Цивилизация
3 июня 1989 года в своей резиденции под Тегераном умер Высший руководитель Ирана, вдохновитель Исламской революции Сейид Рухолла Мостафави Мусави Хомейни, известный во всем мире как аятолла Хомейни. Существуют несколько версий даты его рождения. Скорее всего, на момент смерти знаменитому религиозному деятелю исламского мира было не менее 86 лет. За девять лет до кончины он пережил обширный инфаркт, однако не отошел от дел, а, восстановившись, продолжил активную политическую работу.
«Все наши беды от Америки и Израиля»
Для всей планеты Хомейни являлся олицетворением консервативного подхода к развитию государства. Его призывы и действия выглядели для подавляющего большинства стран Запада и Востока, мягко говоря, спорными, однако аятоллу уважали, как минимум, за последовательную приверженность своим идеалам и решимость следовать им до конца. Удалось ли ему изменить Иран в лучшую сторону, остается дискуссионным вопросом. Многие иранцы после революции и позднее, в 1990-х, были вынуждены эмигрировать за рубеж в поисках лучшей доли. Некоторые из них доверительно сообщали своим иностранным друзьям, что при свергнутом революцией шахе Резе Пехлеви «жилось лучше». В самом Иране заявить об этом прямо не осмеливался никто.
До своего триумфального прилета в объятый революцией Иран 1 февраля 1979 года аятолла Хомейни долгое время жил в изгнании под Парижем. Европа рассматривала политического эмигранта как оппозиционера режиму шаха. Хомейни не был затворником. К его особняку регулярно стекались иранцы, недовольные действующей властью. Аятолла утешал своих братьев по несчастью, уверяя в проповедях: «Скоро придет наше время».
Вопреки распространенному представлению, он не участвовал лично в свержении Пехлеви. Шах бежал из Ирана задолго до того, как Хомейни проследовал в обратном направлении. На родине аятолла не производил впечатления счастливчика, вырвавшего выигрышный билет, а держался очень спокойно. На вопрос о чувствах от возвращения в Иран спустя 15 лет аятолла ответил предельно лаконично: «Ничего». Его критики сделали вывод, что тем самым Хомейни выразил полное безразличие к стране и ее народу.
Оппоненты указывали на то, что установленный аятоллой режим находится в состоянии постоянной войны с самим собой и с остальным миром.
Хомейни действительно не отличался толерантным отношением к иностранцам, да и к великим державам вообще. Больше всего он ненавидел США, Великобританию и СССР, о чем не стеснялся рассказывать.
«Америка хуже Англии, Англия хуже Советского Союза, а Советы хуже обеих! Но сейчас Америка является воплощением всей мерзости. Пусть президент США знает, что наш народ ненавидит его больше всех. Все наши беды исходят от Америки и от Израиля. Исламские народы ненавидят иностранцев вообще, а американцев и русских особенно. Это Америка поддерживает Израиль и его сторонников. Это Америка вооружает Израиль, чтобы сделать арабов бездомными», — сетовал аятолла.
Почти весь период пребывания Хомейни на вершине власти, с 1980 по 1988-й, Иран вел кровопролитную войну с Ираком, опасавшимся «экспорта революции» из соседней страны. Несмотря на состоявшийся уже при Хомейни захват заложников в американском посольстве в Тегеране, последовавший за этим разрыв дипломатических отношений и установленный президентом Джимми Картером запрет на любые финансовые операции с Ираном, США поддержали в ближневосточном конфликте иранцев, считая аятоллу меньшим злом в сравнении с Саддамом Хусейном, на сторону которого встал Советский Союз. Во время войны Хомейни призывал солдат становиться смертниками.
Семьям погибших он приказывал устраивать радостные празднества по поводу смерти сыновей — шахидов.
Письмо Горбачеву
Несмотря на враждебное отношение к СССР, представитель этой страны, а именно министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе был одним из двух иностранных политиков, с кем Хомейни встретился лично в качестве Высшего руководителя Ирана. Второй — палестинский лидер Ясир Арафат.
Аятолла неизменно игнорировал телеграммы Леонида Брежнева, пытавшегося поздравить «коллегу» с приходом к власти, однако решил вступить в контакт с «прогрессивным» Михаилом Горбачевым. 1 января 1989 года Хомейни направил председателю Президиума Верховного Совета СССР личное послание, в котором призвал его отказаться от идеологии коммунизма и пересмотреть политику предшественников, «заключавшуюся в отречении общества от Бога и от религии».
