Цивилизация
30 марта 2009 года в мире произошло выдающееся в истории человечества событие — первый рабочий запуск Большого адронного коллайдера. Хотя пресса, в особенности российская, уделила этому событию не очень много внимания, часто лишь отдавая дань скандальной известности коллайдера, принесенной ему мракобесами всех цветов и мастей, это не убавило принципиальной важности состоявшегося запуска.
Во-первых, это триумф научный, ведь БАК принципиально более серьезная машина даже по сравнению со своим ближайшим предшественником (но уже не конкурентом), американским Тэватроном. Значительные мощности, достигнутые сейчас, и проектные еще более серьезные возможности позволяют ждать беспрецедентных результатов, которые могут в корне изменить физику элементарных частиц, наши знания о материи и представления об эволюции Вселенной.
Во-вторых, запуск такого сложного прибора (хотя БАК является скорее научным городом: язык не поворачивается называть такую громадину прибором) — это организационный триумф CERN. Триумф уникальной организации, объединяющей под своей крышей десятки тысяч ученых со всего мира, из разных стран и культур.
Организации, не проповедующей систему цензов, готовой брать «от каждого по способностям» и от каждой страны по ее возможностям.
Ученые во многом космополитичные и аполитичные люди, даже если они всю жизнь проводят в своей собственной стране. Настоящий ученый куда более увлечен научными успехами своей работы, нежели примитивными политическими или экономическими соревнованиями между городами, институтами или странами. Все чаще в последнее время для достижения больших научных целей необходимо объединяться, «концентрировать лучшие блестящие умы с разных концов света для решения общей важной задачи», как сказал руководитель эксперимента CMS на БАК Гвидо Тонелли. И ученые с готовностью объединяются.
Отнюдь не являясь филологами, физики, химики и биологи с готовностью учат английский язык, чтобы эффективно работать и делиться своими знаниями с коллегами из разных стран.
И они это делают совсем не для того, чтобы пойти на поклон американским журналам, в чем любят обвинять современных прогрессивно мыслящих ученых ура-патриоты. «Догнать и перегнать Америку» не тренд современности. По-английски читают не только в США — публикация в международном журнале дает возможность обменяться информацией с коллегами из Японии, Китая, Индии, со всей разноязыкой Европой. К слову сказать, в Европе, как известно, есть только две страны, где английский является государственным языком, да и те расположены не на «континенте». Кроме того, европейцы известны своим пристрастием к родным традициям, культуре, кухне и, конечно, языку. Однако это не мешает им активно изучать английский как язык международного общения, и они не считают, что этим идут на поклон к гордым англосаксам. Просто европейцы не хотят лишать себя возможности и удовольствия общаться со всем миром (в том числе, со своими собственными соседями) на паритетных началах, используя английский (часто не очень хороший) как язык международного общения.
Почему российские ученые, энтузиасты своего дела, профессионалы высокого уровня должны ограничивать свою свободу, свои научные горизонты в угоду устаревшим понятиям академической верхушки и необоснованным фобиям зачастую лишенных доступа к достойному образованию широких слоев общества?
Собственно, сами ученые, как могут, делают все, чтобы Россия входила в мировое научное сообщество на правах уважаемого партнера. Накануне директор Института ядерных исследований в Троицке, академик-секретарь Отделения физических наук РАН Виктор Матвеев заявил, что участие российских ученых в столь уникальном научном проекте, как БАК, играет не меньшую роль для престижа страны, чем медали российских спортсменов на Олимпиаде в Ванкувере. <3>Интересно, что бы на это сказал его непосредственный руководитель — президент РАН Юрий Осипов, который выступает против приоритета публикаций в международных журналах, напирая на их нерусскоязычность. Ведь важнейшие результаты работы БАК будут, конечно, публиковаться не на русском языке. Более того, руководители экспериментов обещают, что у них вообще, возможно, не будет авторов: именинниками в этом случае должны быть ВСЕ члены эксперимента БАК, на котором произошло открытие, — а это несколько тысяч человек.
Обвинять мировое научное сообщество в потребительском отношении к России, которое якобы существует во всем мире, — очередной нонсенс.
Много ли российских ученых поддерживают политический мейнстрим? Ученые во все времена считались чем-то вроде «блаженных», но гениальных. Общество терпит их инакомыслие, потому что они полезны, однако сами ученые куда больше увлечены своими трудами.
Собственно в этом, наверное, и истоки «утечки мозгов». Некоторые считают, что ученые уезжают из России в поисках лучшей доли — хорошего дома и сытной еды. Однако этот тезис содержит внутреннее противоречие. Прогрессивный ученый, который легко находит место на Западе, обладает значительным запасом знаний, свободно владеет языком, высокоинтеллектуален и обучаем. Сытную еду он мог бы добыть в России, перепрофилировавшись в квалифицированного продавца.
Но он хочет науки. И уезжает он не за едой, а за возможностями развиваться.
Жизнь в Женеве приятна, спору нет. Но приятных мест в мире много, а научные возможности, предоставляемые CERN, уникальны. Для ученых это возможность осуществить свои научные планы, по сути, реализовать свои мечты. Это возможность напрямую общаться с лучшими специалистами в своей области, не испытывая трудностей перевода и отдаленности расположения. Это открытое общество, объединенное общей идеей.
Отравленные взяточничеством и леностью обыватели любят обвинять проект коллайдера в отмывании денег и затягивании работы, но и эти обвинения абсурдны. На каждом эксперименте CERN существует сторонний менеджмент, который отвечает за финансовую сторону деятельности, но при этом волей-неволей варится и во всей научной кухне проектов. Когда я спросила финансового руководителя проекта CMS Кирсти Аспола о подозрениях в умышленном затягивании запуска, она, кажется, даже не совсем поняла, о чем я говорю. Она сама за 10 лет работы в CERN начала переживать за научный проект, ждать его результатов и искренне восхищается энтузиазмом ученых. «Я пришла сюда фактически случайно, не думала, что задержусь так надолго. Однако сейчас я счастлива быть здесь.
Это, знаете, не банк или другая организация. Это умнейшие люди, знатоки своего дела, энтузиасты, не жалеющие сил и времени.
Здесь совсем другая атмосфера», — сказала она.
Дельцам никогда не понять ученых — надеяться на это глупо. Но, как дельцы, они должны хотя бы понимать, как извлечь из ученых больше пользы.
В случае России вводить многоступенчатую систему «внешнего» менеджмента и контроля, заставлять ученых писать бесконечные «оправдательные» бумаги для отчета по мизерному гранту — путь в никуда.
Этот путь лишь вытеснит истинных ученых из их области — и на их места придут именно дельцы, умеющие все красиво показать на бумаге. И тем более неправильно пытаться запирать науку в административных и языковых границах, требуя «российских» результатов. Времена изоляции прошли — настали времена кооперации, обмена мнениями и объединения усилий. Не зря, отдавая должное научному соревнованию между группами, «friendly competition», руководители экспериментов БАК подчеркивают, что их работа — это прежде всего совместная деятельность больших групп людей: cooperation and collaboration — сотрудничество и коллаборация.