Цивилизация
Провозглашение Российской империи состоялось 22 октября (2 ноября) 1721 года одновременно с присвоением Петру I титула Императора Всероссийского во время празднеств в честь окончания Северной войны и заключения Ништадского мира со Швецией. Внешне это оформлялось как нижайшая просьба к монарху от подданных в лице Правительствующего сената: принять вслед за прочими военачальниками заслуженные почести в ознаменование славной виктории, которых царь-реформатор, безусловно, был достоин. Однако вся церемония, несомненно, была не случайным экспромтом и не исключительной инициативой сенаторов, а тщательно продумана и утверждена самим Петром, включая и его первоначальный отказ от принятия почестей «из скромности»: «Его Величество, по Своей обыкновенной и достохвальной модестии или умеренности, того принять долго отрекался, и многими явленными резонами от того уклоняться изволил. Однако ж, по долгом оных Господ Сенаторов прошении и предложенным важным представлениям, последи склонился на то Всемилостивейше позволить».
Смысл преобразования Российского царства в Российскую империю можно найти прежде всего в ознаменовании территориальных приобретений — удалось «прорубить окно в Европу» — получить выход к Балтийскому морю, присоединив ряд территорий возле новой столицы — Санкт-Петербурга: Эстляндию, Лифляндию, Ингерманландию и прочие земли.
А ведь до Северной войны единственным торговым портом, связывающим Россию с Европой, оставался Архангельск на холодном и замерзающем Белом море. Вновь завоеванные земли не были для России абсолютно новыми, ведь Ингрия и Карелия были утрачены в Смутное время — переданы Швеции в соответствии с условиями Столбовского договора 1617 года. Но Россия тогда империей не называлась. Впрочем, Иван III, женившийся на Софье Палеолог, племяннице последнего императора Византийской империи Константина XI Палеолога, приняв соответствующие регалии и заговорив о преемственности великокняжеской власти от византийских императоров, а также его сын Василий III, именовавшийся уже «царем и государем всея Русии» и даже «императором русов» в договоре от 1514 года с императором Священной Римской империи Максимилианом I, несомненно, считали себя равными императорам. Тем более, что именно тогда сформировалась и закрепилась филофеевская формула «Москва — третий Рим».
Грамота Максимилиана I, именовавшая Василия III императором, еще послужила Петру I и его сподвижникам в качестве одного из оснований права московских царей на подобный титул, да и самого Петра уже называли на Западе императором, хотя бы и не в официальных документах и скорее из желания польстить. Так или иначе, до Петра российские монархи во внутреннем обиходе вполне удовлетворялись титулом «царь», происходившем от «Цезаря», стало быть, тоже императора. Соответственно, «Московское царство», или «Российское царство» вполне могло восприниматься уже и как «империя». Тем не менее Петру, стремящемуся все максимально европеизировать и испытывавшему слабость к эффектным мероприятиям и славным деяниям, важно было добавить и этот последний штрих.
Сенат у него под рукой уже был — учрежденный в 1711 году и пришедший на смену боярской думе. Правда, этот высший административный орган в государстве не имел ничего общего с выборным римским сенатом, ведь все его члены назначались лично самим Петром. Но звучало похоже.
Троекратные возгласы «Виват, виват, виват Петр Великий, Отец Отечества, Император Всероссийский!», раздавшиеся после зачитывания текста прошения канцлером Головкиным по окончанию службы в Троицком соборе, напоминали традиции введения в должность римских императоров, первоначально избираемых именно сенатом, что, конечно, в некоторой мере должно было умалять волю самодержца, никому не обязанным своим высшим статусом. Но императором, как правило, провозглашали после великих побед, и эта параллель все оправдывала. Смысл трехкратного возглашения со временем менялся, но в Западной Европе того времени звучало как раз это «Виват, император». Традиция уходила вглубь веков и соединяла нынешнего императора с античным наследием.
