Цивилизация
— Колоссальный масштаб разрушений на Ближнем Востоке требует сегодня выработки долгосрочной и комплексной программы, своего рода «плана Маршалла» для возрождения региона, как назвал это президент России Владимир Путин. Как вы оцениваете перспективы этой инициативы?
— Нет сомнений, что переустройство Ближнего Востока отвечает интересам международного сообщества. Стабильность и безопасность региона стали тесно связаны с безопасностью во всем мире, в том числе в вопросах терроризма, миграции и т.д. Поэтому обеспечить работой молодых мужчин и женщин арабского мира и восстановить разрушенные экономики в регионе стало одной из главных мировых задач.
Кроме того, уровень разрушений и экономического ущерба в арабском мире за последние пять лет мы оценили примерно в $1 трлн. Ни у одной из стран региона и мира нет возможности восстановить этот ущерб в одиночку. Поэтому восстановление Ближнего Востока становится международным проектом сотрудничества. Путин прав, заявляя, что восстановление этого региона и его финансирование должно стать совместным международным приоритетом.
Более того, необходимо распределение ответственности, потому что ни одна страна, будь то США, ЕС, Саудовская Аравия, Иран или Китай, не смогут самостоятельно восстановить Ближний Восток.
Они не смогут самостоятельно восстановить даже одну Сирию, потери которой в целом уже составили $350 млрд.
— Ранее в одном из интервью вы утверждали, что Россия в одиночку не сможет восстановить сирийскую экономику, а без восстановления экономики невозможно будет преодолеть военный конфликт. Но есть ли сегодня у мирового сообщества экономические инструменты и возможности положить конец войне в Сирии? Каковы эти инструменты?
— Сейчас наступает как раз то время, когда вопрос восстановления сирийской экономики должен выходить на первый план перед конфликтующими политическими сторонами Сирии. Я имею в виду и внутренние, и региональные, и международные.
Дело в том, что до сих пор у нас нет четкого представления о масштабах разрушений в Сирии.
Следовательно, нет и представления о главных проблемах на пути восстановления страны. Есть точные цифры разрушений, но нет ясного видения, с какими трудностями мы столкнемся.
Процесс восстановления Сирии требует всеохватывающего политического процесса. Каждая сторона конфликта должна быть включена в проект восстановления, и, как я уже сказал ранее, это должен быть проект международного сотрудничества. Люди должны отложить в сторону свои противоречия и постараться работать сообща, чтобы восстановить страну.
Необходимость экономического восстановления стала очевидной в ходе международного мирного процесса по Сирии. Мы должны определить, когда вывести вопрос экономики на первый план. Мне кажется, этот момент приближается очень быстро.
Стороны конфликта должны понять: недостаточно добиться военной или политической победы в сирийском конфликте. Потому что если в Сирии будет один однозначный победитель, ему придется платить за все, на него ляжет весь груз экономической ответственности за восстановление.
Поэтому это должен быть всеобъемлющий процесс, который объединяет всех участников.
— Одно из объяснений сегодняшнего военного кризиса в Сирии — экономический кризис, который начался гораздо раньше. Грубо говоря, сирийский режим не справился, потому что не справилась экономика. Что вы думаете об этом?
— Это в некоторой степени субъективный взгляд на вещи. Программа экономической реформы, которая начала реализовываться в Сирии за десятилетие до военного конфликта, имеет и негативные, и положительные результаты.
Были ли экономические признаки, которые помогли бы подготовить нас к взрыву, с которым столкнулась страна? Это, положа руку на сердце, довольно личный вопрос, так как я был вовлечен в экономический процесс в те годы, так что вряд ли смогу дать объективную оценку.
Я могу сказать лишь, что за несколько лет до кризиса в Сирии начался экономический рост, который создал новый средний класс. Это стало поводом для больших ожиданий сирийского народа, которые при этом не соотносились с реальной ситуацией.
