Цивилизация
Минская операция в рамках крупномасштабной Белорусской наступательной операции «Багратион» началась 29 июня 1944 года, когда войска 1-го и 3-го Белорусских фронтов в сходящихся направлениях нанесли удар по немецким частям на подступах к городу. Значительную помощь Красной армии оказали белорусские партизаны, устраивавшие засады на путях отступления немецких сил, громившие штабы, уничтожавшие мосты и переправы. 30 июня советские подразделения взяли Слуцк в 100 км к югу от Минска, вышли к Березине, форсировали ее и продолжили стремительное продвижение к главной цели. Намечалась ожесточенная борьба за столицу Белорусской ССР.
Вот как описывал подготовку к операции непосредственный участник событий, генерал-полковник танковых войск Алексей Бурдейный в своей книге «В боях за освобождение Белоруссии. Записки командира корпуса»:
«Все мы хорошо понимали, что нас ждут в каждом доме этого города — многострадальной столице Белорусской республики.
Мы были убеждены, что встретим здесь не только поддержку всего населения, но и активных участников борьбы за освобождение города. Именно это определяло наше желание, стремление, как можно скорее ворваться в город, громить врага на его улицах и площадях и вести наступление не с темпом последовательного освобождения одного квартала за другим, а стремительно пронизать весь город, не давая возможности врагу оказать нам организованное сопротивление. От гвардейцев требовались смелость, решительность и дерзость».
Наступление было назначено на 2 часа 30 минут ночи на 3 июля. Три танковые и одна мотострелковая бригады должны были двинуться на Минск со своих позиций в 8-10 км от города по условному сигналу. В работу по подготовке людей и техники включились командиры всех степеней, политработники, штабы, инженерно-технический состав, офицеры тыловых служб. Каждый знал свои обязанности и задачи.
Как вспоминал Бурдейный, войскам предстоял бой за город, который они плохо себе представляли, и к тому же не имели ни схем, ни плана кварталов, не знали расположения улиц и площадей. Чтобы хоть как-то восполнить этот пробел, к совещаниям командиров были привлечены уроженцы Минска. Один из них, механик-водитель танка Белькевич, поделился своими знаниями о городе, рассказал о том, как лучше в него войти, как расположены мосты и где находятся броды через реку Свислочь.
«Я-то спешил, у меня в Минске сестренка оставалась, Таня, семнадцать годов… Убили, то есть, буквально накануне — второго числа — соседи видели», — рассказывал старшина уже после завершения операции.
В установленное время началось наступление. Высланная чуть раньше разведка от бригад при подходе к городу была встречена ружейно-пулеметным огнем противника и вступила с ним в бой.
«Сравнительно в широкой полосе — на фронте до 15 км — танковый корпус шел к Минску. В предрассветной дымке загремели гусеницы танков. Гул моторов далеко разносился в окрестности.
Все напряженно всматривались через пыль и дымку на запад. Как встретит нас многострадальный Минск?»,
— отмечал генерал Бурдейный.
«В ночь на 3 июля 1944 года командир одного из танковых соединений, готовившегося к наступлению на Минск, отдал приказ экипажу танка Т-34 произвести в городе разведку боем. Рано утром 3 июля танк на большой скорости ворвался в Минск. Снова, как и три года назад, грозная советская боевая машина промчалась по улицам занятого врагом города, сея смерть и панику в стане гитлеровцев. А когда взошло солнце, по огневым точкам противника, выявленным нашими танкистами, ударили артиллерия и авиация», — так видел картину происходящего журналист Сергей Исаченко, изложивший все в «Записках военного корреспондента».
Проникшие в город разведчики докладывали о большой неразберихе: по улицам метались машины, бронетранспортеры, самоходные орудия. Царила паника. Советские разведчики хотели взять проводника из местных жителей, но это оказалось невозможно. Редкие люди, попадавшиеся на улицах, убегали. Чтобы не обнаружить себя, разведчикам приходилось пробираться переулками. В какой-то момент с верхних этажей зданий по ним начали стрелять партизаны, приняв военных за нацистов. В 5 утра разведчики выбрали удобное место во дворе кирпичного завода и оттуда сообщали о передвижениях немцев.
В это же время танковые бригады сбили вражеские заслоны и подошли к окраинам на своих направлениях. Командиры уточнили задачи танковым и моторизованным батальонам автоматчиков и частям самоходной артиллерии. Особое внимание было уделено тесному взаимодействию танкистов, автоматчиков и артиллеристов.
Около 5 утра танковые подразделения ворвались в Минск. На улицах города загремели орудийные и пулеметные выстрелы. Танкисты стремительно атаковали не успевших нормально приготовиться к бою немцев в спальных районах и устремились к центру. С небольшим временным интервалом в оккупированную столицу Белорусской ССР вошли остальные части.
Генерал Бурдейный в своем труде максимально подробно рассказывает о происходившем в эти часы:
«Командиры танковых бригад понимали, что задержка в городе, даже небольшая, чревата тяжелыми последствиями. Поэтому они приняли все меры к тому, чтобы использовать благоприятную обстановку — панику, потерю управления у противника и с ходу врывались в отходящие колонны врага, захватывая переправы. Командиры бригад лично руководили действиями головных батальонов».
Как следует из книги, определенная неразбериха царила и в рядах наступающих.