В своем письме аятолла резюмировал: «отныне коммунизм следует искать в музеях политической истории», а СССР пора прекратить ориентироваться на капиталистический Запад и обернуться к религии, в узком смысле — к исламу. Не удержался лидер Исламской революции и от критики предыдущих руководителей Советского Союза.
«Ваша смелость и дерзание в подходе к реальным мировым событиям могут стать источником преобразований, которые изменят общую ситуацию в мире, — писал Хомейни Горбачеву. — Поэтому я счел необходимым привлечь ваше внимание к некоторым проблемам.
Конечно, неправильные методы и ошибочные действия прежних коммунистических руководителей в сфере экономики могли привести к тому, что вам явился цветущий сад Запада и заворожил вас, но знайте, что истина не там.
Если вы пожелаете на этом этапе распутать только клубок экономических проблем социализма и коммунизма, обратившись с этой целью к очагам капитализма на Западе, то не только не излечите свое общество от недугов, но и придете к тому, что другие будут вынуждены исправлять ваши ошибки, ибо если ныне марксизм зашел в тупик в своих экономических и социальных исканиях, то и западный мир погряз в тех же проблемах, только в другой форме и других сферах».
Энергичное послание престарелого аятоллы застало идеолога перестройки врасплох: Горбачев не знал, как реагировать. После некоторых раздумий было решено обойти религиозные аспекты и выдержать ответ в традиционном русле. Для вручения письма в Иран был делегирован Шеварднадзе.
25 февраля Хомейни принял горбачевского посланца в своем доме, хотя неважно себя чувствовал и по настоянию докторов воздерживался от длительных бесед. По всей видимости, аятолла считал это направление своей политики очень важным, а потому пренебрег рекомендациями. Привыкший к роскоши советский чиновник испытал сильнейший шок и никак не мог понять, как руководитель и духовный вождь большой страны может жить в простой комнате без излишеств. Весь интерьер помещения состоял из небольшого коврика для молитвы, постели, книг и Корана.
«Иран намеревался нормализовать отношения с СССР, — вспоминал Шеварднадзе. — Об этом свидетельствовало и 6-7-страничное письмо Хомейни на имя Горбачева, которое было доставлено в Москву представителем имама Джавади Амоли. Хомейни не занимал какого-либо государственного поста, но в то же время он был духовным вождем и фактически первым лицом государства. Его письмо заставило Горбачева задуматься. Он не знал, что ему ответить. Я тоже, конечно, не знал.
Хомейни в своем письме, положительно оценив мужество Горбачева в отношении приятия решений по важнейшим событиям той эпохи, заявлял, что безуспешность коммунизма стала очевидной.
Однако для иранского вождя не это было главным. Письмо Хомейни носило философский характер. Имам писал: «Я хотел привлечь внимание Горбачева к проблеме мира земного и мира потустороннего. В этом заключался основной смысл моего письма». Горбачев как атеист — руководитель КПСС — естественно, не понимал философии духовного лидера Ирана. Горбачев в своем ответе ограничился вопросами двусторонних отношений и регионального сотрудничества».
Визит Шеварднадзе к Хомейни
По словам Шеварднадзе, его визит в Тегеран был важен еще и потому, что в тот период Запад и, в частности, США оказывали на Иран сильнейшее политическое давление и за десять лет свели политические связи со страной до минимального уровня.
«Хомейни по причине неважного самочувствия никого не принимал. Для меня было сделано исключение, причиной чего было то, что я являлся министром иностранных дел великой державы. Возможно, что была и другая причина. Мне пришла даже такая мысль, что, может быть, это было связано с такой исторической причиной, как давнее внимание Ирана к Грузии.
Шел снег. Хомейни жил на высоком месте. При входе нужно было, как и в мечети, снимать обувь. Я разулся и остался в носках.
Это было для меня несколько неудобно. Представьте себе человека, одетого в соответствии с дипломатическим этикетом, но без ботинок. Как если бы мы находились в святилище, с той разницей, что нам нельзя было отделяться от других, и нам нужно было разговаривать. Одновременно мне нужно было добиваться согласия своего собеседника.
С самого начала мне было сказано, что я являюсь первым политиком, которого принимает имам, и что после исламской революции вплоть до сегодняшнего дня никто из иностранных гостей с ним не встречался. Из-за малости выделенного времени я должен был закончить встречу в течение 15-20 минут.
