Цивилизация
«Газета.Ru» публикует открытое письмо участника конкурса на получение грантов правительства России для привлечения ведущих ученых в российские вузы Рауля Гайнетдинова. Автор — ведущий исследователь (Senior Researcher) в департаменте нейронаук и технологий мозга Итальянского института технологий (Генуя) и Adjunct Associate Professor в Университете Дьюка (США). Автор более 140 публикаций и нескольких патентов США и Европейского союза, возраст 46 лет, индекс Хирша 46.
В прошлую пятницу, 29 октября, были подведены итоги одного из самых масштабных научных конкурсов этого года – конкурса по привлечению ведущих ученых в российские вузы. К сожалению, итоги этого конкурса вызвали удивление и разочарование у многих его участников — ведущих мировых ученых и их российских коллег.
На финальном этапе отбора конкурсу критически не хватало открытости и прозрачности. Именно эти критерии являются несомненным и необходимым качеством любого научного конкурса во всем мире.
При распределении государственного финансирования условия конкурса, требования к заявкам, процедура проведения экспертизы должны быть прописаны максимально четко. Решения принимаются на основании оценок корпуса независимых экспертов, чаще всего международного. Если оценки экспертов будут затем корректироваться, эта процедура также должна быть изначально прописана (к примеру, в США существуют «льготы» для нацменьшинств и инвалидов).
К сожалению, процедура отбора победителей в конкурсе «мегагрантов» показала себя не с лучшей стороны. На первом этапе с помощью экспертных оценок из начальных 507 заявок было отобрано 114. С этим этапом вопросов нет: в экспертизе каждой заявки принимали участие по два российских и по два зарубежных эксперта. Однако при дальнейшем отборе начались «чудеса». Совету оставалось выбрать из этих 114 заявок обещанные 80, и все бы закончилось благополучно, если бы совет так и сделал, опираясь на максимальные оценки, выставленные экспертами. Однако совет почему-то выбрал вместо обещанных 80 победителей только 40, не опираясь более на оценки экспертов в случае ряда заявок.
Такое «волевое» поведение совета подрывает доверие к результатам этого конкурса у многих ведущих ученых как участвующих в нем, так и слышащих о нем от своих коллег. Весьма спорные результаты этого конкурса уже объявлены, однако мы до сих пор не знаем имена 114 финалистов (это что, государственный секрет?), мы не знаем суммарные оценки экспертов ни по всем заявкам, ни по финалистам, ни по победителям (зачем мы тогда всю эту дорогостоящую экспертизу затевали?). И самое главное,
40 участников, которые «попали под сокращение» в результате измененных постфактум условий конкурса, лишены победы, которую они, безусловно, заслужили.
Ссылки на вторую волну конкурса неправомочны: это фактически другой конкурс, в котором и соревноваться будут другие люди. И еще неизвестно, каковы будут условия нового конкурса, как и когда он будет проходить.
Изменение условий конкурса после окончания приема заявок совершенно неприемлемо в мировом научном сообществе. Было многократно объявлено, что победителей конкурса будет 70–80. Многие ученые подали заявки, исходя именно из этого количества планируемых победителей. Если бы изначально было сказано, что победителей будет всего 40, то состав участников мог бы значительно измениться. Поэтому двукратное уменьшение числа победителей – это существенное изменение условий конкурса. Опубликованный список соискателей гранта четко показывает, что и в случае сохранения запланированного числа победителей конкурс достаточно жесткий и с большим отсевом. Абсолютно никаких оснований для уменьшения числа победителей в этом конкурсе в 2 раза не было. Возможно, такое решение было бы разумным, если бы участники были слабыми, однако все эксперты признают, что конкурс получился очень представительным и число сильных претендентов было более чем достаточное.
Очень жаль, что все это наблюдается именно в конкурсе, в котором все должно быть сверхбезупречно!
Стоит отметить, что из списка 56 участников конкурса с наиболее высоким индексом Хирша (который является самой показательной наукометрической оценкой эффективности работы), приведенного на сайте strf.ru, в число победителей вошли всего 13 человек. Более того, усредненный индекс Хирша 40 победителей равен примерно 25, причем значительный вклад в его повышение вносят высокоцитируемые иностранцы (по национальности) преклонного возраста (например, 74-летний нобелевский лауреат Ферид Мурад, индекс Хирша 87). Эта цифра значительно ниже уровня практически всех указанных высокоцитируемых соискателей грантов, многие из которых являются русскоговорящими учеными более активного возраста. Не совсем понятно, зачем при наличии такого числа высококвалифицированных заявок, многие из которых, скорее всего, попали в число 114 финалистов (по определению министра образования и науки Фурсенко, победителей), надо организовывать второй конкурс, вовлекающий чрезвычайно дорогостоящую повторную экспертизу.
Размер каждого гранта этого конкурса превышает размер Нобелевской премии в 3 (!) раза.
В соответствии с мировой практикой оценки и отбора заявок на такие крупные гранты конкурс должен проходить сверхпрозрачно, а на всем протяжении конкурса, включая его финальную стадию, должны использоваться открытые процедуры мотивированного отбора лучших заявок. В нашем же случае совет тайно отобрал победителей, фактически игнорируя мнение четырех экспертов, которых сам же и назначил.
В этой ситуации адекватным ответом Министерству науки и образования России, меняющему на ходу условия одного из наиболее масштабных российских научных конкурсов, была бы недвусмысленная рекомендация сверху отменить сомнительное решение и отобрать прозрачным путем обещанных 70–80 победителей, опираясь на экспертные оценки.
В то же время наиболее объективным ходом могло бы быть расширение числа победителей до числа финалистов (114) с некоторым уменьшением размера грантов. Даже такие сокращенные гранты будут превосходить размер аналогичных грантов в США и Европе в несколько раз. Коррекция бюджета гранта после предварительного объявления победителей (обычно в сторону уменьшения) — это обычная практика при финансировании научных проектов в США и Европе. Такой компромисс позволил бы существенно расширить географию победителей конкурса, число охваченных финансированием групп и университетов. Кроме того, непосредственно на исследования можно направить значительные фонды, сэкономленные отказом от повторной экспертизы. Такой вариант будет, скорее всего, понят и принят большинством участников этого конкурса.