Цивилизация
30 марта 1990 года Верховный Совет Эстонской ССР принял постановление «О государственном статусе Эстонии». Территорию республики предлагалось считать оккупированной с 1940 года, советская власть признавалась незаконной. Действие Конституции СССР в Эстонии приостанавливалось. 4 мая того же года Верховный Совет Латвии принял Декларацию «О восстановлении независимости Латвийской республики». Прибалтийские республики провозглашали свою полную преемственность с теми государственными образованиями, которые существовали между двумя мировыми войнами и были в 1940 году включены в состав Советского Союза.
А положила почин необратимому процессу выхода прибалтов из СССР 30 лет назад Литва. 11 марта 1990 года, видимо, вдохновившись аналогичными действиями двухдневной давности в Грузии, сессия Верховного Совета Литовской ССР приняла «Акт о восстановлении независимого Литовского государства», отменяя на территории республики действие Конституции СССР. В Вильнюсе обратили внимание и на то, что в Конституции СССР 1924 года, «сталинской» Конституции 1936 года и «брежневской» Конституции 1977 года провозглашалось право на выход республик из состава СССР.
Известный российский политик, в то время народный депутат РСФСР Руслан Хасбулатов писал в своей книге «Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву»: «Слабость и безволие, проявленные еще на первых этапах решения возникающих конфликтов, крайняя нерешительность союзных властей, как представляется, способствовали тому, что довольно сдержанные позиции трех балтийских союзных республик — Литвы, Латвии и Эстонии — эволюционировали от требований «дать им возможность осуществлять самостоятельно экономическую реформу» — к предоставлению полной независимости от СССР».
Ответ на смелую инициативу литовцев Москва дала 15 марта 1990 года.
В тот день III Съезд народных депутатов СССР объявил недействительным одностороннее решение Верховного Совета Литвы о выходе из Союза ССР от 11 марта. Депутаты заявили, что подобный сценарий станет возможным лишь тогда, когда будет законодательно установлен порядок выхода республик из состава СССР. При этом закон «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» был принят уже 3 апреля.
«Нам надо было провозгласить независимость до того, как Горбачева изберут президентом СССР на третьем Съезде народных депутатов в Москве (это произошло 15 марта. – «Газета.Ru»), то есть до того, как он получит новые президентские полномочия, в том числе и возможность «усмирять» непокорные республики, — рассказывал в интервью Deutsche Welle (организация включена Минюстом в список иноагентов) в 2020 году один из главных инициаторов отделения Литвы Витаутас Ландсбергис, 10 марта 1990-го избранный председателем Верховного Совета республики. — Некоторые боялись резкой реакции Москвы, предлагали растянуть процесс. Многое решил телефонный звонок в Вашингтон Стасису Лозорайтису, представителю дипломатической службы Литвы в изгнании. Эту службу создавал его отец, тоже Стасис Лозорайтис, министр иностранных дел Литвы до советской оккупации. США не признавали оккупацию, а Лозорайтиса и его отца, наоборот, продолжали считать послом независимой Литвы. Лозорайтис сказал: «Нужно идти до конца. На вас весь мир смотрит». Смотрел-то мир смотрел, но сомнения у тех же американцев тоже были. Они боялись испортить отношения с Москвой и Горбачевым.
Однако Лозорайтис был уверен: Соединенные Штаты, в конечном счете, будут на нашей стороне».
Михаил Горбачев пытался образумить литовцев через прессу. В статье для «Правды» он, в частности, писал: «Нынешнее литовское руководство не внемлет голосу разума, продолжает игнорировать решение III внеочередного Съезда народных депутатов СССР, предпринимает в одностороннем порядке действия, идущие вразрез с Конституцией СССР и носящие откровенно вызывающий и оскорбительный для всего Союза характер».
23 марта в Вильнюс были введены советские войска и танки. Еще через три дня группы десантников заняли здания городского комитета Компартии Литвы, Высшей партийной школы, Дома политического просвещения.
13 апреля президент СССР вместе с председателем Совета министров Николаем Рыжковым направил литовскому руководству ультиматум. В нем предлагалось в срок до 15 апреля признать действие Конституции СССР и отказаться от претензий на независимость. В противном случае Литве грозили настоящими санкциями в форме экономической блокады. Однако положительного ответа на ультиматум не последовало.
17 апреля 1990 года Совет министров СССР выпустил постановление о введении экономической блокады Литвы. Соответствующие меры вступали в силу со следующего дня.
Процесс размежевания с союзным центром у трех республик Прибалтики протекал по-разному. Позиция эстонских борцов за независимость виделась сравнительно умеренной. В результате конфронтация Таллина с Москвой получилась не столь сильной, как у Литвы и Латвии. Эстония избежала обострения ситуации и, как следствие, жестких мер наподобие тех, что были применены советским руководством к Вильнюсу и Риге.
Председатель Госплана Юрий Маслюков в интервью «Известиям» от 10 марта заверял, что правительство не собирается объявлять экономический бойкот Литве. Однако за месяц настроение властей кардинально переменилось.
Решение Москвы применить экономические санкции по отношению к Литве вызвало в республике серьезную озабоченность. 17 апреля вице-премьер Ромуальдас Озолас признал, что «ограничения поставок нефти и газа создадут серьезные трудности для экономической жизнедеятельности Литвы — запасов энергетического сырья в республике хватит на две недели, запасов бензина и дизельного топлива — на месяц».