«В разгар боя в городе, где-то между 8 и 9-ю часами утра, совершенно неожиданно для нас командир 401-го самоходно-артиллерийского полка доложил, что с северо-востока по Московскому шоссе к Минску идет большая колонна машин. Это вызвало у нас настороженность. Вскоре все выяснилось. Командир самоходно-артиллерийского полка доложил, что на Минск движется наш стрелковый полк», — указывается в «В боях за освобождение Белоруссии…»
Переправившись через Свислочь, советские танки громили потерявшиеся на улицах небольшие группы немцев и с ходу овладели центральным вокзалом. Обстановка не позволяла советским войскам задерживаться в Минске: следовало двигаться дальше, чтобы не допустить подхода к немцам подкрепления.
«В конце дня улицы были заполнены жителями города, которые с радостью и слезами встречали свою армию. В воздухе непрерывно раздавалось «Ура!», «Да здравствует Красная Армия!», «Да здравствует наша Коммунистическая партия — организатор всех наших побед и освобождения советского народа!».
Воинов забрасывали цветами, обнимали и целовали. Особенно трогательно было видеть тех, кто случайно встретил своих родных или близких.
Наши воины увидели своими глазами чудовищную картину разрушений. За три года оккупации фашисты нанесли городу тяжелые раны, превратив его в груду развалин. По некоторым улицам нельзя было не только проехать, но и пройти», — с горечью констатировал Бурдейный.
По его словам, немцы особенно зверствовали в период отступления. Так, были взорваны 23 крупных предприятия, выведен из строя водопровод, подорваны канализация и телефонная связь. Нацисты уничтожили 47 школ, театры и библиотеки, поликлиники и больницы. Как докладывали двумя днями позже Иосифу Сталину, в Минске были разрушены железнодорожный узел, здания всех научных и культурных учреждений, а также большая часть жилых домов.
Тем не менее, люди искренне радовались, поздравляли друг друга и высказывали благодарность военным, которым несли буквально последние съестные припасы. Освободителям хотели сделать приятное – в данном случае это не просто фигура речи. В 22:00 в Москве прогремели залпы салюта из 324 орудий.
К 75-летней годовщины освобождения Минска Минобороны России рассекретило документы, связанные с этим событием. Помимо прочего, материалы содержат описание встречи красноармейцев местными жителями.
«Колонны танков, проходя по городу, забрасывались цветами, так что были больше похожи на огромные букеты цветов, а не на грозные боевые машины», — сообщал генерал-лейтенант Александр Покровский.
«На рассвете 3 июля 2-й гвардейский танковый корпус Бурдейного ворвался в Минск с северо-востока; севернее Минска подошли части 5-й гвардейской танковой армии. С юго-востока в город вступил 1-й гвардейский танковый корпус 1-го Белорусского фронта под командованием генерала Михаила Панова. Вслед за ним к окрестностям Минска подошла 3-я армия генерала Александра Горбатова. В то же время наши войска вышли юго-западнее и северо-западнее Минска, отбрасывая на запад подходившие резервы противника. Столицу Белоруссии нельзя было узнать. Семь лет я командовал полком и бригадой в Минске, хорошо знал каждую улицу, все важнейшие постройки, мосты, парки, стадион и театры.
Теперь все лежало в руинах, и на месте жилых кварталов остались пустыри, покрытые грудами битых кирпичей и обломков.
Самое тяжелое впечатление производили люди, жители Минска: крайне измученные, исхудавшие, по щекам многих катились слезы», — резюмировал Георгий Жуков в «Освобождении Белоруссии и Украины».
Из гражданских одним из первых в освобожденном городе оказался писатель Илья Эренбург. Свои впечатления от увиденного он приводил в мемуарах «Люди, годы, жизнь»:
«В Минск я попал 4 июля. Танкисты накануне прорвались в город и тотчас ушли дальше на запад. В южных кварталах еще шла стрельба. Я поглядел на длинную улицу и обрадовался: почти все дома невредимы; четверть часа спустя раздались взрывы, и домов не стало. Весь день работали саперы — вытаскивали мины; успели снести большой Дом правительства, некоторые другие дома. Однако, бродя по городу, я повсюду видел развалины. Как же я радовался победе! За два дня до этого я был у генерала Черняховского; он мне сказал: «Теперь мы не гоним противника — мы его окружаем». Я знал, что крупные немецкие силы остались на восток от Минска, поэтому трудно было проехать в город — на шоссе неожиданно выходили немцы, открывали минометный огонь.
«Попали они в хороший котел»,— сказал мне один танкист, и я подумал, что война подходит к концу, улыбнулся.
Но больно было смотреть на развалины Минска. Это не Новгород, не Киев, не Ленинград — это город, который много раз жгли, разрушали; в нем не было памятников старины, прекрасной архитектуры. Но бывают минуты, когда забываешь об искусстве. Я думал не об эстетической ценности разрушенных, взорванных или сожженных домов, а о том, что люди работали, мучились, строили, и вот — щебень, обгоревшие развалины. Зрелище разрушенного жилья, разоренных человеческих гнезд мучительно, и всегда потрясает какая-нибудь мелочь — просиженное кресло, следы на уцелевшей стене от долго висевшей картины или фотографии, поломанная деревянная лошадка».
5 июля глава британского правительства Уинстон Черчилль писал главе Совнаркома Сталину:
«С большой радостью я узнал о вашей славной победе — взятии Минска — и о колоссальном продвижении, осуществленном непобедимыми русскими армиями на столь широком фронте».
Таким был важнейший этап операции «Багратион» — пятого сталинского удара, который внес большой вклад в общий успех антигитлеровской коалиции.