Цивилизация
Лидеры стран Евросоюза на экстренном двухдневном саммите не смогли согласовать общий бюджет на 2021-2027 годы. Одной из основных причин тому стал выход из ЕС Великобритании, из-за чего блок недосчитался порядка €60-75 млрд. Так заявили сами представители ЕС — впрочем, причин для разногласий между европейскими политиками сейчас предостаточно и без финансовых трений.
По итогам прошлогодних выборов в тот же Европарламент в депутаты выбились множество «полярных» деятелей, которые зачастую не могут (или даже не собираются) находить общий язык. Речь идет о представителях крайних партий как правого, так и левого спектра, которые в последнее время активно вытесняют традиционную умеренную элиту.
Впрочем, сил для решающего рывка у них обычно не хватает, поэтому на выборах и «новые», и «старые» обычно финишируют примерно одинаково.
Взять в руки власть и нанести решающий удар не получается ни у кого — что выливается в постоянные перевыборы и невозможность нормально руководить страной.
Прямо сейчас такие трудности испытывают сразу две страны Евросоюза, с первого взгляда друг на друга совсем не похожие. Речь идет об Ирландии и Бельгии.
На прошедших в начале февраля выборах в Ирландии триумф неожиданно праздновала левая патриотическая партия «Шинн Фейн», чья популярность за два месяца выросла в вдвое. По данным издания Politico, в декабре за партию были готовы проголосовать 13% ирландцев, тогда как перед выборами эта цифра достигла 25% — первый показатель в стране.
Итог выборов практически перевернул ирландскую политику вверх дном — «Шинн Фейн», которую конкуренты упрекали в радикальных взглядах и национализме, заполучила более 24% голосов и 37 мест в парламенте. Традиционно делившие власть до этого умеренные «Фине Гэл» и «Фианна Файл» довольствовались 35 и 38 местами, для обеих партий это стало серьезным откатом.
Таким образом, ирландское равновесие оказалось сломано под давлением социальных проблем, например, высоких цен на аренду жилья и необходимости медицинских реформ. «Шинн Фейн» пообещали ирландцам обширные социальные траты, снижение налогов и масштабную жилищную программу — и победили. Главным проигравшим же оказался премьер-министр Лео Варадкар, строивший кампанию вокруг успехов своего правительства в переговорах по Brexit и в укреплении связей с Евросоюзом.
Однако внутренние проблемы перевесили внешние успехи — и теперь умеренным движениям придется искать компромисс с теми, кого они считают радикалами.
Почти наверняка будет поднят вопрос и о статусе Северной Ирландии, присоединения которой стабильно требуют «Шинн Фейн». Центристские круги оказались на распутье — для создания коалиции они могут сделать «инъекцию национализма» в виде соглашения с «Шинн Фейн» либо объединить усилия всего умеренного спектра для обретения парламентского большинства. Но второго места «левых радикалов» это не отменит.
С подобной ситуацией уже столкнулись в «сердце Евросоюза» — Бельгии. Парламентские выборы там прошли в мае прошлого года, однако правительства в стране все еще нет.
Голосование фактически разделило страну надвое — фламандский север отдал предпочтение правым, тогда как франкоговорящий юг оставили за собой левые и «зеленые» политики. Сильнее всего, как и в Ирландии, пострадали умеренные партии, в частности, социал-демократы, христианские демократы и либералы.
Глава правого движения «Фламандский интерес» Том ван Грикен требует новых выборов, обвиняя остальные партии в бездействии. Решительность самого ван Грикена объяснима — в прошлом мае «Фламандский интерес» заполучил аж 15 дополнительных кресел, а популярность партии стабильно высока.
Другой популярный правый политик, лидер «Нового фламандского альянса» Барт де Вевер выступает с другой идеей — превратить Бельгию в конфедерацию, разделив страну на «правую» и «левую» части.
«Валлония ушла влево, намного больше, чем когда-либо. Разница между Фландрией и Валлонией никогда еще не была такой значительной», — цитируют политика РИА «Новости».
Такая идея вовсе не выглядит шуткой — «Новый фламандский альянс» остается самой популярной партией в стране с наибольшим количеством мест в парламенте, а в поддержку «раздела» Бельгии уже высказывались и другие политики.
«Реальность — наша пропаганда, — считает Том ван Грикен — Каждый день без правительства показывает нам, что эта страна больше не работает».
Вполне возможно, что «не работает» в данном случае вовсе не Бельгия — тренд на затянувшиеся и вымученные коалиции в последние годы распространился на всю Европу, и не только на нее. Среди примеров тому издание Politico называет Нидерланды и Германию, текущие правительства которых образовались в результате самых долгих переговоров в истории этих стран.
Та же Германия жила без правительства около пяти месяцев, с сентября 2017 по март 2018. Причина — исторически низкие результаты правящего блока ХДС/ХХС (33%) и неудачные попытки договориться с движением «зеленых» и либералами из Свободной демократической партии.