Мы полагаем, что одновременно стоило провести ряд государственных реформ, чтобы сбалансировать ожидания людей и динамику появления нового среднего класса. Эти реформы были в проекте, но не были запущены к тому моменту, когда произошел взрыв общественного возмущения в марте 2011 года.
Я не думаю, что только экономика сама по себе может объяснить события, произошедшие в Сирии. Но они определенно являлись одной из причин того, что произошло.
— Вы занимали пост премьер-министра Сирии с 2005 по 2011 год, то есть непосредственно перед тем, как волна «арабской весны» докатилась до страны. Было ли у вас тогда какое-то экономическое объяснение этой ситуации?
— Макроэкономическая картина в то время была цельной, включая экономический рост Сирии, финансовую ситуацию, дефицит бюджета, инфляцию. Внутренне ситуация была непротиворечивой. Но этого было недостаточно. В экономике были проблемы, которые мы пытались решить: монополии, олигархат, отсутствие конкуренции, затрудненный доступ к рынку, проблема неравного роста между социальными стратами и регионами.
Я должен сделать акцент на том, что все эти проблемы были на повестке дня. Очень серьезные планы и инвестиции были утверждены, но было уже поздно. Взрыв дестабилизации произошел до того, как принятые меры начали ощущаться.
Весь экономический прогресс того времени был недостаточным, чтобы справиться с вопросами уравнения, распределения, вовлечения, а также с проблемой бедности.
Позвольте привести пример. Хотя уровень бедности в Сирии был стабилен и даже слегка снижался, абсолютное число бедных увеличивалось. Уровень бедности в 2004 и в 2010 годах был одинаково равен 10%, но численность населения в это же время выросла на 3–4 млн. То же произошло и с численностью малоимущего населения.
Таким образом, числа нам рассказывали одну историю, а люди чувствовали совсем другое. Я думаю, мы не отследили именно эти настроения.
— Если начнется процесс восстановления сирийской экономики, Россия и США, вероятнее всего, будут также руководствоваться разными интересами. Как преодолеть эту проблему?
— Восстановление сирийской экономики силами России и США — это не игра с нулевой суммой, не два взаимоисключающих процесса. Как мне кажется, в самой Сирии и в ее восстановлении достаточно пространства и ресурсов, чтобы удовлетворить экономические интересы и США, и России, и региональных игроков, и — самое главное — народа Сирии.
Страны в наше время должны быть уверены в том, что у них есть экономические связи со всем миром, а не только с одной его частью.
Например, получая газ через сеть трубопроводов, Сирия не должна оказаться в ситуации, когда ей придется выбирать между тем или иным поставщиком. У нее должна быть возможность доступа ко всем источникам газа и ко всем доступным трубопроводам на региональном рынке. Это — один из наглядных примеров, как можно избежать конкуренции между США и Россией в процессе восстановления Сирии.
Мы должны больше подумать не о взаимоисключающих, а об общих интересах. Кроме того, мы должны задумываться о еще более важном вопросе: как мы вместе сможем удовлетворить потребности сирийского народа?
— Что сегодня известно об экономической структуре террористов в Сирии? Какие у нее сильные и слабые стороны? Как можно демонтировать эту экономическую систему?
— То, что происходит в Сирии сегодня, — это результат расширения так называемой экономики войны. Она, в свою очередь, финансирует терроризм и другие виды нелегальной активности. В итоге экономика войны начинает подпитывать и воспроизводить саму себя.
Эта экономическая инфраструктура включает налоги на любые виды торговли, транзита, гуманитарных конвоев, которые проходят через зону конфликта. Иногда специалисты называют эти процессы «экономикой контрольно-пропускного пункта». Здесь главный вопрос: сколько нужно заплатить, чтобы добраться от одного пункта в стране до другого?