Мы молча ждали, осматривали помещение – монашеское жилье Хомейни. Было видно, что в этом жилище наибольшее значение имело постижение смысла жизни. Ничто не должно было мешать Имаму. Обстановка была очень простой — на полу комнаты был постелен ковер серого цвета», — рассказывал Шеварднадзе.
Хомейни слушал главу МИД СССР 15 минут, после чего задумался и после продолжительной паузы сказал:
Я разочарован. Я слышал, что Горбачев — мыслящий человек.
Я не случайно написал ему письмо. В письме речь шла о месте человечества в этом мире и в потустороннем мире. Я не задумываюсь о проблемах этого мира. Я размышляю о потустороннем мире, и на этот вопрос я не получил ответа. Что касается нормализации отношений, то я поддерживаю это».
Фетва для Салмана Рушди
«Отец всегда сочувствовал вашему народу, — призналась в интервью «Коммерсанту» в 2000 году дочь аятоллы Захра Мустафави. — Он считал, что советское руководство мешает единению человека с Богом. Он полагал, что в действительности все люди верят в Бога. Поэтому единственным посланием, которое он когда-либо направил лидеру иностранного государства, было его письмо Горбачеву. В нем отец поделился своими мыслями по поводу взаимоотношений правителей и народа.
Отец предостерегал, чтобы вы не обольщались заманчивым обликом Большого дьявола, который после отхода России от коммунистической идеологии попытается перетянуть вас на свою сторону.
Все это говорит о том значении, которое придавал отец вашей стране и ее народу. Отмечу, что это произошло за два года до распада СССР, но отец уже тогда предвидел, что недовольство народа политикой, проводимой руководством страны, может привести к развалу государства».
Приезду Шеварднадзе предшествовала легендарная фетва Хомейни о физическом уничтожении британского писателя индийского происхождения Салмана Рушди. Его книгу «Сатанинские стихи» фундаменталисты посчитали оскорбительной для мусульманской религии. Гнев аятоллы вызвали сразу несколько эпизодов книги, которая без внимания Высшего руководителя Ирана едва ли претендовала бы на статус бестселлера. Так, один из героев «Сатанинских стихов» списан с пророка Мухаммеда, а в другом — живущем в изгнании фанатике — угадывается сам Хомейни.
Смертный приговор превратил малоизвестного литератора в мировую знаменитость. Рушди заработал на скандале миллионы, а произведение вышло на 26 языках общим тиражом свыше 600 тыс. экземпляров и получило множество премий.
Согласно фетве от 14 февраля 1989 года, писатель обвинялся в вероотступничестве, в оскорблении пророка Мухаммеда и Корана. Люди, рожденные мусульманами и отрицающие ислам, считаются предателями и их ожидает смерть — таков был посыл религиозного деятеля. Инцидент привел к разрыву дипломатических отношений между Ираном и Великобританией. Приказ об убийстве Рушди не отменен до сих пор. Сумма вознаграждения для потенциального палача за прошедшие 30 лет неоднократно возрастала.
Мавзолей для аятоллы
Хомейни — автор знаменитого политико-религиозного завещания, которое в 2008 году было внесено в российский федеральный список экстремистской литературы по решению Городищевского районного суда Пензенской области. Это вызвало протесты как посольства Ирана в Москве, так и представителей ислама в России. На территории страны хранение, распространение или даже чтение этого материала чревато уголовным преследованием и лишением свободы.
Похороны Хомейни стали одними из наиболее посещаемых в истории.
Чтобы проводить любимого руководителя в последний путь, на кладбище Бехеште-Захра собрались 10 млн человек.
Именно здесь в день своего возвращения в Иран Хомейни выступил с исторической речью перед народом. Аятолла покоится в мавзолее в 8 км к югу от Тегерана и в 25 км от носящего его имя аэропорта. Вместе с Хомейни захоронены его жена Хадижа, умершая в 2009 году, и их сын Ахмад, а также ближайший соратник Али Рафсанджани, в 1989-1997 годах занимавший пост президента Ирана. Он покинул этот мир в 2017-м, а к аятолле примкнул еще в 16-летнем возрасте. Мавзолей неоднократно становился объектом для провокаций и терактов, его пытались взорвать, в нем стреляли.
Сам Хомейни очень спокойно относился к уходу из жизни, заявляя, что «мученическая смерть является счастьем». Именно смерть, говорил он, следует освятить и не трусливо цепляться за жизнь, и каждый шиит должен взывать в Аллаху, чтобы тот дал ему священное право умереть смертью мученика во имя Аллаха.