Цивилизация
11 декабря 1618 года Русское царство и Речь Посполитая подписали Деулинское перемирие на 14,5 лет, подводившее черту под девятилетней войной. Москва уступала Кракову обширные территории в верхнем течении Днепра с крупными городами Смоленском и Черниговом. Польша достигала максимального размера в своей истории, а ее король впервые получал право официально претендовать на московский престол.
Однако жесткие, практически позорные условия соглашения стояли для молодого царя Михаила Федоровича на втором плане. Самое главное, благодаря перемирию войска Речи Посполитой завершали интервенцию в разоренном многочисленными военными конфликтами, междоусобицей и политическими потрясениями Русском царстве. Первому государю из династии Романовых удалось отстоять независимость вверенной ему державы, пусть и очень дорогой ценой.
Несмотря на то, что окончание Смутного времени принято связывать с воцарением Михаила Федоровича, хаос продолжался в стране и после 1613 года.
Русской государственности угрожали шведы, которые в 1609 году заключили трактат с правительством царя Василия Шуйского для совместных действий против поляков и литовцев, а чуть позже повернули ружья против недавних союзников, намереваясь захватить Новгородские земли. Вершиной шведского плана было провозглашение московским царем одного из королевских сыновей. У слабых отрядов, подчинявшихся центральной власти в Русском царстве, не имелось реальных возможностей для эффективного противостояния интервентам, к тому же казаки из-за невыплаты жалования находились в состоянии перманентных склок с дворянской частью войск.
Михаилу Федоровичу пришлось пойти на мир с монархом Швеции Густавом II Адольфом. Договор был подписан 9 марта 1617 года в деревне Столбово близ Тихвина. Согласно положениям документа, шведы возвращали Новгород, Ладогу, Старую Руссу и другие отнятые города, однако сохраняли за собой Ивангород, крепость Орешек (современный Шлиссельбург), Ям, Копорье и территории по реке Неве. В свою очередь, Россия отказывалась от претензий на Ливонию и Карельскую землю, лишалась выхода к Балтийскому морю и обязывалась выплатить контрибуцию в размере 20 тыс. серебряных рублей. Утраченные территории через сто лет пришлось отвоевывать обратно Петру I.
Столбовский мир позволял России бросить все остававшиеся и, как уже было сказано, не вполне боеспособные силы на борьбу с поляками и литовцами. Хотя историки отсчитывают русско-польскую войну (до XX века она именовалась в отечественной историографии как московско-польская) с 1609 года, фактически Речь Посполитая поддерживала нестабильность и антиправительственные выступления в Москве с 1600-го: так, ее ставленником являлся Лжедмитрий I.
Жаждавшие реванша за изгнание из российской столицы ополчением Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского в 1612 году поляко-литовцы заметно активизировались в 1616-м, когда сейм принял решение о новом походе на Москву.
Литовскую часть армии было поручено возглавить великому гетману Яну Ходкевичу, а польскую повел юный королевич Владислав, которого Речь Посполитая упорно пыталась посадить на русский трон.
На пике численность польско-литовских войск достигала 18 тыс. человек. Уже во время похода к ним присоединились 20 тыс. запорожских казаков под предводительством гетмана Петра Сагайдачного: чтобы заманить его на свою сторону, интервенты частично удовлетворили требования по снятию запрета на православное вероисповедание, расширению автономии Запорожья, увеличению казацкого воинства и т. д. Запорожцы продвигались к Москве, не встречая серьезного сопротивления. Малочисленные гарнизоны крепостей попросту не могли противостоять такому противнику. В летописях сохранилось множество свидетельств жестоких расправ над жителями разоренных городов со стороны Сагайдачного. Например, после взятия Ливен гетман
«многую кровь християнскую пролил, много православных крестьян и з женами и з детьми посек неповинно, и много православных християн поруганья учинил и храмы Божия осквернил и разорил и домы все християнские пограбил и многих жен и детей в плен поимал».
В середине осени Сагайдачный оказался под стенами Донского монастыря к югу от Москвы, а Владислав и Ходкевич подошли к столице со стороны Тушина, попытавшись прорваться через Тверские и Арбатские ворота Белгородской стены. Началась осада города, при которой атакующие пытались прибегать к различным уловкам. Обороной Москвы вновь руководил князь Пожарский. Благодаря усовершенствованной после первого нашествия системе инженерных укреплений (возведенные стены оказались слишком высокими для штурмовых лестниц), а также перебежчикам, сорвавшим вражеский план по подрыву ворот, русские успешно отбивали атаку за атакой. Самый ожесточенный бой завязался у Арбатских ворот, которые защищал отряд из примерно 500 стрельцов под командованием Никиты Годунова.
