Цивилизация
27 октября 1981 года советская субмарина С-363, которая несла боевое дежурство в Балтийском море, села на мель на шхере Торхамнаскер у острова Турумшер, в охранной зоне неподалеку от шведской военно-морской базы Карлскруне. Присутствие советской подводной лодки рядом с базой после исключительно точного — и, как утверждалось, совершенно случайного — прохода секретного 12-метрового фарватера было расценено шведской стороной как свидетельство давней и обширной враждебной подводной деятельности СССР в шведских водах. В результате этого инцидента отношение к Советскому Союзу в шведском обществе резко ухудшилось, чему в немалой степени способствовали также репортажи в местных и мировых СМИ.
В настоящее время как российские, так и западные эксперты чаще принимают точку зрения, озвученную советской стороной: во всем виноваты поломки оборудования и исключительная беспечность и некомпетентность командования подводной лодки, а также ее штурмана, умудрившихся попасть в другое место, перепутав побережье с открытым морем, не заметить промелькнувшие мимо острова, да еще и проигнорировать сигналы береговых радиомаяков, которые под утро все же засек радист.
Однако распространена и противоположная точка зрения, согласно которой нарушение границы шведских территориальных вод было преднамеренным и в действительности было частью незаконной деятельности против Швеции. Согласно этой точке зрения, подводная лодка должна была наблюдать за испытаниями новой шведской торпеды, которые происходили накануне. Утверждение о том, что лодка долго шла в надводном положении, в таком случае отвергаются, поскольку ее должны были заметить с вертолетов, наблюдавших за акваторией. В надводное положение она могла перейти лишь непосредственно перед столкновением со скалами. К такому выводу приходила шведская комиссия по подводным лодкам. До сих пор эхом тех давних событий звучат внезапные и весьма панические сообщения о появлении у берегов Швеции российских подводных лодок, которые случаются с завидной регулярностью.
Еще перед появлением советских подводников, накануне вечером, ВМС Швеции проводили в том регионе испытания новой торпеды для подводной лодки Torped 42 с участием подлодки Neptun и двух вертолетов 13-й вертолетной дивизии. Чужих несанкционированных судов тогда замечено не было.
Но поздним вечером советская подводная лодка С-363 села на мель всего в паре километров к юго-востоку от базы в Карлскруне. Скандальное внезапное появление вражеской подлодки ударило также и по репутации шведских военных. Всю ночь советская команда пыталась сняться с мели своими силами, включала дизельные двигатели, затем часть экипажа с капитаном поднялась на башню. В 30-40 м от подводной лодки маячил небольшой остров, а в 100 м дальше виден был остров побольше. Они вновь и вновь пытались оторваться от скал, запускали двигатели, но ничего не помогало. Жители близлежащих островов слышали шум двигателей, но в темноте ничего не могли разглядеть и предположили, что там просто продолжаются шведские военно-морские учения.
Рано утром в среду, 28 октября, два рыбака, Ингвар Свенссон и Бертил Стуркман, вышли в море, чтобы проверить сети, и обнаружили, что поверхность воды покрыта тонкой масляной пленкой. Потом они вернулись на берег. Свенссон отправился домой, в то время как Стуркман пошел к лодке, чтобы забрать снасти. И около десяти часов утра он первым увидел советскую подводную лодку, на которой вывесили флаг со звездой и серпом и молотом. В рубке он увидел трех или четырех мужчин, смотрящих на него в бинокль. Вернувшись домой, рыбак рассказал обо всем соседям и стал дозваниваться до представителей военно-морского флота, которые долго ему не верили, однако затем все же выслали катер для проверки.
На борту катера прибыл начальник штаба военно-морской базы в Карлскруне командор Карл Андерссон, который и вступил в переговоры с русскими, поднявшись к ним на борт и попробовав там выпить спирт, который ему предложили. Говорящих по-английски среди команды не нашлось, поэтому пришлось изъясняться на ломаном немецком. В ходе этого разговора выяснилось, что русские ошиблись с радиомаяком, гирокомпасом и навигационной системой. Кроме того, у них был поврежден рыбацкими сетями и плохо работал гидролокатор (и была повреждена рамка-антенна радиопеленгатора).
Подводной лодкой командовал капитан 3-го ранга Анатолий Гущин, и это оказался его первый поход, еще не вполне самостоятельный. В качестве наставника на подлодке присутствовал начальник штаба Палдиской бригады подводных лодок в Эстонии, капитан 2-го ранга Иосиф Аврукевич, которому Гущин подчинялся. Для штурмана Коростова этот поход также был первым, и он в нем проявил свою полную некомпетентность.