По итогу стороны вернулись к старому варианту союза с социал-демократами, которые оказались в историческом кризисе, потеряв сразу 40 депутатских кресел. Резко оппозиционная правая «Альтернатива для Германии» (АдГ), наоборот, взлетела — с 0 до 94 представителей.
«Почему условно «радикальные» партии замещают «умеренных» на выборах? Главная причина — много недовольных политикой властей, и самый классический пример тому — провисание рейтингов СДПГ»,
— говорил «Газете.Ru» эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер.
Взрыв популярности «крайних» движений лишь накаляет их конфликт с умеренным истеблишментом. На примере Германии это видно особенно четко — так, избранный в начале февраля глава правительства земли Тюрингия Томас Кеммерих подал в отставку из-за того, что его поддержала «Альтернатива для Германии».
Сделать это его вынудили правящие круги и лично Ангела Меркель, которая назвала результат выборов «неприемлемым» и призвала его отменить. Сам Кеммерих при этом выдвигался совсем от другой партии, от либералов из Свободной демократической партии, но сам факт его поддержки со стороны АдГ оказался невыносимым для партий власти.
Впрочем, бесследно этот кризис не прошел — в результате в отставку ушли сразу несколько федеральных чиновников, свой пост оставила даже глава правящей ХДС Аннегрет Крамп-Карренбауэр, которую называли протеже Меркель на пост канцлера.
«Тюрингия стала «триггером» для ухода Крамп-Карренбауэр, тогда как причина этого ухода — крайне низкая ее популярность как политика, что негативно влияет на рейтинги власти», — дополняет Владимир Брутер.
Нидерландами и Германией дело не ограничивается. Буквально в январе в Испании, наконец, утвердили лидера социалистов Педро Санчеса на посту премьер-министра. Для этого потребовалось дважды за год провести парламентские выборы, поскольку после первых (прошли в апреле) добиться большинства не удалось никому. В итоге социалисты во главе с Санчесом все-таки «дожали» победу, набрав чуть меньше трети голосов (28%) и вступив в коалицию с ультралевым движением «Подемос».
Победа, впрочем, получилась едва ли не пирровой — на выборах резко заявила о себе и прыгнула на третье место правая партия VOX, прибавившая 28 мест по сравнению с прошлыми результатами. Чтобы пересилить правый блок, Санчес пошел на компромисс с другим краем политического спектра в лице «Подемос», планирующих масштабные социальные траты и едва ли не программу национализации. Все это происходит на фоне каталонского вопроса, мнение по которому также делит страну на обособленные фракции. Вопрос о статусе региона предстоит решать, и это решение обязательно кому-то не понравится.
Похожий, но более умеренный сценарий реализовался даже в спокойной Финляндии, где после прошлогодних выборов «за бортом» правящего большинства оказались вторая и третья партии — правые «Истинные финны» и чуть более умеренная Коалиционная партия. Ни одна партия в результате голосования тогда не набрала даже 20% голосов.
Правящую коалицию победившие (и оторвавшиеся от «Истинных финнов» всего на одно парламентское кресло) социал-демократы были вынуждены «сшить» из всего левоцентристского блока (4-7 места на выборах).
Итоговый результат нельзя назвать идеальным — правительство уже один раз уходило в отставку, а оппозиция стабильно лидирует в соцопросах. По результатам февральского опроса издания Yle, «Истинные финны» остаются самой популярной партией (23%, отрыв от преследователей минимум в 6%), на втором месте закрепилась также оппозиционная Коалиционная партия.
Все описанные ситуации неуловимо схожи между собой — «традиционные» партии умеренных взглядов теряют популярность, на чем кормятся и крепнут куда более смелые в своих убеждениях левые и правые движения.
Они пропагандируют курс на перемены, запрос на которые зреет в большинстве европейских стран, но радикальность такой стратегии зачастую отталкивает остаточно-консервативную часть общества. Из-за этого прироста рейтингов у «краев» достаточно, чтобы сравняться с умеренными конкурентами, но для однозначной победы голосов не хватает.
«Стабильность перестала быть ценностью, поскольку она означает дальнейшее прозябание. Если ЕС найдет средства для ускорения экономического развития, если сможет освежить политическую философию — все может стабилизироваться. Пока же, с одной стороны, нет серьезных поводов для паники, но и решений этой проблемы тоже не наблюдается», — рассуждает Владимир Брутер.
Как следствие — практически одинаковые для всех выборов результаты, когда лидеры голосования набирают всего лишь около 30% голосов, что подвигает их искать коалиции. Пойти на компромисс с прямыми конкурентами, финишировавшими рядом, они не могут — слишком велики противоречия.
Как итог — либо сложносочиненные союзы с множеством малых партий, либо вынужденный альянс с идейными противниками. И в обоих случаях — неизменно сильная оппозиция, нарастившая электорат и уверенная в своих силах.