Экономическая блокада началась с ограничений на поставки нефти и газа в Литву, а продолжилась появлением списка товаров, ввоз которых в республику запрещался. Перечень включал пищевые продукты и различное сырье, отсутствие которого останавливало работу большинства литовских предприятий. Закономерно, что цены на газ и бензин на фоне кризиса подросли. Все это поспособствовало введению Верховным Советом Литвы продуктовых талонов.
Хронологию ввода ограничительных мер приводил журнал «Коммерсант Власть» в № 15 от 23 апреля 1990 года. Так, около 23:00 18 апреля прекратилась подача сырья на нефтеперерабатывающий завод в Мажейкяе. 175% продукции этого предприятия шло за пределы Литвы в другие республики и на экспорт. На следующий день подача природного газа в республику сократилась на 85%. При Совете Министров Литвы был создан координационный совет по вопросам энергетики, который возглавил вице-премьер Альгирдас Бразаускас. С 21 апреля экономические санкции СССР против Литвы распространились и на все пищевые продукты. К 40 дню блокады остановились все электростанции, работавшие на мазуте. Была ограничена подача теплоэнергии.
Указанные меры не только не достигли поставленной цели, но и, напротив, способствовали дальнейшей консолидации литовского общества в неприятии политики союзного центра.
В свою очередь, Литва представила Горбачеву счет на 500 млрд рублей за ущерб, нанесенный республике в годы советской власти.
В обществе раздавались и радикальные предложения. Например, писатель и киносценарист Альгимантас Чекуолис призвал жителей Литвы в знак протеста против блокады осуществить прорыв советско-польской границы в районе города Лаздияй. В поддержку литовцев высказались многие деятели культуры. Еще 17 апреля со специальным заявлением выступил Иосиф Бродский: до эмиграции он бывал в Литве, в которой выросла его мать. Поэт вообще считал нормальным, чтобы Литва, где у него было много друзей, а также Латвия, Эстония и другие бывшие советские республики стали самостоятельными государствами.
«Блокада не заставила капитулировать Литву за неделю-две, как рассчитывал Горбачев, — констатировал Владислав Швед, в ту пору второй секретарь ЦК Компартии Литвы. — Республике помогали прямые хозяйственные договора с различными субъектами хозяйствования в Союзе. К тому же давление началось с середины весны, когда было тепло. Однако все равно к лету пришлось туго, литовцам пришлось отступить перед нажимом Горбачева. 29 июня Верховный Совет Литвы в тактических целях, «выражая готовность к межгосударственным переговорам между Литовской Республикой и Союзом ССР, объявляет стодневный мораторий на акт о независимости, исчисляемый со дня начала таких переговоров. Дата окончания моратория, таким образом, становилась открытой. Горбачев счел это заявление победой и восстановил поставки энергоносителей в республику. Наконец, 28 декабря 1990 года Литва тихонько аннулировала свой мораторий на «Акт о независимости». Так вместе с зимой ударили и трудности».
Экономическая блокада, продлившаяся два с половиной месяца, нанесла Литве ущерб, составивший 11 % валового внутреннего продукта.
Наложенные на Вильнюс санкции больно ударили и по советской экономике, поскольку на территории Литвы находились около ста предприятий союзного значения, а также по Калининградской области, получавшей из соседней республики большую часть электроэнергии. В то же время власти Литвы перестали поставлять электроэнергию в советские военные части, располагавшиеся на территории республики. Кроме того, Верховный Совет Литвы принял решение о реконструкции порта Клайпеда для приема танкеров с нефтью и газом из других стран.
В ответ на возобновление действия «Акта о восстановлении независимости» 28 декабря 1990 года Горбачев решился на силовую операцию, отправив в Вильнюс и другие литовские города армейские подразделения. Кульминацией кризиса явились события 11-13 января 1991 года, когда при штурме телевизионной башни погибли мирные жители.
Горбачев в своей книге «Жизнь и реформы» давал событиям 1990 года следующую оценку: «Я уверен, что если бы не роковой шаг России, Союз можно было сохранить.
В пользу этого говорит, в частности, следующий эпизод. В марте 1990 года новое руководство Литвы демонстративно объявило о независимости республики. На Съезде народных депутатов этот шаг был соответствующим образом оценен и дано поручение президенту, Верховному Совету, правительству страны во взаимодействии с властями Литвы прояснить весь комплекс вопросов. Ряд предприятий по собственной инициативе начал сворачивать связи с республикой, ограничивать поставки энергоносителей. В Вильнюсе начали чувствовать, что не все идет так, как они рассчитывали, и начали размышлять над сложившейся ситуацией.
Литовское руководство выражало готовность вступить в диалог с представителями центра, имея в виду, что решения, принятые Верховным Советом Литвы после 11 марта, могут стать объектом обсуждения и приостановления.
Декларация независимости Литвы может рассматриваться Союзом как акт в значительной степени символический. Литва не будет возражать против интерпретации этого акта, согласно которой речь идет о статусе республики как «ассоциированного члена обновленного Союза ССР». В то же время конкретная реализация должна быть итогом поэтапного процесса, согласованного с Союзом. Это была подходящая основа для поиска взаимоприемлемого решения. Прибалтийские республики в силу исторических и других особенностей могли бы пользоваться в Союзе особым статусом. Кстати, именно во время поездки в Литву я высказался о возможности дифференцированных связей с центром в рамках Союзного договора. Однако «суверенизация России» сорвала поиск новой формулы отношений с Прибалтийскими республиками в реформированном Союзе».