Цивилизация
Александр Лукашенко перед телекамерами торжественно сообщил министру иностранных дел страны Владимиру Макею, что руководство Российской Федерации приняло решение о поддержке экономики Белоруссии.
«Президент России и премьер не только пообещали, но приняли решение о поддержке, как бы ни было сложно в России, экономики Белоруссии», — заявил Лукашенко, говоря об итогах своих недавних встреч с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым в Сочи. Также, по его словам, в ходе этих встреч стороны «подробнейшим образом обсудили многие проблемы, договорившись вместе выходить из сложившейся экономической ситуации».
Но какое именно решение принял Кремль? Почему об этом решении не сказали ни Путин, ни Медведев? Почему Минфин России не рассказал, какую именно помощь решила оказать Россия Белоруссии? Почему российские информагентства молчат про решение российского руководства?
По сути, Лукашенко впервые публично заговорил о результатах своей встречи с Путиным 5 февраля в Сочи.
Тогда президенты несколько часов общались за закрытыми дверями. О чем именно они разговаривали, осталось неизвестным. Белорусские государственные СМИ сообщили: «Основное внимание во время переговоров было уделено предстоящим в феврале важным для белорусско-российского взаимодействия событиям». Пресс-служба Путина также описала переговоры предельно кратко: «Обсуждались актуальные вопросы двусторонних отношений, региональная проблематика, а также совместные меры по укреплению интеграционных процессов». Но в феврале лидерам двух стран еще предстоит официальная встреча — на высшем Госсовете.
И получается, для срочного «свидания» явно была какая-то другая причина.
Самая очевидная — официальному Минску срочно нужны деньги для поддержки рушащейся экономики. Только за январь 2016 года золотовалютные резервы Белоруссии уменьшились на $149 млн, а за декабрь — на $408,2 млн. В масштабах страны это очень крупные суммы. А белорусский рубль за январь обесценился более чем на 8%.
Во второй половине 2015 года белорусское руководство пыталось взять сразу два кредита: $2 млрд у Евразийского фонда стабилизации и развития (ЕФСР) и $3 млрд — у МВФ. Однако с кредитом от ЕФСР, который контролирует Россия, возникли проблемы. В декабре министр финансов России Антон Силуанов заявил, что решение по бюджетозамещающему кредиту Белоруссии пока не принято.
«Мы хотели бы получить конкретные результаты от реализации программы мер экономического развития, которые были заложены в план действий при получении этого кредита. Пока необходимых решений по реализации этих планов мы не увидели, поэтому отложили принятие решения об оказании финпомощи до того, как увидим конкретный результат, — сказал Силуанов, отвечая на вопрос о решении совета фонда по кредиту Белоруссии. — Мы видим здесь отклонение от первоначальных показателей по росту зарплат бюджетников, невыполнение ряда показателей, в том числе по динамике тарифов по услугам ЖКХ и по транспорту, индексации тарифов и ряду других».
Вполне вероятно, что в Сочи Лукашенко все-таки сумел решить вопрос об оперативном выделении кредита ЕФСР. Впрочем, там могла решаться и другая проблема. Значительная часть белорусского госбюджета — это доходы от переработки беспошлинной российской нефти, в 2016 году на белорусские НПЗ поставят 24 млн т. Взамен Белоруссия обязалась продать на российском рынке не менее 1 млн т автомобильного бензина, выработанного из этой нефти.
Но в январе Минск поставил всего 239 т нефтепродуктов, это лишь 0,2% от прошлогоднего уровня. А в феврале отгрузки прекратились вообще.
Для справки: традиционно доля белорусского бензина на российском рынке составляет 3–5%.
«Для нас поставлять сегодня бензин в Россию — работать глубоко в убыток», — заявил журналистам белорусский вице-премьер Владимир Семашко. По его словам, соглашения, подписанные в рамках ЕАЭС, позволяют Белоруссии уменьшать согласованные объемы поставок нефтепродуктов, произведенных из российского сырья, если они экономически невыгодны. По данным Семашко, сегодня потери белорусских НПЗ от поставок в Россию составляют до $100 с каждой тонны нефтепродуктов. В том смысле, что европейские потребители на эти самые $100 платят больше за каждую тонну белорусского бензина.
