Цивилизация
Угоны самолетов периодически происходили в СССР, начиная с середины XX века. Так, в 1954 году экипаж сорвал попытку угона в Финляндию Ли-2, выполнявшего рейс Ленинград – Таллин. В 1958-м нападению вновь подвергся самолет на этом маршруте. В том же году два скрывавшихся от преследования бандита проникли на аэродром поселка Нижние Кресты в Якутии и попытались увести Ан-2 в США. А три года спустя трое молодых армян — актер, слесарь-инструментальщик и фарцовщик — захотели бежать на Як-12М в Турцию, где, будучи убежденными противниками советского строя, планировали рассказать о репрессиях. Инцидент окончился катастрофой воздушного судна. Один несостоявшийся угонщик погиб, по двум другим информацию засекретили, — их либо расстреляли, или же осудили на длительные сроки.
В сентябре 1964 года два уголовника предприняли попытку захвата самолета в Молдавии. Они собирались прорваться на Запад, но не преуспели: один в итоге застрелился, другой попался в руки властям. За следующие 19 лет в Советском Союзе были зафиксированы 44 известные попытки угона воздушного судна.
15 июня 1970 года группа советских евреев попыталась захватить пассажирский самолет Ан-2 в Ленинградской области и угнать его в Швецию. К такой акции их вынудил отказ властей в разрешении на выезд в Израиль. Считается, что грянувший после вынесения суровых приговоров международный скандал привел к смягчению СССР своей позиции по иммиграции евреев в Израиль.
Инциденты приняли такую массовость, что с 1973-го угон начал квалифицироваться уже как самостоятельный вид преступления.
Подавляющее большинство попыток оканчивалось для захватчиков гибелью или тюрьмой. Но история знает и случаи, когда угонщикам удавалось добиться своего. Первый из известных примеров произошел ровно 50 лет назад. Двое литовцев, 45-летний Пранас Бразинскас и его 15-летний сын Альгирдас, решили побороться за «свободу». Глава семьи имел сложную биографию, с которой было нереально построить нормальную карьеру в СССР.
Во время Второй мировой войны Бразинскас-старший служил добровольцем во вспомогательных войсках вермахта. Чуть позже помогал «лесным братьям», впоследствии работал в сфере торговли и неоднократно арестовывался за различные экономические преступления. Свой очередной срок Бразинскас не отбыл до конца, освободившись по амнистии. В 1970 году он осел в Узбекистане, где занимался спекуляцией. Почувствовав вновь возникший у КГБ интерес к своей персоне, литовец принял твердое решение бежать из СССР.
Итак, 15 октября 1970-го Ан-24 должен был доставить пассажиров из Батуми в Краснодар с остановкой в Сухуми. Помимо командира воздушного судна Георгия Чахракии в экипаж входили второй пилот Сулико Шавидзе, бортмеханик Оганес Бабаян, штурман Валерий Фадеев и 19-летняя бортпроводница Надежда Курченко, планировавшая в конце года выйти замуж. Время в пути должно было составить чуть более получаса – между прибрежными городами около 200 км над Черным морем.
Через пять минут после взлета, в 12:40 по местному времени, два пассажира в первом ряду позвали стюардессу, вручили ей конверт и попросили передать его пилотам. На одном из них была форма офицера советской армии. Террористы озаглавили письмо как «Приказ №9»: они потребовали лететь в Турцию и прекратить радиосвязь, в противном случае обещая убить ослушавшихся. Одновременно Бразинскас-старший объявил испуганным пассажирам, что советской власти в самолете отныне не существует. В его руках появился обрез, сын размахивал пистолетом.
Не растерявшись в чрезвычайной ситуации, Курченко бросилась к пилотам с криком: «Нападение!» Захватчики ринулись за ней.
«Никому не вставать! — закричал Альгирдас. — Иначе взорвем самолет!»
В последний момент отважная бортпроводница попыталась преградить им путь в кабину.
«Туда нельзя! Они вооружены!» — были ее последние слова, после чего Бразинскас-отец дважды выстрелил в нее в упор. Курченко скончалась на месте.
Командир корабля принялся маневрировать: он резко направлял самолет то вниз, то вверх, пытаясь сбить террористов с ног. Но те устояли.
Ворвавшись в кабину пилотов, взбудораженные содеянным литовцы открыли стрельбу. В итоге ранения получили Чахракия, Бабаян и Фадеев.
После ранения КВС упал грудью на штурвал и самолет начал пикировать. Крушения удалось избежать с большим трудом.
«У меня отнялись ноги. Я обернулся и увидел страшную картину: Надя без движения в крови на полу, рядом лежал штурман Фадеев», — рассказывал Чахракия позднее.
Впоследствии Бразинскасы признались, что намеренно лишь ранили трех членов экипажа, а одного оставили невредимым, чтобы он смог вести самолет. Встав за спиной у пилотов с гранатой, Пранас приказал взять курс на Трабзон. Альгирдас вернулся в салон, чтобы следить за пассажирами.
Чахракия признавался, что в этот момент раздумывал над тем, как ликвидировать преступников: «У меня промелькнули мысли: отдать штурвал от себя и бросить самолет в море. Погибнуть, но потянуть за собой этих зверских лиц, стоящих за спиной».
