Цивилизация
— Когда вы стали инспектором по договору РСМД?
С.П.: В 1988 году я был капитаном ВВС США и получил назначение на ракетную базу в Великобритании. Поскольку наша база была закрыта в соответствии с Договором о РСМД, а для инспекционных групп США понадобилась экспертная оценка, я проявил желание, и меня отобрали для участия в миссии инспекторов.
Это была уникальная возможность для американского офицера — воочию познакомиться с нашими противниками.
Д.Л.: У меня немного другая история, так как я был гражданским специалистом. В 1987 году я работал в посольстве США в СССР в должности технического специалиста, но при этом я имел степень в области советологии, окончив Корнельский университет. В то время команды Рейгана и Горбачева вели переговоры по Договору о РСМД, который был наконец подписан в декабре 1987 года.
Реализация договора началась в 1988 году, и в Москву начали прибывать многочисленные дипломатические делегации для проведения встречи Горбачева с Рейганом в мае 1988 года. Сотрудники посольства сообщили мне, что есть возможность стать членом команды по реализации договора и подзаработать. Для этого надо было стать членом команды, которая должна была осуществлять наблюдательную миссию на заводе в Воткинске, республика Удмуртия. (Завод, где производились ракеты, подлежавшие уничтожению по договору, — «Газета.Ru»)
— Каковы были ваши обязанности?
С.П.: В качестве члена инспекционной группы РСМД я отвечал за помощь в идентификации ракет и ракетных компонентов. Моя работа мне нравилась, хотя, конечно, я был далеко от дома. Я человек служивый, и когда приехал в СССР, я увидел, что связанные с погодными условиями и логистикой трудности были минимальными.
Русские были прекрасными хозяевами и заботились обо всех наших потребностях, включая еду, жилье, транспорт и все остальное.
Поскольку нам хотелось провести побольше времени, осмотривая достопримечательности, мы брали экскурсии по Москве.
На полигоне Капустин-Яр, 1990 год (Стивен Пестана 5-й слева)
Steve PestanaЧто касается работы инспектора, то она заключалась в поездке на полигон или места, где ремонтировали ракеты, сосчитав их количество. Это обычно занимало от двух до четырех часов. В общем, работа инспектора была лучшей в моей военной карьере. В те дни мы верили, что наши две страны действуют в интересах всего мира.
Д.Л.: Наша работа в Воткинске заключалась в проверке всего, что могло выходить за рамки договора: ракеты средней и малой дальности.
По иронии судьбы, завод также производил большие межконтинентальные баллистические ракеты, которые не были запрещены.
Поэтому мы должны были быть уверены, что наши советские коллеги не скрывали меньшую ракету внутри более крупной.
Сначала мы делали это визуально, но потом мы получили гигантский сканер и работали с его помощью. Мы также совершали патрулирование два раза в день: обходили ограду фабрики, чтобы советские не «выкатили» 45-тонный твердый ракетный двигатель. Кроме этого, после того как одного из наших поваров уволили за пьянство на работе, я стал исполнять его обязанности в нашей команде.
— Как проходило уничтожение ракет?
С.П.: В январе 1990 года я наблюдал за разрушением (взрывом) 21 ракеты SS-20 (RSD-10) на полигоне Капустин-Яр. Стоя рядом с советскими офицерами-ракетчиками, я разделял тревожное предчувствие того, что ждало нас в жизни дальше, так как столько ракет было уничтожено.
— Как проходило ваше общение с советскими военными, с которыми вы еще недавно были готовы воевать?
С.П.: Мы относились друг к другу очень профессионально. Интересно, что многие из моих представлений о советских людях были неточными. Я обнаружил, что советские военные не так сильно отличались от нас и даже были во многом похожи на нас. Однако какие-то незначительные культурные различия все же были.
Например, советские военные были слегка шокированы и неподготовлены к тому, что у нас в инспекционных группах было немало женщин. Может, их удивляло и то, что американцы часто старались шутить даже при достаточно стрессовых ситуациях. А вообще мы по-дружески относились друг к другу.
Как-то мы оказались недалеко от Ростова-на-Дону на пути в Батайск. Там много рек, и один из советских офицеров — заядлый рыбак — рассказал нам, что поймал там большую рыбу. Он показал ее размеры, и наш начальник немного усомнился в том, что рыба вообще может быть такого размера. Мы все потом много шутили над этой историей.
Потом с 1990 по 1993 год мне приходилось сопровождать уже российских инспекторов, которые пребывали на американские военные базы в Европе, чтобы проводить инспекции там.
В те годы я завел много друзей среди российских инспекторов. Хотя с тех лет я поддерживаю контакты со многими моими американскими коллегами, я сожалею, что потерял контакт со своими русскими коллегами. Было бы замечательно увидеть их снова после всех этих лет.
Д.Л.: Сначала между нами было взаимное недоверие, и отсутствие налаженного диалога доходило и до курьезных случаев. Таможенники, проверяющие наши вещи, предположили, что зубная нить в багажнике одного из наших инспекторов — это оптоволоконный кабель. Но к концу первого года наши отношения улучшились — мы неплохо ладили и начали понимать друг друга. В конце концов несколько инспекторов даже сочетались браком с местными девушками.
— США решили выйти из Договора РСМД. Как вы оцениваете это решение?
С.П.: В 1988 году я почувствовал большое облегчение, когда президенты Рейган и Горбачев смогли вырваться из опасного тупика, который держал весь мир в заложниках в течение 40 лет. У меня также была большая надежда, что перестройка принесет позитивные изменения и больше свободы для советских людей.
Я помню, что в годы холодной войны у меня было чувство страха, что мы можем использовать ядерное оружие.
Большая часть этого страха ушла в то время, когда я работал над Договором РСМД. Потому что я понял, что СССР тоже не собирается это делать В то время была необходимость иметь ядерное оружие, чтобы соблюдать баланс сил. Пришло чувство успокоения, когда Горбачев и Рейган решили уничтожить хотя бы часть ракет. Но я думаю, что мы полностью не избавимся от ядерного оружия.
Конечно, судьба Договора РСМД вызывает сомнения. Но я понимаю, что у военных есть две важных миссии: сохранить преимущество над потенциальными противниками и использовать искусство вводить в заблуждение противника. Я могу только надеется, что президент [Дональд] Трамп и президент [Владимир] Путин в условиях международного права действуют в интересах всего мира, поскольку речь идет о сохранении текущего баланса сил. Конечно, эта задача осложняется существованием других растущих держав.
Д.Л.: Начиная с ДРСМД целое поколение дипломатов, бизнесменов, военных чиновников начали взаимодействовать, уважать друг друга и научились сотрудничать, чтобы уничтожить огромное количество опасного оружия.
В рамках контроля по Договору РСМД были созданы механизмы для решения сложных проблем согласно принципу «доверяй, но проверяй» — любимой русской поговорке президента Рейгана.
Мне жалко и грустно, что дипломаты с обеих сторон не ведут конструктивного диалога, но все это может измениться, если будет политическая воля. Я лично очень расстроен, что это происходит. Я даже написал мемуары, опубликованные на английском и русском языках, под названием «Как не стать шпионом», посвященные моей работе инспектором в Воткинске. Я написал сценарий на основе этой книги, но мне кажется, что сегодня мне будет намного сложнее найти продюсера, который хочет рассказать историю о том, как Америка и Россия когда-то хорошо ладили друг с другом.
