши не увенчались завоеванием первенства. Конечно, прийти сюда тоже что-нибудь да значит, а ветер завтра может стать нашим другом! Теперь — рывок домой и отчаянная борьба за право доставить весть первыми. Не знаю, выдержим ли мы?» — писал капитан Скотт в своем дневнике.
Запасов продовольствия и топлива не хватало. А 2 февраля Эдгар Эванс очень сильно ударился головой при падении в трещину. К тому же еще на пути к полюсу он порезал руку, и эта рана со временем нагноилась. «Эванс как-то тупеет и становится ни к чему не способным», — записал в своем дневнике Скотт. Журналист-биограф Роланд Хантфорд описывал Эванса как самого сильного члена экспедиции, «огромного упитанного человека с бычьей шеей и пивным животом», любившего покутить. При погрузке на судно в Новой Зеландии Эванс был пьян, упал в воду и чуть не был уволен, однако позже сумел все же завоевать расположение Скотта и попасть в состав «полюсной партии».
Между тем Эванс передвигался все хуже, вел себя неадекватно и в конце концов 17 февраля, у подножия ледника Бирдмора, в очередной раз упав и потеряв сознание, он спустя несколько часов умер — вероятно, от последствий сотрясения мозга, общего истощения и цинги. Полярников осталось четверо, и гибель самого сильного члена экспедиции, пусть и не офицера, подействовала на них угнетающе.
Очередной жертвой стал Лоуренс Отс, который страдал из-за сильнейшего обморожения ног и нещадно задерживал спутников. Его не бросали, но в конце концов сам Отс просто на очередном привале вышел из палатки в буран без обуви и отправился умирать, чтобы дать шанс спастись остальным, сказав на прощание: «Только выйду на воздух. Может быть, не скоро вернусь». Это произошло 15 марта, спустя почти два месяца обратного пути.
21 марта Роберт Скотт и его уцелевшие товарищи — Эдвард Уилсон и Генри Бауэрс — в буран остановились всего в 20 км от финального склада с продовольствием и другими припасами — так называемого Склада одной тонны, — однако были так истощены, что не могли сдвинуться с места и ждали окончания непогоды. 29 марта Скотт сделал последнюю запись в дневнике: «Каждый день мы собирались отправиться к складу, до которого осталось 11 миль, но за палаткой не унимается метель. Не думаю, что мы можем теперь надеяться на лучшее. Будем терпеть до конца, но мы слабеем, и смерть, конечно, близка. Жаль, но не думаю, что смогу писать еще. Ради Бога, не оставьте наших близких!»
Для оставшихся у берега вскоре стало совершенно ясно, что группа Скотта погибла, так как у них должен был кончиться весь провиант. Однако поисковая группа сумела найти палатку полярников и их дневники лишь спустя семь с половиной месяцев, 12 ноября 1912 года. И только в феврале 1913 года весь мир наконец узнал о судьбе британской экспедиции — задержка объяснялась еще и тем, что по условиям контракта информация не должна была просочиться преждевременно, да к тому же родные погибших должны были узнать обо всем из первых рук.
Тела Скотта и его товарищей так и остались в Антарктике. Импровизированный мавзолей, созданный участниками поисковой группы, давно исчез, погребенный под скопившимся снегом, медленно сползая к Южному океану по мере того, как движутся к морю все ледяные поля.
Тем временем Амундсен уже давно принимал поздравления в связи с успешным завершением своей экспедиции и разъезжал по всей Европе с лекциями и выступлениями. Когда он узнал о судьбе Роберта Скотта и его товарищей, то заявил: «Я пожертвовал бы славой и всеми деньгами, сумей таким путем уберечь Скотта от ужасной гибели». Однако в письмах брату он признавался: «Печальная судьба Скотта вызвала необыкновенный интерес к моим докладам. Посещаемость, которая начала было падать, снова взлетела на недосягаемую высоту».
