Цивилизация
Незлобивый и неприметный человек, Константин Черненко всегда держался в тени своего патрона Леонида Брежнева, который ласково называл его «Костя».
C Брежневым секретарь ЦК КПСС Черненко познакомился во время работы в Молдавии, и будущий генсек оценил преданность последнего, а также аккуратность в ведении дел.
Именно эти способности коллеги пригодились Брежневу, когда Черненко, вслед за своим начальником перебрался в Москву:
«Константин Устинович был «орговиком» высочайшего класса. Все региональные руководители стремились попасть на прием именно к нему. Потому что знали: если обратился к Черненко, вопрос будет решен, а необходимая документация оперативно пройдет все инстанции»,
— писал знавший Черненко украинский партийный и государственный деятель Федор Моргун.
Генеральным секретарем ЦК КПСС он стал после смерти своего предшественника Юрия Андропова. После смерти Брежнева Черненко, как доверенный человек многолетнего лидера, сам хотел занять это место, и это было заметно, когда Андропов стал вести заседание: «Как вспоминал Горбачев, Черненко увидев это, как-то сразу сник и рухнул в кресло, буквально провалился в него — так на глазах произошел «внутренний переворот».
На похоронах Андропова произошла знаменитая сцена, впоследствии ставшая хрестоматийной: «Шапки снимать будем? Морозно…» — сказал Черненко, обращаясь к председателю совмина Николаю Тихонову. Микрофон был включен, и эти слова услышала вся страна.
Черненко был человеком слабого здоровья, и это наложило свой отпечаток на характер нового генсека. Он действовал осторожно, в прямом смысле, работая с перерывами из-за отдышки. Он отличался от Андропова более консервативными взглядами, однако не спешил свертывать все начинания покойного.
Так, продолжилось начатое при Андропове «узбекское дело» о коррупции среди руководства республики, продолжались облавы на тунеядцев. При Черненко были сделаны попытки реформы школы, заявлены идеи о необходимости повышения роли советов, однако также произошли попытки реабилитации Сталина.
О бывшем руководителе СССР, чье имя находилось под негласным запретом, стали больше писать, а бывший член сталинского политбюро Вячеслав Молотов был восстановлен в партии.
При этом в одной из речей Черненко уже прозвучали первые идеи реформ:
«В серьезной перестройке нуждаются система управления страной, весь наш хозяйственный механизм. Она включает в себя широкомасштабный экономический эксперимент по расширению прав и повышению ответственности предприятий».
Правда, Черненко не стал нарушать хрупкий баланс между сталинистами и умеренными реформаторами в Политбюро. Отношения между генсеком и его будущим сменщиком Михаилом Горбачевым были достаточно напряженными — хотя именно при Черненко Горбачев совершил свою знаменательную поездку в Лондон во главе советской парламентской делегации, где познакомился с Маргарет Тэтчер.
Черненко, как рассказывают знавшие его, понимал необходимость улучшения отношений с Западом и США. Большого опыта в международных делах у него не было, хотя он оказался косвенно причастен к крупному мировому событию. Именно он сопровождал Брежнева во время знаменитого совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1975 году.
«Ненадолго пришедший к власти Черненко, думаю, хотел оставить свой мирный отпечаток в истории. Приехавшему на похороны Андропова вице-президенту Бушу Константин Устинович сказал: СССР и США не являются врожденными врагами», — вспоминает в своей книге «В разные годы» известный советский дипломат Анатолий Адамишин.
Адамишин пишет, что начало переговоров США и СССР было положено именно при Черненко. Именно ему после своего переизбрания на пост президента США направил письмо Рональд Рейган, который был заинтересован снизить накал гонки вооружений.
«Их переписка привела к договоренности о встрече [госсекретаря США Джорджа] Шульца с [главой МИД СССР Андреем] Громыко, которая состоялась в январе 1985-го в Женеве. На ней условились начать в марте переговоры по всему комплексу вопросов: космос, стратегические наступательные вооружения (СНВ), РСД.
До начала переговоров Константин Устинович, начавший искать выход из тупика, не дожил», — продолжает Адамишин.
Состояние Черненко резко ухудшилось в декабре 1984 года. Как писал в книге воспоминаний «Хоровод смертей. Брежнев, Андропов, Черненко» главный кремлевский врач Евгений Чазов, Черненко страдал «хроническим заболеванием легких и эмфиземой». Окончательно его подкосила смерть хорошего друга, министра обороны СССР Дмитрия Устинова, писал Чазов.
Однако часть членов Политбюро, казалось, не замечая страданий пожилого человека, пытались всячески использовать его для борьбы за поддержку потенциального сменщика московского «мэра» Виктора Гришина. Кульминацией стало голосование смертельно больного Черненко на выборах в Верховный совет РСФСР. Для этого больничную палату, где он находился, замаскировали под избирательный участок. «До сих пор у меня перед глазами согбенная фигура, дрожащие руки, падающие из рук листки», — писал Горбачев в своих воспоминаниях.
Смерть Черненко в марте 1985 года не стала потрясением — «отмучился» — жалели генсека бабушки в очередях. Правда, по иронии судьбы прощание с генсеком дало дорогу «похоронной дипломатии» — неформальному общению мировых политиков на траурной церемонии. Хоронить Черненко прилетел тогдашний вице-президент США Джордж Буш, который смог накоротке пообщаться с Горбачевым, будущим главой советского государства.
