Цивилизация
45 лет назад на Ближнем Востоке начался четвертый крупный военный арабо-израильский конфликт. События вошли в историю под названием — война Судного дня: четко спланированная атака двух из трех членов Федерации арабских республик, Сирии и Египта, развернулась 6 октября 1973 года – в один из главных еврейских праздников Йом-Киппур, когда отпускаются грехи, люди воздерживаются от пищи и молятся в синагогах.
Говоря по-простому, очень сильную по региональным меркам израильскую армию застали врасплох. Поглощенные религиозными мероприятиями, израильтяне не были готовы к отражению массированного удара сразу с двух сторон – египтяне наступали на Синайском полуострове, а сирийцы – с севера, на Голанских высотах. Поздние сведения намекают на то, что плохо сработала израильская разведка.
О грядущей атаке израильских армий премьер-министр Голда Меир и министр обороны Моше Даян узнали буквально за несколько часов до нападения.
Хотя рано или поздно очередной виток эскалации был неизбежен – ввиду имевшихся между странами неразрешимых противоречий столкновение оставалось лишь вопросом времени. Арабских союзников одолевала жажда реванша за предыдущие неудачи и, в частности, за разгром в Шестидневной войне (5-10 июня 1967 года), когда Египет и Сирия в коалиции с Ираком, Алжиром и Иорданией капитулировали перед израильскими ВВС и сухопутными войсками.
В инициаторы кампании выдвинулся новый сирийский президент Хафез Асад, пришедший к власти в результате бескровного переворота. Вышедший из военной среды политик поначалу настороженно воспринимался советским руководством, которое подозревало его в симпатиях к Западу. Однако после, видимо, действительно имевших место колебаний по поводу того, чью сторону занять, Асад поддержал в «холодной войне» СССР.
Между странами завязалось взаимовыгодное сотрудничество. В обмен на постоянное использование советскими военными баз ВМС на территории Сирии и полную лояльность по всем военно-политическим вопросам, СССР обязывался оказывать поддержку новому партнеру против Израиля.
В 1971-1973 годах Асада неоднократно принимал в Кремле генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Были налажены поставки в Дамаск качественного советского оружия и техники.
Отношения с новым президентом Египта Анваром Садатом складывались гораздо сложнее. Пришедший на смену умершему лидеру социалистического толка Гамалю Абделю Насеру, большому другу и герою Советского Союза, он радикально поменял внешнеполитический вектор и стремительно сблизился с США, отвергнув военную помощь СССР и выслав специалистов. Следующим шагом по укреплению позиций страны на международной арене Садат считал неминуемую, как ему казалось, победу над Израилем.
Расчет был на возросший профессионализм армии, которая считалась сильнейшей в арабском мире, и на более чем двукратное численное превосходство объединенных сил двух стран. Летом 1973 года Асад и Садат окончательно договорились о совместных действиях. Целью было вернуть утраченные территории и поквитаться за поражение шестилетней давности.
Эффект внезапности принес свои плоды. В первые два дня инициативой прочно владели Сирия и Египет – на фоне проигранных боев в израильском руководстве царила атмосфера, близкая к панической. Часть командующих показали полную некомпетентность.
Ожидания Садата оправдались, но только наполовину. Новые египетские подразделения действительно выгодно отличались от прежних укрепившейся дисциплиной, выучкой и готовностью стоять до конца. Так, если во время Суэцкого кризиса 1956 года арабские военные поднимали руки и сдавались сразу, как только условия на фронте становились для них неблагоприятными, то теперешнее поколение билось даже в безнадежных ситуациях, предпочитая героическую смерть позорному плену.
Не в последнюю очередь с этим связано большое количество безвозвратных потерь у египтян и сирийцев: по разным оценкам, от 9 до 18 тыс. человек за 18 дней войны. У Израиля жертв оказалось минимум в три раза меньше, что, впрочем, характерно для в основном обороняющейся стороны.
Преимущество атакующих в первые сутки боевых действий было достигнуто благодаря успешным атакам египетских военных самолетов советского производства, доставшихся Садату в наследство от Насера. ВВС Египта возглавлял будущий преемник Садата на президентском посту Хосни Мубарак, который окончил Фрунзенское военное авиационное училище и считался на родине летчиком экстра-класса.
Наступление развивалось с большим успехом до тех пор, пока египетские самолеты работали под прикрытием систем ПВО, также полученным из СССР. За первые 72 часа войны Египет уничтожил свыше 100 единиц воздушной техники противника. О контратаке речи даже не шло: израильские ВВС были не в состоянии оказывать сопротивление новейшим советским ракетам.
Несмотря на сложные отношения с Садатом, с началом войны Советский Союз возобновил поставки вооружения Египту.
На рейде у Порт-Саида стояли военные корабли, готовые высадить десант (итоговые советские потери — два погибших и один пропавший без вести). Одновременно грузовые самолеты США перебрасывали помощь Израилю по воздушному мосту.
