Цивилизация
20 июня 2018 года в США умерла «говорящая» горилла Коко, которая за свою жизнь освоила более 1000 жестов из языка глухонемых и научилась понимать более 2000 слов. О смерти 46-летнего животного сообщается на сайте The Gorilla Foundation — фонда, который выкупил Коко из зоопарка. По заявлению сотрудников фонда, Коко мирно умерла во сне.
Эксперименты по обучению обезьян языку глухонемых начались в 1960-х годах. Тогда для этого использовались исключительно шимпанзе — они были наиболее изученным видом человекообразных обезьян, к тому же шимпанзе было проще всего содержать в лабораторных условиях. Гориллам психолог Роберт Йеркс, работавший с ними в ходе ряда более ранних исследований, создал не самую лучшую репутацию – он описывал их как «чуждающихся человека, независимых, упрямых и неприятных животных».
Йеркс утверждал, что в плане послушания и добронравия гориллам настолько далеко до шимпанзе, что им не место в лабораториях.
Тем не менее, молодая сотрудница Стэнфордского университета в Калифорнии, специалист по сравнительной и эволюционной психологии Фрэнсин Паттерсон решила попытаться обучить гориллу амслену — американскому языку жестов. Ее вдохновили успехи ученых Беатрис и Аллена Гарднеров, которые смогли обучить шимпанзе Уошо 350 жестам. Более того, когда у Уошо появился детеныш, она обучала его языку жестов.
Вскоре Паттерсон получила шанс поставить свой эксперимент. 4 июля 1971 года в зоопарке Сан-Франциско появилась на свет самка гориллы, получившая имя Ханаби-Ко (по-японски — «искрометный ребенок»), сокращенно — Коко. К полугоду она страдала от дистрофии и дизентерии, из-за чего Коко пришлось забрать у матери. Вскоре после успешного лечения Коко оказалась в питомнике для молодняка.
Паттерсон получила разрешение обучать Коко в июле 1972 года.
Спустя несколько лет у Коко появился напарник — самец равнинной гориллы Майкл, выросший в дикой природе, а затем попавший в руки охотников.
Успехи горилл фиксировались в дневниках и с помощью видеосъемки, сравнивались с аналогичными данными по обучению детей языку глухонемых. В задачу проекта входило не просто изучить процесс усвоения слов, но и выяснить, как гориллы используют выученные жесты.
Результаты Коко и Майкла различались — последний быстро освоил несколько десятков знаков, но затем его развитие замедлилось. Языковые способности Коко же развивались почти как у ребенка — поначалу обучение давалось ей тяжело, и за первый год она стала регулярно использовать лишь 13 жестов, но в следующие месяцы произошел резкий скачок, и к третьему году обучения Коко усвоила почти 200 жестов. Паттерсон считала жест выученным только в том случае, если горилла использовала его без подсказки не менее чем 15 дней в месяц.
Была разница и в лексиконе, который освоили Коко и Майкл. Коко освоила больше жестов, описывающих бытовые предметы и игрушки, а также активно использовала знаки «нет» и «извините». Майклу лучше давались названия частей тела, наименования животных и прилагательные. Коко же больше оперировала глаголами.
Как-то она извинялась за свое неправильное поведение: «Извини, кусалась, царапалась, неправильно кусалась, потому что рассердилась».
Эксперименты с Коко и Майклом показали важность раннего обучения — Майкл начал осваивать жесты уже после того возраста, в котором у Коко проявились наилучшие способности к запоминанию. Эксперименты с другими обезьянами подтвердили этот вывод — чем позже начиналось обучение, тем сложнее было добиться каких-либо результатов. После пяти-шести лет оно становилось и вовсе бесполезным.
Многие исследователи, впрочем, относились к достижениям Коко довольно скептически, особенно поначалу. По их мнению, в экспериментах мог иметь место «эффект умного Ганса», он же «эффект экспериментатора» — ситуация, в которой экспериментатор сам неосознанно подсказывает испытуемому ответ своим поведением.
Эффект получил название в честь коня Ганса, прославившегося в Германии в начале ХХ века способностью к математическим вычислениям. Результаты вычислений конь отбивал копытом. Как показали эксперименты психолога Оскара Пфунгста, считать Ганс не умел. Однако он был в состоянии уловить напряжение задавшего ему вопрос человека, когда количество ударов копытом приближалось к точному ответу. Если же Ганс не видел задающего вопрос, точность его ответов стремительно падала.