«Честно говоря, в тот момент я не столько среагировал на ошеломляющее известие, сколько боялся за командира и штурмана, — рассказывал потом замполит, капитан-лейтенант Василий Беседин. — Состояние обоих было предельно подавленное. Способ вывести их из него тут один — отвлечь на работу. Ну, командиру ее и так хватало, а штурману я сказал: «Ищи, Толя, где, как и когда появилась ошибка. Надо, чтобы ты сам, а не кто-нибудь другой ее нашел».
На место происшествия прибыли полиция и береговая охрана, а также военные корабли. Гущин и Аврукевич отказались от помощи буксира, опасаясь того, что за все придется платить валютой, они надеялись на помощь советских спасателей, однако шведы не могли никого пропустить в свои воды. К границе территориальных вод вскоре подошла целая эскадра кораблей Балтийского флота, однако они все же не стали вторгаться на чужую территорию.
До этого инцидента с Швецией были установлены весьма теплые и добрососедские отношения, происходил частый обмен делегациями; нейтральная Швеция принадлежала к числу тех немногих стран, которые участвовали в Московской олимпиаде 1980 года. Никто не был заинтересован в эскалации конфликта. Возможно, все это происшествие удалось бы «спустить на тормозах», однако местные рыбаки быстро дозвонились до журналистов, и те не могли упустить подвернувшуюся сенсацию. Вопрос стал решаться на высшем уровне, с участием послов, министерств иностранных дел и министров обороны.
На определенном этапе шведские власти всерьез рассматривали возможность штурма подводной лодки. Неподалеку высадился спецназ, который держал на мушке находящихся в рубке моряков. Экипаж С-363 в свою очередь получил приказ уничтожить подводную лодку в случае штурма. При этом в приказе не оговаривалось, следует ли уничтожать это судно вместе с самим экипажем. В самой Швеции были объявлены сборы для военных резервистов и все увольнительные были отменены.
На судне находились две ядерные торпеды, о чем также стало вскоре известно международной общественности (было проведено обследование внешним детектором гамма-излучения). Пикантности этой ситуации придавало то, что советская делегация в то время активно поддерживала идею о придании безъядерного статуса акватории Балтийского моря на совещании министров иностранных дел северных стран.
Конфликт удалось разрешить только 1 ноября в ходе переговоров на высшем уровне. От СССР потребовали принести официальные извинения, оплатить все расходы, понесенные шведской стороной, предоставить возможность шведским кораблям снять подводную лодку с мели и, наконец, должен был быть проведен допрос советских моряков. Все эти условия были приняты, однако термин «допрос» сочли неприемлемым. Согласились на то, что командир подлодки Гущин и замполит Беседин будут «опрошены» в присутствии двух представителей советского посольства. Тем не менее впервые со времен Второй мировой войны советские военные вынуждены были давать отчет о своих действиях зарубежным юристам и делали это в течение шести часов.
Затем 6 ноября шведский буксир «Ахилл» стащил С-363 с мели и отбуксировал советское судно в нейтральные воды. 8 ноября подводная лодка вернулась в место своего постоянного базирования в латвийскую Лиепаю.
В «Правде» на предпоследней странице было опубликовано короткое сообщение ТАСС «О происшествии с советской подводной лодкой»: «В ночь с 27 на 28 октября сего года советская дизельная подводная лодка № 137, совершая обычное учебное плавание в Балтийском море, вследствие выхода из строя навигационных приборов и возникновения в связи с этим ошибок в определении места, в плохую видимость сбилась с курса и села на мель у юго-восточной оконечности Швеции. В настоящее время подводная лодка снята с мели шведскими спасательными судами и стоит на якоре в безопасном месте. Ведутся переговоры со шведскими властями о выводе подводной лодки за пределы территориальных вод Швеции».
После прибытия офицеры подлодки подверглись допросу уже советской комиссией по расследованию инцидента. В итоге наказанию подверглись командир подлодки Гущин, замполит Беседин и прежде всего Аврукевич, которого уволили из рядов Вооруженных сил. Гущин был снят со своей должности и направлен служить на берег. Беседин, хоть и был признан невиновным, после всех этих событий тоже долго не мог вернуться в море. Остальной экипаж С-363 наказан не был. Шведской стороне за спасательную экспедицию был выплачен миллион долларов. Командор Андерссон за то, что проморгал появление вражеской подлодки, был снят с должности начальника базы в Карлскруне, но продолжил службу на флоте.
После инцидента в среде флотских острословов подлодка получила ироничное прозвище «Шведский комсомолец», обыгрывающее частые «комсомольские» названия советских субмарин. На Западе ее именовали «Whiskеy on the Rocks» — тут игра слов состоит в том, что обычное выражение «виски со льдом» дословно можно перевести как «виски на скалах», причем Whiskey здесь означает наименование советских подлодок проекта 613 по классификации НАТО.