Цивилизация
— Что вы думаете о состоянии российско-американских отношений?
Мэтью Берроуз (М.Б.): Часть американской элиты считает, что Россия не должна вмешиваться в дела Украины и должна получить еще более суровое наказание за свои действия. Трамп может попытаться изменить это восприятие, но он не может поменять мнение элит полностью. Не думаю, что избранный президент США сможет отменить режим санкций, хотя он способен пойти на уступки — если будут какие-то подвижки с российской стороны.
Самуэль Чарап (С.Ч.): Я думал, что после Украины хуже уже не будет, но потом случилась Сирия. Тогда казалось, что мы балансировали на грани открытого конфликта. Были опасные сближения в сирийском небе. Но потом ситуация ухудшилась еще больше — в июле во время предвыборной кампании.
Трудно недооценивать хакерский скандал, случившийся в преддверии выборов. В американском политическом истеблишменте на 100% уверены, что за этой операцией стояла Россия.
В лагере демократов, более того, есть уверенность, что Россия виновата в поражении Клинтон. Я бы сказал, что наши отношения хуже, чем они были в начале 1980-х. Трудно будет представить себе хуже, хотя раньше я уже несколько раз считал, что ниже уровень отношений между Москвой и Вашингтоном не упадет, и каждый раз ошибался.
Мое опасение по поводу Трампа: он может попытаться наладить отношения, у него не получится, и они станут еще хуже. Он может согласиться на сделку с Россией, но это может быть плохая сделка.
Потому что сделка, которую можно считать хорошей, потребует большого терпения и работы с союзниками, многие из которых достаточно трудные партнеры. У Трампа пока для этого нет достаточного внешнеполитического опыта.
— Что можно сказать о внешнеполитических приоритетах Трампа по тем людям, которых он планирует пригласить в администрацию?
М.Б.: Вокруг него много людей из бизнеса, и он смотрит на администрацию через экономические призмы. Учитывая, что для него наибольшую угрозу представляет Китай, интересы будут сосредоточены вокруг этой страны.
Россия не представляет для США экономического соперника, и это поможет охладить температуру в отношениях и уменьшить трения.
C.Ч.: Я не думаю, что он по примеру Авраама Линкольна хочет создать «кабинет соперников», но в назначениях Трампа очень много идеологической несовместимости.
Там есть люди, которые отвечают его собственному «бренду республиканца», в их идеях смешались изоляционизм и реализм. Среди потенциальных назначенцев есть также несколько имен «неоконсерваторов».
Контраст между Миттом Ромни, кандидатура которого обсуждается в качестве возможного госсекретаря, Майклом Флинном и Трампом огромен. Единственное, что можно сказать о будущей администрации Трампа: мы о ней ничего не знаем и не можем быть ни в чем уверены.
— Будут ли США вести изоляционистскую политику?
М.Б.: Я не думаю, что у Трампа будет изоляционистская внешняя политика. Действительно, его не очень заботят международные союзы, у него нет слишком большого уважения к глобальным институтам, и он будет смотреть на все сквозь призму американских интересов. Китай, как я уже говорил, выглядит в глазах Трампа главным вызовом. К тому же США сильно зависимы экономически от КНР.
Тем не менее Трамп будет ограничивать изоляционистские меры, чтобы не нанести урон американским интересам.
То же самое можно сказать и об отношениях США с Мексикой.
С.Ч.: Я также не считаю, что это будет политика изоляционизма. Если Трамп, как ранее обещал, увеличит американский военный бюджет, то для противников США это не будет выглядеть как изоляция.
Если избранный американский президент активизирует свою борьбу против террористического «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России. — «Газета.Ru»), это также не будет выглядеть в глазах остального мира примером изоляционистской политики.
— Возможны ли совместные действия России и США в Сирии?
С.Ч.: Учитывая негативное отношение Трампа к инициативе по поддержке сил вооруженной оппозиции в Сирии, можно предположить, что американская помощь этим группировкам действительно может прекратиться.
Однако США — не единственная страна, которая поддерживает оппозицию. Среди них еще Турция, Саудовская Аравия, Катар. И не важно, что сделают США, эти страны будут играть свою роль и оказывать помощь союзникам. Трампу будет трудно уговорить эти страны последовать его примеру.
Проблема в том, что с точки зрения исторической перспективы хотя у США и России и общие цели в борьбе с терроризмом, подход к этой борьбе настолько разный, что это всегда затрудняло переход к реальному сотрудничеству.
Российским и американским профессионалам по борьбе с терроризмом крайне трудно найти общий язык.
М.Б.: ИГ сегодня отступает. Я вижу возможности для сотрудничества России и США в уничтожении террористов. Но у меня другой, более широкий вопрос: «Что делать с нестабильностью на Ближнем Востоке?» И я не вижу никакой силы, которая готова ответить на этот вопрос, начать инвестировать в решение этой масштабной проблемы.
Такова была ситуация и при Бараке Обаме. Он начал понимать, что регион может стать еще одним Вьетнамом для США.
Было бы хорошо, если бы была созвана конференция по Ближнему Востоку под эгидой России и США. Однако ее будет трудно организовать. Надо будет иметь дело с другими странами, и я не вижу, что Вашингтон и Москва готовы вложить в это необходимые усилия.