Ноу-хау египетских военных стало использование закупленных в ФРГ водометов, при помощи которых размывались выстроенные Израилем заградительные редуты. Плацдарм был напичкан противотанковыми установками. Обороняющиеся несли огромные потери. Положение на линии соприкосновения начало меняться лишь после того, когда египетская армия вышла из «зоны комфорта», то есть, углубилась далеко в израильскую территорию и осталась без прикрытия ПВО.
За агрессивной стартовой фазой войны последовало относительное затишье. 14 октября Египет начал новое наступление, которое выдалось крайне неудачным. Потери наступавших всего за один день составили порядка 250 танков. Считается, что своей грубейшей ошибкой командование египетской армии фактически перечеркнуло успехи первых дней, позволило Израилю совершить «камбэк» и предопределило исход военных действий не в свою пользу.
Дела сирийцев складывались по схожему сценарию. В первые дни армия Асада результативно атаковала израильские позиции на Голанских высотах. Это направление несло Израилю большую опасность. В отличие от южного фронта, отступать на севере было некуда. В случае прорыва обороны сирийцы за несколько часов оккупировали бы значительную часть страны. При этом воевать здесь было сложнее, чем на Синае, из-за неровного рельефа местности.
Сирийские части превосходили израильтян в пропорции 3 к 1. Обороняющиеся планомерно теряли личный состав и командиров среднего звена. Продвижение наступающих сил замедлилось, как и у египтян, с покиданием зоны поражения установок ПВО. Кроме того, Израилю в жесточайшем цейтноте удалось мобилизовать резервистов. Прибывшие новобранцы встали на места павших – и Сирия уже не имела прежнего преимущества в солдатах.
Вместо экспансии на чужую территорию президент Асад получил интервенцию на собственные земли. По решению главы израильского правительства Меир армия форсировала Пурпурную линию – демаркационную границу между странами по итогам Шестидневной войны – и прорвалась к направлению на Дамаск.
Добить деморализованного врага Израилю помешали пришедшие на выручку сирийцам союзники из Ирака и Иордании. Плюс 3000 бойцов прислал сирийским друзьям Фидель Кастро.
Осознав неизбежность нового поражения, Садат среди ночи позвонил в Кремль и умолял Брежнева отправить против Израиля советскую армию. Вынужденное пробуждение по столь неприятному поводу (а египетский президент прерывал сон пожилого генсека дважды) разъярило советского лидера. В обсуждении ситуации с главой МИД Андреем Громыко обычно выдержанный Брежнев не скупился на резкие, в том числе нецензурные фразы. Лейтмотив был примерно такой: мы послали Садату самое современное оружие, а он умудрился опять проиграть.
«Мы столько лет предлагали им разумный путь. Нет, они хотели повоевать, — бушевал Леонид Ильич. – Пожалуйста, мы дали им технику, новейшую – какой во Вьетнаме не было. Они имели двойное превосходство в танках и авиации, тройное – в артиллерии, а в противовоздушных и противотанковых средствах – абсолютное.
И что? Их опять раздолбали. И опять они драпали. И опять вопили, чтобы мы их спасли. Нет! Мы за них воевать не станем».
Беседу Брежнева и Громыко записал сотрудник международного отдела ЦК Анатолий Черняев.
Прямое участие СССР в ближневосточном конфликте даже не обсуждалось. Однако Брежнев призвал президента США Ричарда Никсона, с которым имел весьма неплохие отношения, использовать свое влияние на Израиль и принудить его к окончанию боевых действий. Сильно зависимое от американской военной помощи правительство Меир не имело иных вариантов, как только прислушаться к союзникам и прекратить контрнаступление. В этот момент израильские войска находились в 40 км от Дамаска и в 100 км от Каира, имея возможность взять обе вражеские столицы.
В территориальном плане стороны вернулись примерно к предвоенному состоянию. Исход войны до сих пор не имеет однозначной трактовки. Сторонникам версии о победе Израиля оппонируют те, кто считает, что конфликт не выявил явного победителя, а арабским союзникам впервые удалось обнажить явные слабости израильской армии.
Вместо благодарности Садат обвинил СССР в собственных неудачах.
«Я принял решение согласиться на перемирие, потому что против меня были США и Израиль, а Советский Союз стоял за мной, готовый воткнуть кинжал мне в спину,
— вспоминал египетский президент, цитата которого приводится в книге Леонида Млечина «Империя террора. От «Красной армии» до «Исламского государства» (организация запрещена в России). – СССР хотел доказать нам, что мы не можем вести войну, потому что я выслал советских специалистов. Брежнев сказал алжирскому президенту Хуари Бумедьену, который ринулся в Москву просить о помощи арабским странам, что Садат дурак и погубит Египет».