И в тексте прошения смысл происходящего так же восходит к античным образцам: «Помыслили мы, с прикладу древних, особливо ж римского и греческого народов, дерзновение восприять, в день торжества и объявления заключенного оными в. в. [Ваше величество] трудами всей России толь славного и благополучного мира, по прочитании трактата оного в церкви, по нашем всеподданнейшем благодарении за исхадатайствование оного мира, принесть свое прошение к вам публично, дабы изволил принять от нас, яко от верных своих подданных, во благодарение титул Отца Отечествия, Императора Всероссийского, Петра Великого, как обыкновенно от Римского Сената за знатные дела императоров их такие титулы публично им в дар приношены и на статуах для памяти в вечные роды подписаны».
Помимо внешней формы, у преобразования царства в империю нашелся и вполне конкретный политический посыл, как внешний, так и внутренний. Внешне Россия заявляла о готовности активно участвовать в общеевропейских делах, причем отныне на постоянной основе и на самых важных ролях, больше никакой самоизоляции и исключительной самобытности. Петр I создает современный флот, реформирует армию, открывает образовательные учреждения нового типа, поощряет развитие наук, торговли и промышленности. Правда, все это обеспечивалось в основном дальнейшим расширением крепостного труда, насилием государственного аппарата, поборами, обнищанием населения и рекрутской повинностью, ложившейся нелегким бременем на то же крестьянство.
Важнейшее внутреннее преобразование помимо самых масштабных и назревших реформ — это превращение страны в абсолютную монархию, когда власть императора становится выше любого обычая, любого закона, когда он сам по себе закон и божественная воля, решающий судьбы государства и подданных, включая порядок престолонаследия. Кроме того, Петр I устраняет разницу между вотчиной с поместьем; бояре теряли остатки былой самостоятельности и сливались с дворянством, которое обязано за привилегии служить государству.
Главе государства отныне подчинялась даже церковь, не отделяемая от светской власти. Патриаршество упразднялось, синодальное устройство подразумевало управление делами духовными через обер-прокурора Святейшего синода, назначаемого монархом.
Другие европейские страны не сразу приняли новый статус России и ее монарха, ведь это затрагивало мировые устои: изначально существовала лишь одна империя и один император. Со временем это понятие, конечно, девальвировалось, и в Европе стали сосуществовать сразу несколько империй, однако для того, чтобы назваться императором, нужно было все же иметь изрядную дерзость. Скажем, Швеция, несмотря на всю свою определяющую роль в европейской политике, империей никогда не называлась, а после удара, нанесенного Россией, так и не смогла уже оправиться. Забыв про все свои имперские амбиции. Без сопротивления императорский титул Петра признали только союзницы в Северной войне Голландия и Пруссия, в 1723 году была вынуждена признать побежденная Швеция, в 1739-м — Османская империя. И лишь в 1742 году к ним присоединились Австрия и Англия, а в 1745-м — Испания и Франция. Польша это сделала лишь в 1764 году, уже попав в зависимость от России по мере своего ослабления.
Российская империя вошла в историю как третье по величине из всех когда-либо существовавших на Земле государств (после Британской и Монгольской империй). Формально этой империи не стало после Февральской революции 1917 года, когда отрекся от престола последний император Николай II и была провозглашена республика, однако возникший на обломках Российской империи Советский Союз во многом повторил ее основные черты и по форме своего правления, конечно, не был ни демократией, ни федерацией. Вожди, стоявшие во главе государства, обладающие ничем не ограниченной властью, и тоталитарная форма правления породили еще одну реинкарнацию Российской империи, которая, впрочем, не просуществовала и одного века.
И в нынешнее время в самых верхних эшелонах власти неистребима идея о том, что ничего, кроме императорской власти и общей «вертикализации» для России не подходит, что это обширное государство так или иначе обречено оставаться империей в любом своем изводе, которую должен возглавлять никак не ограниченный в своей власти правитель — как бы он в тот или иной момент времени не назывался. Что все иные формы правления ведут к распаду страны и очередному смутному времени. Прочие империи благополучно распались и постепенно смирились со своим новым статусом «обычных» государств, живущих ради своих граждан, а не имперского величия, как та же Швеция, однако создание Петра в этом отношении уникально.