— Расскажите про Пензенский кардиоцентр, который вы возглавляете.
— Можно сказать, что это один из лучших кардиоцентров в России. Есть в Москве Научный центр сердечно-сосудистой хирургии имени А. Н. Бакулева — это главное лечебное учреждение, там директор Лео Бокерия. Новосибирский научно-исследовательский институт патологии кровообращения имени академика Мешалкина — институт, который возглавляет Караськов, великолепный кардиохирург. Есть в Питере Институт кардиологии. В Пензе центр уникален тем, что он один из первых, который построен в городе, где население меньше одного миллиона, и обслуживает весь регион. С советских времен повелось строить крупные центры в городах больше миллиона, и это вызывало проблему: провинциалы попадали в Москву и испытывали стресс, попадая на кардиохирургическую операцию. А здесь, можно сказать, родной город, и при этом пациент попадает в центр, оснащенный по-европейски. У нас собрались представители всех лучших школ страны: московской, питерской, краснодарской. К тому же еще один плюс, что мы все достаточно молоды: средний возраст хирургов составляет около 40 лет. Центр работает полтора года, за это время в нем было сделано почти три тысячи операций по высоким медицинским технологиям и полторы тысячи операций на открытом сердце с искусственным кровообращением.<2>
К этим цифрам многие учреждения идут годами.
— Весной этого года возникла ситуация, когда центр находился без работы. В чем была суть проблемы, и не повторится ли она снова?
— Для министерства это вопрос болезненный. Как я понял из разговора с руководством, от нас просто не ожидали, что мы будем работать в таком темпе, и потому у нас закончились квоты на выполнение операций. Видимо, о нас думали, что мы раскачиваться будем, а мы выполнили годовой план по операциям за три месяца.
— То есть проблема чисто бюрократическая?
— Россия так и живет этим. Виноват какой-то чиновник — и дальше пошла цепочка. Не могут же министр или замминистра курировать каждый центр персонально. Где-то закрыли информацию, где-то не донесли, посчитали, что она не важная. В итоге в одном из лучших в России кардиоцентров осталось семь человек больных в начале мая. После вмешательства министерства через три дня пошли больные.
Мне до сих пор непонятна та ситуация, по многим причинам.
Сейчас все спокойно и все в порядке, но почему раньше нельзя было этого сделать? Почему нужно все делать через колено? Почему должен министр вмешиваться персонально? Почему не решается на уровне того человека, который должен это решать?
— Как у вас проводятся удаленные консультации и операции?
— Удаленные консультации с областной больницей города Пензы, где выполняется коронография больных. Потом мы самостоятельно просматриваем эту коронографию, если надо, то общаемся с доктором по поводу дополнительных мер или непонятных этапов жизни больного, то есть выспрашиваем его анамнез. Если надо — корректируем терапию и по показателям берем пациентов к себе. Раньше для консультаций нужно было доктора везти в специальный центр, а сейчас, с участием компании Microsoft, все делается из кабинета врача.
Это огромный плюс, что сейчас все приближено к рабочему месту.
— На минувшей неделе вы проводили День открытых дверей. Каковы его итоги?
— Мы приняли достаточно большое количество пациентов: за два дня приняли 826 больных, проконсультировали их, и записали 1235 на другие дни, чтобы не создавать ажиотажа и огромных очередей, чтобы они не нервничали. Выявили порядка 190 больных, которым показана кардиохирургическая помощь. Они недолго будут стоять, быстренько всех примем. Потом, надеюсь, тех, кого проконсультируем, тоже примем. Постараемся сейчас на уровне министерства здравоохранения пензенского региона разработать план мероприятий, чтобы более ритмично работать, ведь мы зависим от терапевтов, от кардиологов. Регулярно берем от четырех до восьми человек из медицинского университета Перми. Мы показываем им, что сейчас реально может кардиохирургия. Потому что знания, как правило, отличаются от того, что мы реально можем, а здесь мы показываем современный уровень.
— Как вообще обычный человек может попасть на прием и на лечение к вам?
— На Дне открытых дверей мы из 800 человек отобрали на операцию только 20 процентов, остальные же имеют плохо излечимую неактивную болезнь. Не совсем правильно, что центр отбирает пациентов. Мы просто еще раз показали городу, что таких больных много. Отбор пациентов — это работа терапевта, и ее надо организовать.
Фактически мы никому не отказываем, кто к нам обращается с направлением.
— Какие заболевания чаще всего случаются конкретно в России, чем они обусловлены?
— Россия ничем не отличается от остального мира, поверьте. Большая часть заболеваний — это ишемическая болезнь сердца и ее осложнения: инфаркты, стенокардия, инфаркты миокарда и их осложнения. Нарушение ритма сердца занимает второе место по патологии. Еще можно выделить клапанную патологию, которая связана с приобретенными и врожденными пороками сердца. Что касается особенностей болезней в Пензе, то мы очень много встречаем осложнений ишемической болезни сердца, а также болезней, вызванных поражением клапана. Кроме того, мы сделали порядка 300 операций, поводом для которых стал аневризм (расширение, выпячивание) левого желудочка, что является опасным заболеванием.
— Какой совет вы дали бы гражданам, как можно проводить профилактику сердечных болезней?
