Цивилизация
Эксперты ЦЭПРа отмечают, что основной формой протеста сейчас стал «трудовой протест». Они носят точечный характер, но их количество и охват растут. Специалисты центра ссылаются на свой мониторинг, согласно которому в 2015 году зафиксировано на 40% больше трудовых протестов, чем в 2014 году, хотя уже и тогда цифры были рекордными.
В дальнейшем можно прогнозировать их нарастание за счет увеличения социальной базы недовольных граждан в условиях кризиса. «В 2016 году, учитывая ситуацию с бюджетом, можно ожидать дальнейшего урезания льгот и выплат, задержки зарплат бюджетникам и работникам предприятий, связанных с госзаказом, ухудшением социальной инфраструктуры», — говорится в докладе.
В 2015 году многие предприятия, в том числе градообразующие, провели или анонсировали сокращение своих работников. Производство сталкивается с потерей заказчиков, банкротством и закрытием. Исследователи ссылаются на пояснительную записку к проекту постановления правительства о распределении субсидий, подготовленную Минтрудом.
Согласно документу, к концу 2015 года более 2,2 тыс. организаций сообщили о сотрудниках, которые работают неполный день или находятся в отпуске по соглашению сторон. По сравнению с январем 2015 года их число выросло почти в два раза.
Это первая мотивация протестов, которую фиксирует ЦЭПР, и выливается она в митинги, забастовки, голодовки, подписание коллективных писем и обращений. Около 70 работников ОАО «Омсктрансмаш» объявили в августе итальянскую забастовку, аналогично поступили в ноябре и 100 человек с МУП «Тепловые сети» в городе Великие Луки. При таком методе протеста работник строго выполняет все инструкции и неукоснительно соблюдает правила, что ведет к замедлению производства и создает лишь видимость работы. Против увольнений протестовали также сотрудники Архангельского тралового флота (декабрь, Архангельская область), АО ЛУР (сентябрь, Приморский край), ЗАО «Дормаш» (декабрь, Орловская область).
Протесты против сокращения рабочих мест прокатились не только в производственной сфере. В прошлом году пикетами отметились преподаватели КамчатГТУ, а также сотрудники и студенты УрФУ, которые в июне организовали митинг против программы оптимизации работы вуза, предполагающей массовые сокращения и переход на почасовую оплату труда.
Еще одной причиной трудовых протестов стала задержка и невыплата заработных плат. Например, известно о задержке выплат сотрудникам МЧС в ряде регионов. От тех же проблем страдают учителя и работники здравоохранения. В Забайкальском крае профсоюз работников здравоохранения даже пригрозил массовым увольнением, если ситуация не улучшится.
В докладе приводятся примеры, когда с протестом выступали шахтеры, строители и работники транспортной инфраструктуры. Причем порой граждане переходят к самым радикальным формам протестных действий.
В Пензенской области был случай угрозы расправы над собой, в поселке Кудрово Ленинградской области рабочие строительной фирмы забрались на кран из-за невыплаты зарплаты, в Новосибирске строители, протестуя против задержки зарплаты, разгромили построенный объект.
По мнению экспертов ЦЭПРа, протестующие, как правило, нацелены на диалог с властью. Прежде всего, они апеллируют к региональным и особенно федеральным властям для решения своих проблем.
А вот представители государства, напротив, склонны полагаться на силовые методы решения вопросов и создание искусственных препятствий, рассчитывая на бездействие большинства населения. Также используется и метод блокады в СМИ. В качестве примера приводится история с дальнобойщиками, которые регулярно жаловались на то, что их протесты не освещают в прессе, а руководство федеральных каналов просто игнорирует их запросы.
Власти, как правило, говорят о необходимости «оптимизации» и развития рыночных отношений между государством и гражданами. Запрос о социальной поддержке они не услышат, и протестующие приходят к недовольству властью, в том числе и президентской. Происходит политизация неполитических протестов, считают в ЦЭПРе.
Так, например, на предприятии «АвтоВАЗагрегат» за исследуемый год прошла целая серия громких протестных акций. В частности, за сентябрь — ноябрь митинги работников собирали от 500 до 2 тыс. человек. «Сейчас есть призывы обращаться к президенту, правительству — все это пустое..., второй шаг — это обязательно потребовать открытых выборов», — приводятся лозунги бастующих в исследовании.
Инициаторами протестных мероприятий чаще всего становятся КПРФ и «Справедливая Россия». Коммунисты особенно упирают на акции, связанные с ухудшением социально-экономической ситуации и против ухудшения жизни «простого народа». Также партия поддержала протесты дальнобойщиков, связанные с введением системы «Платон». А «Справедливая Россия» провела серию митингов против взносов на капремонт.
В ЦЭПРе отмечают, что лозунги на социально-экономическую тематику звучат и в ходе мероприятий ЛДПР.
Порой в ходе протестных митингов возникает и кооперация между разными политическими силами. Так, в июньском митинге в защиту преподавателей и против оптимизации УрФУ принимали участие ПАРНАС и КПРФ (Екатеринбург).
Однако большая часть социально-экономических протестов возникает на фоне самоорганизации. «Роль политических организаций в социально-экономических протестах не так высока, когда дело касается локальных затрагивающих граждан проблем», — говорится в документе. Директор ЦЭПРа Николай Миронов поясняет, что периодически организаторами выступают профсоюзы, но не политические партии и движения.
Обычно они подключаются к протестной активности после ее начала, подхватывая повестку. Однако в условиях предстоящей думской кампании следует ожидать большей активности разных политических субъектов по поддержке протестных настроений. В условиях трудового протеста особенно востребована может оказаться левая повестка.
Пока практика показывает, что протестующие порой неохотно идут на контакт с политическими партиями, сомневаясь, что они смогут решить их проблемы. Например, далеко не все дальнобойщики готовы были прислушиваться к КПРФ в части организации своих действий.
Однако, считает Миронов, политизация протестов и их партизация — это все-таки разные вещи. По его словам, сейчас в стране чувствуется серьезный кризис доверия к политическим институтам, но он преодолим. Многие рассуждают: раз партии в Думе, то они могут повлиять на ситуацию, но не хотят. А по телевидению не уточняют, что решения принимает партия большинства и, вообще, многие опасаются популизма.
«Дальше придет осознание, что без организованной силы работать сложно.
Появится больше интереса к сотрудничеству с партиями, но будут искать реально оппозиционные и при этом сильные структуры. Так что шансы у партий возглавить протест увеличатся в зависимости от их результативности», — говорит политолог.
В этом году масштабных протестов можно не ждать — у страны остается запас прочности на 2016 год, уверен ведущий научный сотрудник Института социологии РАН Леонтий Бызов. По его словам, пока опасений у власти быть не должно — не появилось никаких новых политических сил, которые могут аккумулировать протест. А у президента остается большой ресурс, при котором серьезных претензий к нему со стороны народа не будет.
Громоотводом для Кремля от прямой критики традиционно остаются правительство и региональные власти.
«Акции социального протеста в регионах до поры до времени будут носить фрагментарный характер и не смогут объединить большее количество областей и людей, масштабироваться и политизироваться.
Что может стать детонатором и превратить количество в качество?
Например, стихийное бедствие, которое власть не сможет предотвратить, и в ситуации стресса начнется эскалация. А если власти начнут жестко протесты подавлять — это только приведет к ухудшению ситуации, — рассуждает Бызов. В общем, расслабляться власти рано, потрясений можно ожидать уже с 2017 года, считает он.