Цивилизация
Внутрипартийная борьба середины 1920-х завершилась победой фракции Иосифа Сталина и разгромом так называемой левой оппозиции, которую олицетворял Лев Троцкий. В 1924 году один из главных участников Октябрьской революции проиграл войну за наследство Владимира Ленина, несколько месяцев спустя лишился постов наркома по военным и морским делам и председателя Революционного военного совета, регулярно подвергался травле на съездах партии. Преследований не избежали его многочисленные сторонники – впоследствии их назовут «фашистско-троцкистской бандой». В 1927-м Троцкого исключили из РКП (б), а в январе 1928-го отправили в ссылку в Алма-Ату. В отдаленные районы страны выслали и сподвижников павшего вождя – тех, кто не захотел переметнуться в лагерь победителей.
Сталин размышлял, как лучше добить сломленного оппонента.
В конце 1928 года Политбюро выдвинуло Троцкому ультиматум о прекращении любой политической деятельности. Опальный революционер ответил из казахстанской ссылки острым письмом, в котором заключал, что «период реакции может наступить не только после буржуазной, но и после пролетарской революции... наиболее явным и законченным выражением этой реакции внутри партии является дикая травля и организационный разгром левого крыла».
Вероятно, Сталину уже тогда хотелось избавиться от противника самым радикальным способом. Однако число сторонников Троцкого было еще достаточно велико. Арест, не говоря уже о казни, вполне мог спровоцировать массовые протесты. Поэтому Политбюро постановило выслать бывшего наркомвоенмора за границу. Решение было принято большинством голосов. По поводу голосовавших иначе существует несколько версий. Так, у известного исследователя внутрипартийной борьбы 1920-1930-х годов Вадима Роговина в книге «Власть и оппозиции» указано, что председатель Совнаркома Алексей Рыков и наркомвоенмор Климент Ворошилов высказались за заключение Троцкого в тюрьму. Согласно другим данным, Рыков, а также Николай Бухарин и Михаил Томский, которые вскоре станут новыми врагами Сталина под маркировкой «правая оппозиция», просили освободить Троцкого от всех санкций. Все трое уже 31 января были обвинены на заседании Политбюро во фракционной деятельности.
Сталина отнюдь не страшило, что из-за рубежа создатель Красной армии продолжит агитировать против действующего руководства: там и без Троцкого хватало критиков режима из числа бывших подданных Российской империи и граждан Советского Союза. В заочном порядке Троцкого будет проще объявить предателем, примерно так рассуждал Сталин. На чужбине он зачахнет и уже не будет представлять опасности как политический оппонент. Ну и, конечно, где-нибудь на другом конце света соперника гораздо легче ликвидировать «без шума и пыли». Так, собственно, и произойдет 11 годами позднее.
18 января решение о высылке было оформлено в ОГПУ. В бумаге, которую Троцкому в Алма-Ате лично вручил чекист Самуил Волынский, «явившийся в сопровождении многочисленных агентов, занявших входы и выходы», говорилось не только об организации обвиняемым «нелегальной антисоветской партии», но и о якобы имевшей место со стороны экс-наркома «подготовке вооруженной борьбы против советской власти». Ответить на обвинения в судебном порядке Троцкому не позволили.
«Когда от меня потребовали расписки в ознакомлении с этим постановлением, я написал: «Преступное по существу и беззаконное по форме постановление ОГПУ мне объявлено»,
— рассказывал Троцкий. С этого момента он находился под домашним арестом. Все его дальнейшие перемещения контролировались сотрудниками ОГПУ. Впрочем, в их действиях, по признанию самого охраняемого, «не было и тени враждебности». Передавая слова заместителя председателя этой структуры Генриха Ягоды, Волынский объявил Троцкому о необходимости подготовиться к отъезду за 48 часов. Жена высылаемого Наталья Седова отправлялась в изгнание добровольно: в тот момент претензий ей не предъявлялось.
Рано утром супруги и сын Лев были посажены в автобус, направившийся по снежной дороге к Курдайскому перевалу. Бушевали снежные заносы, мощный трактор, который взял автобус и семь попутных автомобилей на буксир, сам застрял в снегу. По свидетельству Троцкого, во время буйства природы на перевале замерзли семь человек и несколько лошадей. Семью пересадили в сани. Расстояние в 30 км преодолевалось более семи часов. За перевалом высылаемым вновь пришлось сменить транспорт: теперь машина доставила их в Фрунзе, где началась погрузка в вагон.
Поезд с Троцким конвоировал усиленный отряд чекистов. Власти не слишком представляли, как могут повести себя железнодорожники: вип-пассажир по-прежнему имел высокую популярность среди рабочих. Поэтому «на всякий случай» с собой взяли запасной состав машинистов из «самых надежных». На протяжении всего пути следования Троцкому и его родственникам запрещалось покидать состав. Конечный пункт назначения высылаемому долго не назывался, поскольку переговоры СССР с иностранными державами складывались безуспешно. 12 суток эшелон простоял на глухом полустанке в Курской области. В труде Юрия Фельштинского и Георгия Чернявского «Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929» называется другое место затяжной стоянки – Ряжск в Рязанской области, а сама задержка объясняется ожиданием младшего сына Сергея, его жены Ольги Гребнер и супруги Льва-младшего Анны Рябухиной, общением с ними и прощанием.