Так, в 1973 году психолог Герберт Террес начал работу по обучению языку жестов шимпанзе по имени Ним (в честь лингвиста Ноама Хомского). Однако Ним сумел выучить лишь 125 жестов и составлял предложения лишь из двух слов. Иногда они были длиннее, но при этом совершенно бессмысленны.
В 1979 году Террес опубликовал в журнале Science разгромную статью, в которой заявил: «Объективный анализ наших данных, наряду с полученными в других исследованиях, не дает доказательств того, что высказывания обезьяны подчинены правилам грамматики. Последовательность знаков, наблюдаемых у Нима и других обезьян, может напоминать первые многословные высказывания детей. Но если исключить другие объяснения комбинаций знаков обезьянами, в особенности привычку частично имитировать недавние высказывания инструкторов, нет оснований считать эти высказывания предложениями».
Однако Ним содержался в условиях, где его возможности общения были сильно ограничены.
Всю свою жизнь он провел в лаборатории, в то время как и Коко, и Уошо тесно общались с людьми. Более того, Ним получал поощрение за подражание действиям инструкторов. К более широкому употреблению жестов его ничто не побуждало.
Наблюдения за Коко и другими говорящими обезьянами показали: те пользовались языком жестов, даже когда проводили время в одиночестве. Так, Коко, разглядывая иллюстрированные журналы, нередко комментировала жестами знакомые картинки.
А орангутан Чантек, освоивший около 150 жестов, не только пользовался ими, но и обучал смотрителей приматологического центра, где оказался во второй половине жизни.
Оказались обезьяны и в состоянии образовывать новые слова на основе уже известных. Коко называла маскарадную маску «шляпой для глаз», а стульчик, на котором стоял горшок — «грязной штукой». Шимпанзе Люси, освоившая лишь 60 жестов, тоже не терялась — чашку она называла «стекло пить красный», огурец — «банан зеленый», а невкусную редиску — «еда боль плакать».
Обезьяны были способны употреблять жесты не только в прямом, но и в переносном значении. Уошо называла сотрудника, долго не дававшего ей воды, «грязным», используя это слово как бранное. Коко пошла дальше и адресовала одному из неприятных ей работников весьма грубую конструкцию — «ты грязный плохой туалет».
По окончании экспериментов обезьяны на долгие годы запоминали усвоенный лексикон.
Так, Уошо, которую Гарднеры посетили после одиннадцатилетнего перерыва, сразу же «назвала» их по именам и прожестикулировала «Давай обнимемся!».
Наблюдения за Уошо и Коко выявили еще один удивительный факт. Когда обезьянам предлагали разделить стопку фотографий на людей и животных, себя и знакомых по исследованию обезьян они уверенно клали в папку «Люди», а фото незнакомых обезьян определяли к животным — кошкам, свиньям и другим.
В 2004 году у Коко разболелись зубы. Она смогла донести этот факт до персонала заповедника и по шкале боли оценила свои ощущения на девять баллов из десяти.
В 2014 году Коко отреагировала на смерть актера Робина Уильямса, с которым познакомилась в 2001 году. Комик стал первым, кому удалось заставить Коко впервые улыбнуться за полгода после смерти ее друга, гориллы Майкла. «Женщина плачет», — показала она на языке жестов.
Всего Коко стала героиней более чем 50 научных и научно-популярных публикаций, сделанных Паттерсон и ее коллегами. По оценкам исследователей, ее интеллект не уступал человеческому — IQ гориллы достигал 95. В 1983 году на Рождество она попросила подарить ей котенка, но получила игрушку. Горилла наотрез отказалась играть с заменой и сообщила, что ей грустно. На день рождения исследователи все же подарили ей котика, которого та назвала Мячик. Однако животное прожило недолго — однажды оно выбежало на дорогу и попало под машину. Тогда Коко впала в депрессию и постоянно повторяла: «плохо, плохо, плохо» и «хмуриться, плачь, хмуриться, грустно».
В 2015 году Коко завела еще двух котят — Губную помаду и Дымка. Она сообщила, что хотела бы иметь собственных детей. Потомства у Коко не было ни от Майкла, умершего в 2000 году, ни от второго партнера, Ндуме, которого к ним с Майклом подселили в 1990 году.