Цивилизация
Глава МВД Грузинской ССР, первый секретарь Компартии Грузинской ССР, министр иностранных дел СССР и президент независимой Грузии. Все это Эдуард Шеварднадзе, одна из самых знаковых фигур грузинской политики.
Имя он сделал на борьбе с коррупцией в Грузии, в те времена считавшейся одной из самых зажиточных республик Союза. Шеварднадзе пришел в большую советскую политику благодаря новому генсеку Михаилу Горбачеву. Творцу перестройки был нужен новый и лояльный человек во главе МИД, и на это место он выбрал Шеварднадзе, с которым Горбачев был знаком еще по комсомолу.
Назначение Шеварднадзе главой МИД СССР было настоящей революцией, ведь он не имел никакого отношения в дипломатии и был настоящим «политическим назначенцем». Правда, и его предшественник, многолетний глава ведомства Андрей Громыко, знаменитый «мистер нет», тоже сначала был партийным работником. Приход Шеварднадзе в здание на Смоленской-Сенной многое изменил, вспоминает в беседе с «Газетой.Ru» работавший впоследствии его замом Анатолий Адамишин. «Михаил Сергеевич (Горбачев — «Газета.Ru») сделал правильный выбор, назначив Шеварднадзе, во многом своего единомышленника. Оба были убеждены, что внешнюю политику надо менять коренным образом», — говорил дипломат.
«Первое, что изменилось в МИД СССР, — появилась возможность высказываться, не особенно гадая, понравится ли это начальству. При позднем Громыко это было практически исключено», — считает Адамишин.
Авторы вышедшей в США книги «Войны Эдуарда Шеварднадзе» называют его «человеком, трансформировавшим советскую политику».
Шеварднадзе сочетал в себе определенный демократизм и грузинское обаяние, но был и довольно жестким руководителем. Он не знал английского языка, но тщательно работал с документами и полагался на ответственных сотрудников, многие из которых потом сами стали асами дипломатии. Вопреки устоявшемуся мнению, что политика СССР в те времена была сплошь ориентирована на США, стоит отметить, что Шеварднадзе стал активно налаживать отношения с такими проблемными странами, как Китай, Иран Югославия, а также КНДР, которая мало прислушивалась к советскому мнению.
Настоящей головной болью для главы МИД СССР, разумеется, стал Афганистан. В этой стране он бывал достаточно часто и, хотя придерживался необходимости вывода войск, настаивал на продолжении военной помощи режиму Наджибуллы. С этим политиком у Шеварднадзе сложились теплые личные отношения, он даже предлагал ему и его семье переехать в СССР. Лидер Афганистана отказался, считая, что ему удастся удержать власть в своих руках.
Параллельно он активно налаживал отношения с США, и тогдашний глава американской дипломатии Джеймс Бейкер отмечал, что именно Шеварднадзе смог убедить Горбачева поддержать США во время операции «Буря в пустыне». Стоит отметить, что этот шаг был вполне продуманным. Саддам Хусейн в то время совершил агрессию против Кувейта, и действия США поддержали десятки стран, включая Сирию, где у власти находилась та же, что и в Ираке, партия Баас. К тому же СССР активно налаживал отношения с Ираном, также враждовавшим с Хусейном.
Одной из главных мишеней для критики стало подписание Шеварднадзе договора с США о разграничении зон ответственности в Беринговом проливе.
Оппоненты главы МИД обвиняли его в том, что он отдал США большую часть нефтеносных участков пролива. При этом в 2007 году МИД РФ официально заявил, что соглашение не противоречит интересам России.
Учитывая эти обстоятельства, Адамишин не считает, что Шеварднадзе вел политику уступок по отношению к США. «Обвинения несправедливые. Они выдвигаются по большей части теми, кто просто не знает конкретной фактуры. Одно скажу с определенностью: решения были коллегиальными, с привлечением в каждом случае заинтересованных ведомств. МИД не принимал их в одиночку», — говорит экс-замглавы внешнеполитического ведомства.
Адамишин отмечает, что часто другие российские ведомства списывали на МИД собственные недоработки: «это Шеварднадзе должен был строить жилье для выводимых частей Советской армии? Соответствующие ведомства заблаговременно предупреждали, что надо быть готовыми к тому, что наши войска могут покинуть восточноевропейские страны». Справедливости ради надо отметить, что несмотря на провальный вывод войск из Германии, он был растянут во времени и завершился уже при президенте Борисе Ельцине.
Среди советской интеллигенции, поддерживающей Горбачева, Шеварднадзе имел репутацию реформатора и считался ключевым соратником в борьбе против консервативных членов Политбюро. В 1990 году Шеварднадзе публично заявил о возможном наступлении диктатуры в стране и покинул пост министра.
Проводимая Шеварднадзе политика предсказуемо не принесла ему популярности среди советских «ястребов», обвинявших его в сдаче национальных интересов страны.
Что касается отставки и предупреждения о скором перевороте, то консерваторы подозревали его в банальной неудовлетворенности личных амбиций: мол, Шеварднадзе рассчитывал на вновь учреждаемый пост вице-президента и, не получив его, обиделся. Впрочем, стоит отметить, что именно Геннадий Янаев, потеснивший его в борьбе за высокую должность, оказался в итоге формальным главой ГКЧП — и того самого переворота, о котором предупреждал Шеварднадзе.
После свержения первого президента Грузии Звиада Гамсахурдия, известного авторитарным стилем правления и радикально националистическими лозунгами, Шеварднадзе вернулся на родину.
Стоял март 1992 года. Шеварднадзе сошел с трапа самолета в аэропорту Тбилиси. Он не был в Грузии восемь лет, но часто вспоминал ее в разговорах с друзьями. На аэродроме его, бывшего члена советского Политбюро, министра канувшего в лету государства, встречали харизматичный лидер грузинских боевиков Джаба Иоселиани, глава Национальной гвардии Тенгиз Китовани и Тенгиз Сигуа, служивший премьером у Гамсахурдия, но пошедший против своего босса.
На выборах при большой поддержке населения Шеварднадзе был избран президентом. Став главой уже независимой Грузии, политик сохранял довольно натянутые отношения с Россией, постепенно склоняясь к налаживанию сотрудничества с США. Отношения серьезно ухудшились после бомбардировки российскими самолетами грузинского ущелья в Панкиси, где с конца 90-х годов была расположена база чеченских боевиков.
Это была уже другая Грузия и другой Шеварднадзе. СССР, которому он верно служил, распался, и он считал себя ничем не обязанным России.
В новом веке отношения между Россией и Грузией не улучшались, хотя обе стороны работали в этом направлении, а сам грузинский лидер не без симпатии относился к лидеру России Владимиру Путину. Тот также отзывался о грузинском лидере с уважением. В 2003 году во время кризиса в Грузии, вызванного «Революцией роз», в Тбилиси прилетел глава российского МИД Игорь Иванов. Будучи сам человеком грузинских корней, он помог усадить стороны за стол переговоров. Правда, без особого успеха для Шеварднадзе.
«Если будет все гладко, спокойно, буду работать — писать, а если убьют, то убьют в моей стране. Еще раз повторю, что я предотвратил кровопролитие», — говорил тогда Шеварднадзе, не ставший применять силу против протестующих.
После отставки он будет писать и встречаться с прессой, а, главное, заботиться о больной супруге Нанули, которую очень любил. После ухода Эдуарда Шеварднадзе из жизни в 2014 году его партнер по переговорам, бывший госсекретарь Бейкер напишет о нем: «он был жестким, цепким, но, кроме всего, он был храбрым».