Тем не менее обнаруженные после трагической гибели экспедиции дневники Скотта вскоре перевернули всю эту историю, не только сместив основную значимость «полярной гонки» с Северного полюса на Южный и осложнив норвежско-британские отношения, но и сделав так, что в глазах публики слава капитана Скотта, по выражению того же Хантфорда «архетипического британского героя», затмила славу первооткрывателя Амундсена, а сравнение подходов организации экспедиций Скоттом и Амундсеном — и личных качеств их руководителей — стало предметом бесчисленных обсуждений и споров, не закончившихся и по сей день. При всех достижениях дневники самого Амундсена были признаны суховатыми и невыразительными, а сопутствующие научные достижения — менее основательными.
Несмотря на то, что основной целью обеих экспедиций при всех оговорках было первенство в достижении Южного полюса, британцы все же более основательно отнеслись к научным исследованиям — провели изрядное количество метеорологических и гляциологических наблюдений, собрали множество геологических образцов с ледниковых морен и отрогов Трансантарктических гор, запускали воздушные шары-зонды для исследований атмосферы, изучали жизнь императорских пингвинов на мысе Крозье и поведение геомагнитного поля. Метеорологические наблюдения вкупе с данными Шеклтона и Амундсена позволили говорить о присутствии возле Южного материка антарктического антициклона в летний период. За научную программу отвечал прежде всего Эдвард Уилсон, погибший вместе с капитаном Скоттом. Особенно большое впечатление на британцев произвело то, что, даже выбиваясь из сил, члены экспедиции до последнего волокли сумку с 15 кг геологических образцов, собранных в скалах, которая так и осталась лежать возле замерзшего Скотта.
В составе участников экспедиции Terra Nova были двое граждан Российской империи: конюх экспедиции Антон Омельченко прошел с полюсной командой до середины ледника Росса, а каюр Дмитрий Гирев не только сопровождал экспедицию Скотта до 84° ю.ш., но и впоследствии участвовал в ее поисках.
В еще одной записке, найденной на теле Скотта в ноябре 1912 года и адресованной сэру Эдгару Спейеру, казначею комитета по сбору средств на экспедицию, было написано: «Надеюсь, это письмо дойдет до вас. Боюсь, что нам приходится умирать, а это поставит экспедицию в скверное положение. Но мы были у полюса и умрем как джентльмены. Жалею только оставляемых нами женщин… Если этот дневник будет найден, то он покажет, как мы помогали умирающим товарищам и боролись до самого конца. Я думаю, это покажет, что дух мужества и способность переносить страдания не покинули нашу расу… Никого не приходится винить, и я надеюсь, что не будет предпринято никаких попыток в смысле указаний на отсутствие поддержки нам».
Впрочем, в последние годы у исследователей возникли острые вопросы к некоторым организаторам экспедиции, в частности, к капитану Эдварду Эвансу, ставшему со временем адмиралом Королевского военно-морского флота Великобритании. Эдвард Эванс не связан никакими родственными связями с Эдгаром Эвансом, а вот мыс Эванс был назван Робертом Скоттом именно в его честь. С февраля 1913 года он руководил всей экспедицией после Скотта, а еще до ее начала отвечал за все работы по ремонту и оснащению оборудованием экспедиционного судна. Он же занимался и устройством продовольственных складов.
В последний момент Скотт отдал устный приказ, который противоречил прежним письменным документам и инструкциям, составленным до отхода к полюсу, и касался возможной встречи его отряда. Из подлинных дневников и некоторых других свидетельств следует, что Эванс эти новые указания Роберта Скотта не исполнил. Австралийский исследователь Крис Тёрни из Университета Нового Южного Уэльса пришел к выводу, что действия Эванса можно квалифицировать либо как непрофессионализм, либо как саботаж. И, возможно, именно Эванс повинен в том, что у группы Скотта не хватало керосина и провианта на обратном пути. Более того, Эванс вносил поправки в опубликованные документы, чтобы скрыть некоторые свои действия, но все это замалчивалось официальными лицами в Великобритании, и только будущие архивные поиски, возможно, позволят разобраться во всей этой запутанной истории.