Во-вторых, в областях, которые контролируются террористическим «Исламским государством» (ИГ запрещено в России. — «Газета.Ru»), конечно, возникает вопрос нефтяных ресурсов. Объем нефтяной выработки небольшой, не превышает 45 тыс. баррелей в день.
Более того, за минувший год нефтяные доходы ИГ очень сильно сократились. Но этого все равно достаточно, чтобы финансировать террористическую деятельность. ИГ продает свои плохо переработанные нефтепродукты по всей стране.
В настоящее время большие территории на севере Сирии не имеют доступа к нефтепродуктам: бензину, дизелю. Поэтому в стране идет активная торговля топливом плохого качества, которое перерабатывается очень неэкологичным способом. Таким образом, у террористов нет солидной финансовой мощи, но есть достаточно средств, чтобы поддерживать машину своей военной экономики.
Другой момент: ИГ облагает произвольными налогами всех людей, кто живет на подконтрольных ему территориях. Люди обязаны платить, а если они не платят, их ждет жестокое наказание. Это еще один источник прибыли.
Борьба с терроризмом и постепенное мирное урегулирование в Сирии требуют четкого понятия, как перейти от экономики войны к экономике мира.
Пока в стране главенствует экономика войны, террористические группировки будет крайне сложно победить.
— Могут ли экономические решения заменить военные решения в Сирии?
— Я сомневаюсь в этом. Военные в сирийском конфликте должны играть свою роль — так же, как и политические решения. К сожалению, сегодня даже политические решения уступают перед лицом военных решений. Однако если экономические меры удастся совместить с политическими и военными шагами — это будет очень эффективно.
Я думаю, что главный враг, с которым сейчас столкнулся народ Сирии, — это сама по себе война. Не какая-то из воюющих сторон конфликта, а война сама по себе.
Если вы хотите прекратить войну, ваша тактика должна полностью отличаться от тактики боевых действий против конкретного неприятеля. Экономика способна сыграть здесь ключевую роль.
— Если режим прекращения огня в Сирии все-таки начнет действовать и ситуация стабилизируется, какие экономические шаги нужно сделать, чтобы ускорить создание правительства национального единства?
— В первую очередь есть серьезная необходимость открыть все КПП между разными районами Сирии. Мы должны разрешить людям свободно торговать в стране, чтобы поток товаров был снова открыт. Сирийские регионы очень взаимозависимы. Города, в том числе Дамаск, очень зависят от пригородов и наоборот. Первым решением должна быть отмена КПП и снижение цен на транзит.
Второй пункт — активизация органов местной администрации, вне зависимости от их политической принадлежности. Именно они играют главную системную роль в соблюдении режима прекращении огня. По сути, активизировать органы местного самоуправления — самый лучший и дешевый способ создания рабочих мест и обеспечения стабильности первые недели и месяцы после перемирия.
Дело в том, что большие реформы национального масштаба требуют много времени. Они создадут рабочие места, но с задержкой. То, что нужно Сирии в ближайшие дни после прекращения огня, — это обеспечить работой людей в каждой деревне. Самое лучшее решение для этого — работать с местными общинами.
Третий пункт — снятие санкций, которые иностранные державы ввели против Сирии. Санкции нанесли ущерб обычным людям и экономике, но не дали желаемого эффекта. Поэтому нужен быстрый международный процесс по снятию санкций.
И четвертым пунктом является, я думаю, освобождение частного сектора от всех ограничений. Сейчас нет времени на то, чтобы выдвигать условия сирийскому частному сектору. Самая активная часть сирийского населения очень небольшая. И им должно быть разрешено действовать везде, и их надо финансировать, это не требует больших затрат. Микрофинансирование будет необходимо в первые дни после прекращения огня.
Но самое важное — прекращение огня должно восприниматься как часть дальнейшего всеобъемлющего политического процесса с реформами, нацеленными на создание конкретного светлого будущего. Недостаточно просто прекратить огонь. Каждый, кто его соблюдает, должен понимать, что он делает это ради понятной каждому цели.