Цивилизация
85 лет назад заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода доложил генеральному секретарю ЦК ВКП (б) Иосифу Сталину о раскрытии заговора «общества педерастов». Проведенные в Москве и Ленинграде рейды раскрыли сенсационные, по мнению инициатора дела, факты. В направленной вождю записке указывалось, что гомосексуалисты занимались «созданием сети салонов, очагов, притонов, групп и других организованных формирований с дальнейшим превращением этих объединений в прямые шпионские ячейки». Аресту подверглись 130 человек.
«Актив педерастов, используя кастовую замкнутость педерастических кругов в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагал разные общественные слои юношества», бил в набат Ягода. Под главный удар, согласно расследованию чекистов, попадала рабочая молодежь, военные и моряки. По логике Ягоды, закрытые клубы гомосексуалистов могли служить лишь ширмой, надежным прикрытием шпионской деятельности. Причем били злоумышленники по самому дорогому – юношеству, в рядах которого власть стремилась воспитать образцовых советских людей. Ягода так доходчиво расписал Сталину нависшую над обществом угрозу, что тому лишь оставалось выразить глубокую озабоченность.
«Надо примерно наказать мерзавцев, а в законодательство ввести соответствующее руководящее постановление», — распоряжение вождя было адресовано видному члену политбюро Лазарю Кагановичу.
15 сентября 1933 года можно считать началом уголовного преследования лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Хотя ранняя советская юстиция, наоборот, дискриминации по данному признаку не предусматривала. После Октябрьской революции большую популярность получили идеи равноправия полов и сексуальной революции. Плюс новая власть стремилась выгодно отличаться от прежнего, царского режима. Консерватизм проигрывал прогрессу не только на фронтах Гражданской войны, но и в постели. Основу для изменения государственной позиции к гомосексуалам создала медицина. Врачи пытались доказать биологические, а не социальные причины однополого влечения.
«Понимая неправильность развития гомосексуализма, общество не может возлагать вину за нее на носителя этих особенностей», — рассуждали юристы того периода.
Принятая на вооружение терпимость, впрочем, мало останавливала рьяных работников ВЧК – ГПУ – ОГПУ. Не имея возможности привлечь интересующих людей за добровольное мужеложество, они приписывали обвиняемым различные «отягчающие обстоятельства» – педофилию, насилие, заражение венерическими болезнями. С течением времени политический климат менялся. Вновь появилась потребность в поиске «врагов – контрреволюционеров».
Гомосексуализм стал удобным обоснованием вины. В обществе начали объяснять «половую аномалию» пережитками «старого быта» или «родового быта» (когда дело касалось представителей южных регионов). «Сексуальное отклонение» чуждо рабочим и крестьянам, уверяли просветители. Было важно воспитать среди тружеников нетерпимое отношение к однополой любви, непременно связывая ее с «неблагонадежными элементами».
Жертвами процессов становились, в частности, высокопоставленные церковные иерархи, а также руководители в Средней Азии и на Кавказе, чьи ряды было нужно периодически «чистить» во избежание роста национализма.
В угоду конъюнктуре определение гомосексуализма переквалифицировалось из болезни в «преступный социальный порок». В результате разгрома силовиками сложившейся до революции системы однополых отношений с банями, ресторанами и гостиницами многие гомосексуалы были взяты органами на карандаш и завербованы «в государственных интересах». Чекисты составили обширные базы данных, поэтому Ягоде в начале 1930-х уже не нужно было заниматься оперативной разработкой. Все было известно до него.
13 декабря Ягода отчитался перед Сталиным о ликвидации «общества педерастов» в обеих столицах. В ходе следствия чекистам удалось раскрыть «существование салонов и притонов, где устраивались оргии».
«Педерасты занимались вербовкой и развращением совершенно здоровой молодежи, красноармейцев, краснофлотцев и отдельных вузовцев», — сообщалось в пояснительной записке.
Далее Ягода предлагал издать закон об уголовной ответственности за педерастию, сетуя на то, что в кодексе такая статья отсутствовала. После дискуссии в политбюро закон был одобрен. Наказание за мужеложество (или половое сношение мужчины с мужчиной, как расшифровывалось в документе) предусматривало лишение свободы на срок от трех до восьми лет. За применение насилия или использование зависимого положения срок наказания ужесточался до восьми лет.
Закон был «опробован на практике» уже в 1934-м, когда прошли жесткие чистки в Наркоминделе. Бывший руководитель ведомства Георгий Чичерин был тайным гомосексуалистом и массово принимал на работу лиц с нетрадиционной ориентацией. По обвинению в мужеложестве репрессиям подверглись лучшие кадры во главе с заведующим протокольной частью Дмитрием Флоринским, после чего зампред ОГПУ Яков Агранов доложил о ликвидации «очагов гомосексуалистов», объявленных немецкими шпионами.
«Флоринский подтвердил свою принадлежность к гомосексуалистам и назвал свои гомосексуальные связи, которые имел до последнего времени с молодыми людьми, из них большинство вовлечено в гомосексуальные отношения впервые Флоринским», — докладывал чекист лично Сталину.
Дипломаты отправились в лагеря или были расстреляны.
После убийства первого секретаря обкома Сергея Кирова 1 декабря в Ленинграде за одну ночь схватили всех известных чекистам гомосексуалистов, кроме артистов балета. В тюрьмы бросили чиновников, ученых и писателей.
Самые авторитетные представители этих профессий всесоюзного масштаба публично порицали «тлетворное влияние» своих коллег.
«В стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным и наказуем», — бушевал на страницах «Правды» Максим Горький.
121-я статья УК просуществовала с поправками до 1993 года. За 60 лет по ней были осуждены, по данным минюста, порядка 60 тыс. человек.