В Министерстве энергетики России ситуацию воспринимают принципиально иначе. Там сразу перешли к угрозам: напомнили, что по тем же соглашениям, которые упоминал Семашко, Россия имеет право в ответ сократить количество нефти, поставляемой на белорусские НПЗ. И это сокращение может быть в пять раз большим, чем недопоставленный объем нефтепродуктов. Так что вполне вероятно, что как раз этот вопрос — о бесперебойных поставках российской нефти — срочно обсуждали в Сочи Путин и Лукашенко.
«Лукашенко, несомненно, пошел на серьезные уступки Кремлю. Какие именно, нам сообщат спустя несколько месяцев, — считает белорусский политолог Сергей Марцелев. — Возможно, это размещение той самой российской авиационной базы, от которой Лукашенко публично-оскорбительно отказался осенью прошлого года, или отказ от сближения с европейскими структурами. Лукашенко сейчас пытается также получить кредит Международного валютного фонда, и, если ему удастся взять деньги и у России, и у МВФ, это означает, что в 2016 году белорусская экономика хотя и продолжит показывать спад, но это будет спад, контролируемый государством. Таковы бонусы «многовекторности» белорусской политики».
Срочную просьбу Лукашенко о встрече с Путиным (глава Белоруссии ждал коллегу в Сочи около недели) можно объяснить еще и тем, что выделение кредита от МВФ неожиданно застопорилось.
Еще осенью 2015 года, казалось, все было согласовано, и МВФ вот-вот должен был оформить Минску кредит на очень выгодных условиях. Но потом всякая информация о переговорах вдруг пропала из публичного пространства.
Здесь надо иметь в виду, что Белоруссия остается «под наблюдением» Европы: после осенних выборов президента санкции против руководства страны были не отменены, а только заморожены на четыре месяца.
До недавних пор Минск «вел себя хорошо», но последние сигналы, с точки зрения европейцев, тревожные — например, в конце января в Минске прямо в здании суда милиция жестоко избила журналиста.
15 февраля совет министров иностранных дел Евросоюза вновь вернется к вопросу санкций против Белоруссии. Их могут полностью отменить, восстановить их действие или сохранить статус-кво, то есть продлить мораторий. Вполне возможно, что в МВФ просто ожидают, каким будет решение ЕС.
Впрочем, Лукашенко не был бы самим собой, если бы, рассказав о согласии Кремля порешать белорусские экономические проблемы, не уколол бы союзника. В той же беседе с министром иностранных дел перед телекамерами президент Белоруссии упомянул китайский кредит на $7 млрд, который, по его словам, уже выдан и который теперь только нужно освоить. Однако, по мнению экспертов, толку от него мало.
«Любые кредиты, которые выдает Пекин, — это связанные кредиты. То есть сами деньги остаются в китайских банках, они могут быть потрачены только на покупку китайских же товаров или китайского оборудования для белорусских предприятий, — сказал «Газете.Ru» источник в МИД Белоруссии. — В прошлые годы, когда за счет китайских кредитов модернизировали государственные цементные и деревообрабатывающие заводы, нередко вместо заказанного оборудования приходил металлолом, хлам какой-то».
«Сегодня финансовые возможности Москвы ограниченны, но поддержка Беларуси является неизбежной и не самой большой необходимостью, на которую руководство России должно пойти, пусть и в ограниченном формате. Другое дело, какими требованиями эта поддержка сейчас обусловлена. Но, судя по всему, ситуация, когда деньги идут перед стульями, является частью переговорной реальности», — считает директор по исследованиям «Либерального клуба» Евгений Прейгерман.
Сложно сказать, насколько полно обнародованная Лукашенко формулировка отражает суть прошедших в Сочи переговоров.
Наверняка она упускает множество сложных деталей. Но, по словам эксперта, структура отношений России и и Белоруссии и переговорные ресурсы сторон традиционно приводят к тому, что Россия вынуждена оказывать финансовую поддержку Минску.