Невозможность взять Москву приступом, проблемы со снабжением и надвигающаяся зима заставили королевича Владислава пойти на переговоры.
Летописцы связывали успех изможденных русских воинов с праздником Покрова.
«Божьею милостью, а государевым счастьем польских и литовских и немецких людей многих побили», — сообщалось в их записях.
11 декабря парламентеры двух противоборствующих лагерей встретились в селе Деулино у Троице-Сергиева монастыря к северо-востоку от Москвы. Русскую делегацию возглавили боярин Федор Шереметев, князь Даниил Мезецкой, окольничий Артемий Измайлов и дьяк Иван Сомов. С другой стороны переговоры вели прикомандированные к армии польские и литовские вельможи. Что характерно, представители формально союзных, но по факту подчиненных Речи Посполитой запорожских казаков к участию в переговорах приглашены не были. Они разбили кош возле Калуги, морально давя на Михаила Федоровича своей численностью. Непрерывно запугивали русских делегатов и поляки с литовцами: когда их что-либо не устраивало, они грозили свернуть переговорный процесс и продолжить осаду.
Под страхом продолжения войны, на которую уже не оставалось никаких ресурсов, русский царь согласился на выдвинутые требования. Польше отходили смоленские (за исключением Вязьмы), черниговские и новгород-северские земли с 29 городами. Особенно чувствительным была потеря укрепленного Смоленска: этот пункт оказался миной замедленного действия в свете будущих военных кампаний. Другой веской причиной возобновления соперничества годы спустя явилось сохранение Владиславом претензий на царский титул, что еще в 1610-м одобрили некоторые московские бояре. Михаила Федоровича поляки государем категорически не признавали.
Другим важным решением стал обмен пленными, по которому в Россию вернулся отец царя Федор Никитич – митрополит Филарет, захваченный еще в 1611 году под Смоленском и поначалу содержавшийся в тяжелых условиях. За него отдали высокопоставленного польского военачальника Николая Струся, бывшего коменданта Кремля, плененного в 1612-м ополченцами князя Пожарского.
Специально для проведения обмена в июне 1619-го через реку Поляновку были переброшены два моста: по одному на свою сторону шли русские, по другому одновременно – поляки. Филарета везли на повозке, остальные шли пешком.
«Государь Михаил Федорович велел тебе челом ударить, приказал о здоровье спросить, а про свое велел сказать, что вашими и материнскими молитвами здравствует, только оскорблялся тем, что ваших отеческих святительских очей многое время не сподобился видеть!» — такими были первые слова, услышанные Филаретом после обретения воли. Приветствовал царского отца боярин Шереметев.
По дороге к Москве недавнего невольника и его спутников восторженно встречали представители духовенства, воинства и простой народ.
Вскоре после освобождения Романов-старший был интронизирован как патриарх Московский и всея Руси. Будучи близким родственником последнего государя из династии Рюриковичей Федора I и родителем действующего самодержца, он спокойно использовал титул «великий государь, святейший патриарх» и до конца жизни фактически руководил всей политикой страны вместо своего сына, которому остались представительские функции. Очевидцы отмечали, что патриарх, который официально имел право только советовать, часто открыто приказывал Михаилу Федоровичу, ничуть не смущаясь «превышения полномочий».
Вместе с Филаретом был отпущен его ближайший сподвижник, руководитель обороны Смоленска в 1609-1611 годах воевода Михаил Шеин с женой и сыном, боярин Василий Голицын (по другим данным, умер в плену), смоленский архиепископ Томила Льговский и другие.
Помимо них Польша вернула на родину захваченный в Можайске деревянный образ Николая Чудотворца, который сегодня хранится в Третьяковской галерее.
Межгосударственная граница отодвинулась далеко на восток. Россия почти вернулась в размеры эпохи Ивана III, снивелировав территориальные приобретения Василия III и Ивана Грозного. Обе стороны зализывали раны чуть менее отведенных на перемирие 14,5 лет. В результате войн с Речью Посполитой в 1632-1634 и 1654-1667 годах Деулинские условия были значительно пересмотрены в пользу Русского царства. При этом Филарет активно выступал за возобновление войны еще в 1621-м, перечисляя участникам Земского собора факты нарушения перемирия поляко-литовцами.