«Так проходит день за днем. Число консервных жестянок вокруг поезда растет. Вороны и сороки собираются все большими стаями на поживу. Дико, глухо. Зайцев здесь нет: осенью их скосила грозная эпидемия. Зато лисица проложила свой вкрадчивый след к самому поезду. Газеты в пути приносят нам отголоски новой большой кампании против троцкистов», — вспоминал это безвременье Троцкий.
Принять его согласилась лишь Турция, куда тот, впрочем, ехать категорически отказался. Сам политик настаивал на Германии, где в прошлом уже жил в эмиграции. Однако немецкая дипломатия технично устранилась от обременительной проблемы. По сути не имея выбора, советское правительство назначило местом высылки Константинополь. На это Троцкий сообщил об отказе следовать туда добровольно, но подчинился силе. Послание с соответствующим содержанием было отправлено им турецкому президенту Мустафе Кемалю Ататюрку.
«На турецкую границу я прибываю отнюдь не по своему выбору. Соблаговолите, господин президент, принять соответственные мои чувства», — писал Троцкий.
В вынужденном путешествии он предавался любимому занятию – чтению, заново ознакомившись с французским писателем Анатолем Франсом и курсом русской истории Василия Ключевского. Как вспоминал Троцкий, в вагоне свирепствовал грипп. Курс лежал на Одессу, большие станции поезд проходил на высокой скорости – боялись стихийных демонстраций. Чтобы исключить любой риск, городской порт оцепили десятки чекистов. Вагон с Троцким прибыл прямо к причалу глубокой ночью. Семью сразу же провели на борт парохода «Ильич», который до революции назывался «Николай II». За командой установили строгое наблюдение. Изначально оппозиционера и сопровождавших его лиц должны были отправить на пароходе «Калинин», но тот прочно застрял в прибрежных льдах. Тогда задействовали более мощный «Ильич», капитан которого получил запечатанный конверт с указанием вскрыть в море. Так прощание Троцкого со страной, которую он создавал, приобрело символическое значение: названное в честь Ленина судно перевозило Троцкого словно Харон души умерших через реку Стикс.
Если и другая версия: согласно ей, Троцкого выдворяли за пределы СССР из Поти. Изгнанник поселился на Бююкаде — самом крупном из Принцевых островов в Мраморном море близ Константинополя.
«Ильич» без груза и без пассажиров отчалил около часа ночи. На протяжении 60 миль нам прокладывал дорогу ледокол. Свирепствовавший здесь шторм лишь слегка захватил нас последним ударом крыла», — отмечал Троцкий в своей автобиографии «Моя жизнь».
В самом Союзе никаких официальных заявлений о судьбе Троцкого не делалось. Зато гуляли слухи – одни фантастичнее других. Только спустя неделю после отправки бывшего предреввоенсовета в Турцию «Правда» опубликовала внизу полосы короткую заметку: «Троцкий за антисоветскую деятельность выслан из пределов СССР постановлением ОГПУ. С ним согласно его желанию выехала его семья». О планах политика совершить переворот в газетах, естественно, не сообщалось.
Сам Троцкий считал, что Сталин распорядился не предавать огласке озвученное ранее ОГПУ, поскольку знал: ему никто не поверит.
В СССР тем временем развернулась мощная антитроцкистская кампания. Город Троцк был переименован в Красногвардейск (в 1944-м ему вернули историческое название Гатчина), наименования в честь революционера убирались из остальной топонимики. Фамилия «Троцкий» употреблялась в литературе и публицистике отныне только в обличительных и осуждающих целях.
«Троцкизму, как ярко выраженной контрреволюционной группировке, нет места в Советском Союзе», — такую установку давали партийные организации.
В Турции изгнаннику посчастливилось пережить покушение, неудачно организованное известным генералом Белого движения Антоном Туркулом. В 1932-м Троцкого лишили гражданства СССР, а в следующем году ему пришлось покинуть Бююкаду, перебазировавшись во Францию. Впрочем, и здесь он задержался ненадолго – следующим пунктом стала Норвегия, власти которой оказались не в восторге от неугодного Сталину иммигранта, и угрожали выдать его обратно в Советский Союз. Наконец, в 1936 году Троцкий эмигрировал в далекую от политических баталий Мексику. Вопреки ожиданиям Сталина, там он воспрянул духом, вновь начал много работать и объединил многочисленных левых по всему миру, недовольных лидером СССР и Коминтерном. Троцкизм превратился в мощное интернациональное движение, живущее и по сей день.