— Не хотел бы сбиваться на такие банальности, как не пить, не курить, вести активный образ жизни и бороться с ожирением. Но, если честно, я практически не видел ни одного больного, которого болезнь вынудила бы, к примеру, бросить курить.
После операции человек бросает, а через три месяца начинает опять, и бесполезно что-то говорить.
Вот читали Гайдара, «Горячий камень»? Помните, чем там дело кончилось: он не разбил камень. Вот про нас можно сказать, что мы молодость людям не вернем, но жить сначала дадим. Единицы перестраиваются, только когда понимают, что находились рядом с краем. Это психика человеческая. Наверное, их образ жизни — это позитивное восприятие жизни. А это самое главное. Я считаю, что если человек позитивно воспринимает жизнь, то проживет долго.
— Расскажите немного о себе: как вам удалось достичь таких успехов в медицине?
— Я считаю, что я еще не так уж многого и добился. Как кардиохирург я еще расту, у меня есть какие-то цели: хочу достичь уровня моего учителя, Юрия Владимировича Белова. Как администратор хочу быть похожим по методу работы на Бориса Васильевича Петровского: он более 15 лет был министром здравоохранения, есть институт, названный его именем. Человек создал школу, где оперировали хирурги, которых он научил, — там и лечился.
Не могу понять руководителей, которые ездят лечиться куда-то в Англию или Германию, но при этом управляют клиникой.
Раз так, то, значит, ты плохо их научил, не доверяешь своим хирургам. Системы диагностических центров — идея Петровского. Кардиохирургия в его бытность как раз начала развиваться. Были и ошибки. Очень сильно не принимал трансплантацию сердца. Но он был человеком своей эпохи.
Что касается меня, то я окончил институт и 14 лет проработал в Российском научном центре хирургии, защитил кандидатскую, апробировал докторскую, после чего дал согласие возглавить Пензенский центр. Занимался запуском центра в эксплуатацию. Это достаточно сложный момент — принять от строителей и запустить. Сейчас сюда приезжают учиться, работать, и никто не знает, с какими проблемами пришлось столкнуться. Мы были как первый отряд космонавтов, когда не знаешь, с чем столкнешься, хотя, конечно, нельзя себя с Гагариным сравнивать, это разные полеты. Но когда запускали новую систему кормления больных, то мы тренировались, воду горячую возили, считали, и все никак не сходилось. Да и такое ощущение, что рисовали все на коленках, люди нигде не моделировали. А сейчас уже приезжают, учатся. Много приезжает главврачей центров, которые только запускаются.
Нам важно мнение пациентов, а они говорят, почему у них в Рязани нет такого центра, как в Пензе, и про нас говорят, что тут «врачи такие: даже шоколадок не берут».
Считаю, что в том, что у нас такой успешный центр, большая заслуга и министерства, и, с какой-то стороны, персонала.
— В чем видите развитие кардиологии? Может быть, в стволовых клетках?
— Наверное, у использования стволовых клеток будущее, безусловно, есть.
Другое дело, думаю, что в настоящий момент к этой проблеме присоединилось очень много недобросовестных ученых.
Есть клетка без дифференцировки, но как атипировать эти клетки, научиться их обнаруживать? Поэтому то, что рассказывают про стволовые клетки, все очень относительно. Думаю, это не всегда адекватно. Любую клетку можно чем-то поймать, а здесь — что это, где эта клетка? С другой стороны, если эта проблема будет решена, то это будет огромный шаг вперед.
Еще я бы выделил малоинвазивные методы лечения: уже клапаны на сердце ставят молекулярные хирурги. Впрочем это уже не будущее, а сегодняшний день. Другое дело, что нам эти методики не очень доступны, так как очень высокая стоимость доставки и самих клапанов. Не думаю, что мы намного от них отстали, это только потому, что мы не можем позволить себе это делать. Стоимость будет ниже — начнем ставить.
Самая большая проблема в кардиологии — это решение проблемы атеросклероза.
Врачи не могут сказать, отчего вдруг нормальная клетка становится восприимчивой к холестерину и начинают образовываться бляшки холестерина. Тогда у кардиохирургии останется только проблема клапанов.
— Какой совет дали бы молодым людям, занимающимся медициной?
— Нет такого врача, который не хочет учиться или зубрить. Если человек работает на какой-то должности и не хочет дальше учиться, то зря он это место занимает. А у врачей это особенно сильно проявляется. А у хирургов тем более. Хирург соревнуется с господом Богом, с высшим существом. И поэтому они такие оптимисты.
— Увы, далеко не все…
— А в противном случае он плохой хирург. Он тогда не хирург, а так. Вот в «Двух капитанах» был девиз — «бороться и искать, найти и не сдаваться». Хоть это и банально, но для хирургии это очень важно. В Российской Федерации тяжело стать хорошим хирургом: через такие проблемы приходится проходить, становишься просто вопреки обстоятельствам. Поэтому все мои знакомые, с кем я учился, они все продолжают оперировать. Вокруг меня команда сформировалась. Я никого не вызывал, ребята сами позвонили и сказали: «Владленыч, мы к тебе приедем», — поменяли Москву на Пензу. И я свою задачу как главврач вижу в том, чтобы сотрудники реализовались как врачи.
