Цивилизация
Не секрет, что российская Конституция, принятая в 1993 году, является гибридом текстов основных законов других стран. Разделение полномочий между президентом как главой государства и премьер-министром как главой правительства было заимствовано из французской модели. В этой связи немаловажно, что первый лидер Пятой Республики Шарль де Голль был избран на пост президента Франции в 1958 году «коллегией выборщиков». Право голоса на выборах главы государства тогда получили около 82 тыс. французских выборных лиц, в том числе муниципального уровня. Это примерно так же, как если бы президента России выбирали муниципальные депутаты наравне с депутатами Госдумы, каждый из которых имел бы один голос. Через четыре года де Голль провел конституционный референдум с целью отмены коллегии.
В 1965 году были проведены прямые и всенародные выборы президента Франции, на которых победу одержал Де Голль. Неожиданностью стала очень серьезная конкуренция со стороны кандидата от социалистов Франуса Миттерана, который набрал 31,7% голосов и смог перевести политическую борьбу с героем французского сопротивления во второй тур.
Отголоски системы коллегии выборщиков сохраняются на выборах президента Франции и сегодня: кандидату для официальной регистрации необходимо получить не менее 500 подписей тех самых изначальных «выборщиков».
Прямые выборы главы государства — как понятный способ формирования исполнительной власти — стали активно распространяться после окончания Второй Мировой Войны. Многие постколониальные страны взяли на вооружение именно эту модель. Однако простой, как казалось, путь прямых выборов президента не сильно помог добиться процветания большинству африканских и латиноамериканских стран, выбравших его.
Малое количество действительно успешных примеров использования данного инструмента в рамках многопартийности настораживает.
За последние годы определенный кризис института прямых выборов наблюдается даже в странах, относительно преуспевших в институциональном строительстве.
Последние избранные президенты Бразилии Дилма Руссефф и Республики Коре Пак Кын Хе получили импичмент и были отрешены от должности.
Среди 28 стран ЕС ровно в половине проходят прямые выборы главы государства. Но все-таки в Европе именно Франция остается той эталонной страной, которая передает главе государства существенные полномочия через всенародные прямые выборы. Другие страны, например, Польша, Чехия, Австрия, Финляндия, Литва, полномочий своему президенту передают гораздо меньше, пост главы государства играет символическое значение.
Как выглядит на этом фоне Россия?
Представляется, что в плане сравнения нам полезно посмотреть на большие в плане территории и населения страны, дающие широкий круг полномочий главам государств в ходе прямых всенародных выборов. Остановимся на унитарной Франции и федеративных Бразилии, Мексике и Нигерии.
Правила выборов главы государства значительно варьируются. В Мексике выборы всегда проходят в один тур и на них всегда представлен новый кандидат от партии власти — переизбрание на пост президента запрещено конституцией. В Нигерии, расколотой на христанский юг и мусульманский север, помимо простого большинства, победителю в обязательном порядке необходимо набрать 25% голосов в двух третях штатов. В Бразилии и Франции правила похожи на российские: если никто из претендентов не набирает 50%+1 голос, то следует второй тур.
Бразилия и Нигерия устанавливают срок полномочий для главы государства в четыре года, Франция — пять лет, Россия и Мексика — шесть лет. Среди требований к кандидатам чаще всего фигурирует возраст 35 лет и старше. В Нигерии правила строже: кандидат должен достичь 40 лет. Часто, помимо гражданства, как в РФ, от кандидата требуют подтвердить, что он был рожден в стране. Такие правила установлены в Мексике, Бразилии и Нигерии. В африканской стране есть также образовательный ценз: без аттестата о среднем образовании путь в президенты заказан.
Популярное сравнение с системой выборов США не продуктивно, поскольку общенационального голосования на президентской кампании фактически нет.
Каждый кандидат должен регистрироваться по отдельной процедуре в каждом штате. Для двух главных партий, которые всегда выдвигают фаворитов, это также означает необходимость проведения традиционных процедур предварительных выборов в каждом штате. Итоговое решение о выдвижении партийных кандидатов, как и в России, принимает съезд политической партии, но состав участников самого съезда зависит от волеизъявления сторонников партии в отдельных штатах в ходе праймериз.
Зависит, кстати, по-разному: у республиканцев зависимость выше, чем у демократов, которые подстраховываются от слишком большого влияния радикалов с помощью отдельной категории суперделегатов от партийной верхушки. В результате, несмотря на огромное внимание мировой общественности к долгой гонке американских кандидатов, повторить что-то подобное крайне сложно, а результат громко критикуется сторонниками прямых всеобщих выборов, так как по общему числу голосов Хиллари Клинтон серьезно превзошла своего соперника. Сторонники отмены института выборщиков говорят, что, будь правила, скажем, французскими или российскими, Дональд Трамп проиграл бы. Сторонники Трампа отвечают им, что будь правила другими, они бы вели кампанию по-другому и все равно бы ее выиграли. Политическая схоластика не должна отвлекать от сути, важна повторяемость условий и правил.
В России с этим наблюдаются некоторые сложности. Процедура подсчета голосов и определения победителя стабильна, но правила допуска кандидатов к выборам постоянно меняются.
Мало кто помнит, что на первых выборах президента РСФСР кандидаты на должности президента и вице-президента в бюллетене шли в связке как в США, и «Майком Пенсом» для Бориса Ельцина был Александр Руцкой.
Много споров вызывал и вызывает фильтр сбора подписей. При Ельцине для выдвижения требовалось собрать 1 млн подписей, что составляло внушительные 1% от числа избирателей. В 2012 году, напомним, требовалось уже целых 2 млн подписей. К выборам 2018 года правила были существенно смягчены. Кандидаты от непарламентских партий собирают всего 100 тыс. подписей (0,1% от числа зарегистрированных избирателей), самовыдвиженцы должны представить 300 тыс. подписей (0,3% от числа зарегистрированных избирателей).
Жесткость правил коррелирует с числом кандидатов, если в 2012 году их было всего пять, то в текущем цикле уже восемь, хотя число парламентских партий не изменилось.
Сравним с ассортиментом политического предложения в других странах. Так, во Франции на последних выборах в бюллетень попали 11 кандидатов, шесть из которых получили значимую поддержку, в Нигерии — сразу 14 (впрочем, значимый процент поддержки получили только двое). В Мексике избиратели могли выбрать из четырех кандидатов, в Бразилии — из 11, но лишь трое получили значимую поддержку.
В Нигерии праймериз являются обязательными. В Мексике и Бразилии праймериз не регламентированы, но и там, и там проводятся. В Бразилии они являются важным инструментом для коалиции правоцентристов. Мода на праймериз в ходе президентской кампании пока не пришла в Россию. Более того, представляется, что «Единая Россия», отказавшись от открытых праймериз при отборе кандидатов в губернаторы, сворачивает с правильного пути.
В то же время во Франции за последние 10 лет именно праймериз ведущих партий в ходе президентской гонки стали одним из главных и наиболее интересных для публики нововведений. Праймериз эффективно увеличивают вовлеченность избирателей в политическую кампанию. Российские политические силы могли бы взять на вооружение опыт создания новой традиции по примеру французских партий, которые позволили голосовать на своих праймериз любому гражданину за скромную плату и символическое обещание следовать их ценностям.
