Цивилизация
В последнее время Министерство здравоохранения России выступает со множеством громких заявлений. Так, в конце 2014 года стало известно, что в России почти готова вакцина от смертоносной лихорадки Эбола. Тогда «Газета.Ru» провела расследование и выяснила, что подробностями об уникальной разработке никто делиться не намерен. Тем временем эпидемия Эболы в Африке не сбавляет обороты, а в США уже представлены экспериментальные вакцины, которые постепенно внедряются в медицинский обиход.
Теперь же министр здравоохранения Вероника Скворцова рассказала, что в ближайшие два-три года в России рак будут лечить стволовыми клетками.
«С этими стволовыми клетками, которые имеют рецепторы, мы направляем лекарства только к самой раковой клетке и ее уничтожаем, а организм в целом не страдает», — уточнила министр, отметив, что метод находится на стадии научного исследования. По ее словам, стволовые клетки в данном случае используются как так называемые носители, на которые специальные таргетные лекарственные препараты сажают.
Отдел науки «Газеты.Ru» обратился в Минздрав с просьбой рассказать подробности о разработках, про которые поведала министр. Получить комментарий на момент публикации не удалось, поэтому было принято решение узнать мнение экспертов.
«Я не знаю, есть шарлатаны, которые рекламируют и утверждают, что с помощью стволовых клеток лечат все болезни. Сегодня говорить о лечении стволовыми клетками рано, но это не значит, что этим не надо заниматься», — рассказал «Газете.Ru» заведующий лабораторией эпигенетики развития Института цитологии и генетики СО РАН доктор биологических наук Сурен Закиян.
По его словам, использование клеточных технологий – это будущее современной медицины.
«Сильного прорыва в этой области можно ожидать в Европе и в США в ближайшие пять-шесть лет. Мы отстаем от западных стран лет на 15–20 лет», — констатировал Сурен Закиян.
В сентябре 2014 года в Новосибирске при его участии был организован симпозиум «Новейшие методы в клеточных технологиях в медицине». Его многочисленные участники — ученые со всей России — пришли к выводу, что в России до сих пор нет ни одного клеточного центра, соответствующего американским или европейским требованиям, хотя отдельные лаборатории и работают на мировом уровне.
По мнению главного редактора журнала «Гены и клетки» Романа Деева, слова Вероники Скворцовой не могут не радовать, но порождают ряд вопросов.
Эксперт рассказал, что в России действительно есть несколько сильных научных центров, ассоциированных с клиникой. В первую очередь это современный научно-исследовательский комплекс в Москве на Ленинском проспекте — Федеральный научно-клинический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Д. Рогачева. Кроме того, богатые научные традиции и у Российского онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина, Гематологического научного центра, НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова, учреждений Обнинска и Новосибирска.
«В большинстве случаев научные коллективы этих учреждений имеют профильные лаборатории. Коллективов, работающих сопоставимо с лучшими мировыми практиками, чрезвычайно мало», — уточнил Роман Деев.
Эксперт указывает на то, что в контексте слов Скворцовой не совсем ясно, что подразумевается под термином «рак». По всей видимости, речь идет обо всех злокачественных опухолевых заболеваниях, а в эту группу входит далеко не только рак.
Так, например, злокачественные заболевания кроветворной ткани и крови — лейкозы и лимфомы — уже около полустолетия лечатся с применением трансплантации гемопоэтических клеток костного мозга и пуповинной крови. Такие трансплантации необходимы для восстановления нормального кроветворения после уничтожения злокачественных клеток при помощи сильнодействующих препаратов.
«Не менее 10 лет как разработаны основные методические подходы к лечению меланомы, также не рак в строгом медицинском смысле, при помощи дендритноклеточных вакцин, более того — эти достижения отмечены правительственными премиями, — констатировал Роман Деев. — Несомненным хай-теком последних двух лет является технология создания Т-клеточных противоопухолевых вакцин с химерными антигенными рецепторами».
Эксперт отметил, что трактовать слова министра без конкретных указаний на исследовательские группы — дело неблагодарное.
«Что касается публикаций, то не секрет — 2/3 лечебно-диагностических биотехнологий в мире посвящены в том или ином виде борьбе со злокачественными опухолями. Доля отечественных усилий в этом потоке информации прискорбно невелика», — отметил Роман Деев.
По его словам, процесс создания и внедрения медицинской технологии занимает длительное время, даже если основная оригинальная идея заимствована у зарубежных коллег, как чаще всего это и бывает.
«Если внимательно прочитать цитату министра, то речь идет о доведении технологии до стадии клинических исследований. Срок два-три года вполне реален для проведения доклинических исследований, конечно, при условии «зеленого света» с точки зрения бюджета исследования, возможностей работать на линиях трансгенных животных, — отметил Роман Деев. — Отчасти доклинические исследования дадут информацию о целесообразности перехода к стадии клинических исследований, которые могут занять неопределенно длительный период».
При этом стоит пояснить, что клеточные технологии в онкологии не являют собой самостоятельного варианта лечения, использующегося в режиме монотерапии, — как правило, они являются элементами комплексной терапии.
«Кроме того, у исследовательского сообщества нет никакой уверенности, что государство не продолжит работу над печально известным законопроектом «Об обращении клеточных продуктов...», из-за которой в нашей стране уже около четырех лет как фактически прекращены любые клинические исследования, связанные с клеточными технологиями. Если несмотря на сложности, которые возникли при обсуждении законопроекта, он будет принят за эти два-три года, то любые исследования, включая доклинические, придется осуществлять заново, уже по требованиям нового закона», — резюмировал Роман Деев.