Цивилизация
Чтобы разрушить складывавшуюся миллионы лет экосистему, совсем не обязательно устраивать буржуазную революцию, переходить на минеральные источники энергии, а потом триста лет ждать, когда же наконец злоупотребление углём и нефтью скажется на климате всей планеты, а вместе с ним и на судьбе отдельных животных и растений.
История знает немало примеров, когда виновниками нарушения хрупкого равновесия становились не промышленные альянсы, а обычные путешественники. И если те же кролики были завезены в Австралию намеренно, то крысы, уничтожившие немалую часть поголовья диких птиц, попали на океанические острова случайно.
Таким же «зайцем» на одном из торговых судов в прошлом веке на Маврикий прибыл белоногий муравей (Technomyrmex albipes).
Он уступает по агрессивности своему аргентинскому сородичу Linepithema humile, уже захватившему часть Северной Америки и даже Европы, да и стратегический способ ведения борьбы он выбирает совсем другой. Аргентинцы сначала уничтожают местных муравьев, а потом переходят к «скотоводству», организуя «дойные стада» тли и других мелких насекомых, дающих сладкие выделения.
У белоногих воинов изначально не было на острове серьезных конкурентов, а вот тля и другой скот присутствовал в изобилии. Как у себя на родине в Японии, так и на вновь захваченных землях, T. albipes организуют колонии численностью от 400 тысяч до миллиона особей. Чтобы прокормить такое количество ртов, приходится изыскивать все способы и средства, от поедания мертвых насекомых до упомянутого «скотоводства».
Последним маврикийские иммигранты и занялись, освоив богатые нектаром цветы Roussea simplex в качестве пастбищ для своих подопечных. Наверное, на это никто бы не обратил внимания, если бы не голубохвостые гекконы, оставшиеся без основного источника пищи. Авторы статьи в Biotropica заметили, что пресмыкающиеся, обычно ежедневно приходящие за сладким нектаром, перестали заползать на цветы, облюбованные муравьями.
В первую очередь это угрожает не гекконам, а цветам, оставшимся без основного опылителя и распространителя семян.
Ученые даже провели соответствующий эксперимент, смазав поверхность стеблей гелем, мешающим муравьям, но не гекконам, забираться наверх. Установленные видеокамеры подтвердили, что гекконы, несмотря на отсутствие открытой агрессии со стороны муравьев, не пытаются проникнуть на территорию влияния последних. А цветы, попадавшие под контроль насекомых, чаще всего оставались неопылёнными.
Кроме того, муравьи куда интенсивнее используют «растительные ресурсы». Ведь вместо того, чтобы просто собирать сладкий нектар, они выстраивают настоящие «загоны» из грязевых валиков, скрепленных собственными выделениями. А тле для пропитания требуется уже гораздо больше нектара.
В интервью New Scientist Денис Ханзен, один из авторов работы, отметил, что это сильно угрожает существованию и без того стоящего на грани исчезновения цветка.
Хотя не исключен и другой вариант развития событий – мы можем стать свидетелями зарождения новых мутуалистических отношений.
Судя по первым наблюдениям, насекомые не повреждают «половые» органы цветка. Если бы последний научился использовать муравьев в качестве переносчиков пыльцы и семян, то об исчезновении не шло бы и речи: каждая колония муравьев представляет собой сеть нескольких муравейников, а зарождение новых происходит благодаря изредка рождающимся крылатым самцам и самкам. Инициатором появления нового союза могут выступить и муравьи. По крайней мере, тлю они переносят в новое место жительства с не меньшей заботой, чем свои собственные личинки.