Цивилизация
В день рождения Евгения Примакова о нем будут вспоминать друзья и коллеги во многих странах мира, а в сквере напротив МИД России торжественно откроют памятник политику.
Добродушный, улыбающихся на многочисленных фото, «Максимыч», как называли его друзья и коллеги, он мог быть «и теплым, и жестким», говорил хорошо знавший его бывший министр образования Андрей Фурсенко.
Глава МИД России Сергей Лавров назвал Примакова «масштабной личностью», отметив, что он был одним из немногих, кому «удалось заглянуть за горизонт».
Лавров, который работал в МИД, когда Примаков руководил ведомством, рассказывал, что министр был человеком, который мог находить компромиссы, принимать сложные решения, завоевывать друзей даже среди политических оппонентов. «Визитной карточкой» его дипломатического стиля была удивительная способность располагать к себе собеседников», — поделился воспоминаниями Лавров во время торжественного заседания ученого совета ИМЭМО РАН, посвященного 90-летию Примакова.
Востоковед-арабист по первому образованию, будущий премьер-министр России начал свою академическую карьеру в ИМЭМО в 1956 году, а в 1985-м возглавил институт, который сегодня носит его имя. Примаков считался соратником тогдашнего советского лидера Михаила Горбачева и выступал за перемены в стране, однако категорически не принимал радикализма.
В 1989-1990 году он стал председателем Совета Союза — одной из палат Верховного Совета CССР, а после поражения путча ГКЧП в августе 1991 года был назначен первым гражданским руководителем ПГУ КГБ (внешней разведки).
Впоследствии возглавил и российскую разведку. Как вспоминал тогдашний заместитель Примакова Вячаслав Трубников, своим приходом он «спас» разведсообщество от радикального реформирования, однако сделал ее более открытой. Например, появилось пресс-бюро СВР, которое пусть и дозированно, но давало информацию журналистам. Как отмечал Трубников, руководитель спецслужбы видел в своей миссии «открытость разведки перед обществом» и избавления от «ненужной шелухи сверхсекретности».
В 1996 году Примаков занял должность главы МИД РФ, сменив сторонника прозападного курса Андрея Козырева, и провозгласил путь на многовекторную внешнюю политику. «Для него было неприемлемо слишком быстрое сближение с Западом. Идеалом для него оставалась схема конца 1980-х годов. Схема открытости и равноправного партнерства с Западом», — рассказывал «Газете.Ru» политолог Алексей Макаркин.
Новый курс получает название «доктрина Примакова» и ставит целью укрепить отношения Москвы с Китаем, Индией, а также странами Ближнего Востока.
Примаков хорошо знал и любил этот регион, был лично знаком со многими лидерами ближневосточных государств. О его близких отношениях с покойным королем Иордании Хусейном свидетельствует тот факт, что монарх приезжал встречать Примакова в аэропорт на мотоцикле.
Примаков и сам исколесил Ближний Восток вдоль и поперек — еще в 1960-е годы, когда работал корреспондентом «Правды» в этом регионе. Среди его собеседников были многие из тех, кто позже займет главные посты в своих странах.
Примаков также выполнял и секретные миссии правительства, осуществляя «челночную» дипломатию между СССР и Израилем. В 1970-е оба государства поддерживали тайные каналы связи и даже предпринимали попытки возобновить отношения.
Политик встречался с премьер-министром Голдой Меир и министром обороны, а позже — иностранных дел Израиля Моше Даяном. «Конфиденциальности таких поездок уделялось большое внимание. Существовал контакт между руководителями резидентур КГБ СССР и «Моссада» в Вене, а затем в Риме», — рассказывал в интервью изданию «Совершенно секретно» сопровождавший Примакова сотрудник советской разведки Юрий Котов.
Политические поручения главы государства Бориса Ельцина Примаков выполнял, и когда находился во главе МИДа. В марте 1998 года Ельцин срочно направил Евгения Примакова в Белград для разговора с экс-президентом Югославии Слободаном Милошевичем о положении в Косово и соблюдении прав албанского меньшинства.
«Примаков убеждал его выступить с инициативными шагами в отношении автономного статуса Косово и начать переговоры с [лидером Косово] Ибрагимом Руговой. Однако Милошевич остался тогда невосприимчив к нашей озабоченности», — вспоминал в беседе с «Газетой.Ru» тогдашний замглавы МИД Александр Авдеев.
В 1998 году Примаков возглавил правительство России. Это был турбулентный период, когда российскую экономику лихорадило после дефолта 1998 года. Он не стремился к этой должности, однако в момент политического кризиса оказался единственной компромиссной фигурой.
Его тогдашний кабинет, поддержанный всеми политическими силами страны, фактически представлял собой коалицию левых и либеральных политиков. Благодаря умеренному курсу, который заключался в поддержке промышленного сектора и помощи малому и среднему бизнесу, ситуацию удалось стабилизировать.
С именем Примакова связано несколько знаковых моментов в российской политике.
Один из них — знаменитый «разворот над Атлантикой» в марте 1999 года, когда премьер отказался лететь в США, отреагировав на начало войны в Югославии.
Тогда он направлялся с визитом в США, и ему прямо во время полета позвонил тогдашний вице-президент Соединенных Штатов Альберт Гор и сообщил о начале военной операции против Югославии. Российский премьер принял решение развернуть самолет, что вызвало недовольство Бориса Ельцина. При этом действия Примакова поддержали все, кто в то время находился на борту, включая бизнесмена Михаила Ходорковского — он входил в состав российской делегации.
Эти действия стали концом его премьерской карьеры: в мае того же 1999 года президент отправил Примакова в отставку. Однако «разворот над Атлантикой» был органическим развитием внешнеполитического курса Примакова, началом более осторожной и многовекторной политики. Примаков всегда был человеком в стиле realpolitik и понимал, что из противостояния нужно выходить, но не нужно уступать.
«Это никакой не героизм, это совершенно нормальное поведение человека, который считает, что ему не надо поощрять агрессию своим присутствием в это время и своим визитом», — говорил сам политик, добавив, что любой государственный деятель на его месте поступил бы точно так же.
Как вспоминал глава комитета по международным делам Совета Федераций Константин Косачев, Примаков тяжело переживал предательство, но не давал воли эмоциям: «Во всем, что он делал, он оставался гражданином своей страны. Он оставался самим собой и был верен своим убеждениям».
Работавший с Примаковым президент ИМЭМО Александр Дынкин отмечал, что политик уделял немало «развитию демократии», понимая под этим «политический плюрализм» и «верховенство закона». Хорошо знавший Примакова экс-госсекретарь США Генри Киссинджер сказал в своем видеообращении по случаю дня рождения политика, что всегда «ценил его и как государственного деятеля, и как друга».
Британская The Guardian формулирует его наследие именно так, каким его запомнило большинство уважающих его россиян: «Он был жестким критиком олигархии и неолиберальной модели капитализма, жестким защитником национальных интересов от прозападной внешней политики… Человек, которого большинство россиян считало лучшим президентом для своей страны, которого у нее не было».