Пилоты попытались перехитрить угонщиков и посадить Ан-24 на военный аэродром Кобулети в Грузинской ССР. Но Бразинскас понял их замысел и пригрозил взорвать гранату. В конце концов, у экипажа не осталось иных вариантов, как выполнить требование террористов. Шавидзе незаметно нажал кнопку, послав диспетчеру сигнал о захвате самолета. Поэтому турецкие пограничники не стали сбивать борт, незаконно вторгнувшийся в воздушное пространство этой страны. На ВПП аэропорта в Трабзоне угнанное судно уже ждали. Предвкушая скорую свободу, Бразинскас-старший пел песню на литовском языке:
Мне присвоили имя бандита, враги сожгли мой дом. / У меня осталась одна подруга — винтовка. Мой дом родной — это лес».
Бразинскасы сходили с трапа как триумфаторы. «Вот она, свобода!» — сказал идеолог акции, ступив на землю Турции. Преступники добровольно отдали оружие местным силовикам и сдались. При этом не было до конца ясно, как отреагируют на их нежданный прилет турецкие власти. Бразинскас-старший не исключал возможной выдачи в СССР, — а потому объявил себя и сына политическими беженцами. Такой риск действительно существовал, но за литовцев вступились США. На допросах бывший пособник нацистов старался представить себя как жертву советского режима, который попал в тюрьму не за воровство, а ввиду своей антикоммунистической деятельности.
Высказываясь об убийстве Курченко, Бразинскас придумал вооруженных охранников в штатском, которые якобы начали стрелять первыми и застрелили стюардессу. Годы спустя он проговорился в интервью, что убил «эту суку, потому что она встала у него на пути».
Сводки о ситуации с угоном Ан-24 передавало ТАСС. «Советское правительство обратилось к турецким властям с просьбой выдать преступников-убийц для предания их советскому суду, а также возвратить самолет и советских граждан, находившихся на борту самолета», — сообщалось 16 октября.
На следующий день ТАСС проинформировал о возвращении экипажа Ан-24 и пассажиров в СССР. Туда же доставили тело Курченко. В больнице Трабзона остался штурман Фадеев, получивший ранения в грудь. Турецкие медики прооперировали его, но к работе он уже не вернулся, став инвалидом. Пришлось завершить карьеру пилота и КВС Чахракии: со временем он восстановил подвижность ног, но за штурвал больше не садился.
Известие об инциденте в Трабзоне быстро распространялось по миру. Читая высказывания Бразинскаса-старшего, многие представляли его как жертву репрессий. Показания угонщика дошли до председателя Верховного комитета освобождения Литвы Юозаса Валюнаса, который попросил президента Турции не выдавать террористов Советскому Союзу. Отцу назначили восемь лет тюрьмы, сыну – два года. Уже в 1974-м их освободили по амнистии.
После неудачной попытки получить статус политических беженцев в посольстве США в Анкаре, где Пранас пытался шантажировать американцев публичным самоубийством, Бразинскасы в 1976 году отправились в Венесуэлу. Через два месяца они сели на самолет в Канаду, но во время транзитной остановки в Нью-Йорке нелегально остались на территории США, где были задержаны миграционной службой. В результате ходатайств литовской диаспоры Бразинскасы получили право проживать в США. СССР тщетно пытался добиться их выдачи.
Поселившись в Калифорнии, они стали Фрэнком и Альбертом Уайт.
Альгирдасу удалось устроиться в новых реалиях. Он женился и поступил на работу бухгалтером. Адаптация его отца проходила хуже. Пранас так и не выучил английский язык, общаясь с сыном на литовском или русском. Соседи постоянно жаловались на него за агрессивное поведение и угрозы.
Отношение к ним со стороны литовцев в СССР и США разделилось: одни считали их героями, добившимися свободы, другие – обычными бандитами. В диаспоре угонщиков побаивались. Попытка организовать для них сбор пожертвований провалилась. Со временем о Бразинскасах начали подзабывать. Чтобы свести концы с концами, им приходилось зарабатывать написанием мемуаров и раздачей интервью.
«Мы прорвались сквозь «железный занавес» советских оккупантов, впервые в истории успешно направив советский самолет из тюрьмы порабощенных Советами народов в свободный мир. Это событие потрясло советскую империю зла, прославило дело свободы Литвы во всем мире», — сказал Пранас незадолго до смерти.
Развязка этой истории получилась трагической. В ходе семейной ссоры 10 февраля 2002 года Альгирдас забил своего отца гантелей.
Как отмечал на суде адвокат обвиняемого, к концу жизни «старик стал просто невыносим».
По мнению высокопоставленного сотрудника КГБ Александра Лазаренко, который в 1970 году разрабатывал спецоперацию по ликвидации Бразинскасов в Турции, их пример не прошел бесследно для СССР – литовцы стали своего рода символом для террористов. В 1983-м на них ориентировались грузинские «мажоры», планировавшие угнать на Запад Ту-134. Как и их идейные предшественники, захватчики открыли стрельбу, что привело к многочисленным жертвам.
«Старший Бразинскас признан в США чуть ли не диссидентом: оказывается, он, бедняга, подвергался в СССР преследованиям за участие в «литовском сопротивлении», — отмечает в своей книге «Разведчики, изменившие мир» военный журналист Михаил Болтунов. – Последние годы Бразинскасы прожили в забвении, не нажив себе славы и капитала за свое «диссидентское» прошлое. Но они прожили эти годы в тихой и благополучной Америке, а Нади Курченко, прекрасной молодой девушки, давно нет на свете».