Цивилизация
О том, что Киев готов просить мировое сообщество о размещении миротворческого контингента на востоке Украины, стало известно поздно вечером в среду. Инициатива принадлежала Петру Порошенко.
«Был рассмотрен вопрос и принято решение обратиться в ООН и ЕС относительно развертывания на территории Украины операций по поддержанию мира и безопасности», — заявил по итогам заседания Совета национальной безопасности и обороны, на котором присутствовал сам президент, его секретарь Александр Турчинов.
Он также уточнил, чего именно хочет Киев.
«Для того чтобы прекратить эти провокации (нарушение режима прекращения огня. — «Газета.Ru»), чтобы не давать возможности Российской Федерации спекулировать вокруг этого, и есть предложение об обращении относительно введения на территорию миротворцев, которые должны стоять как вдоль линии соприкосновения, так и вдоль неконтролируемого участка российско-украинской границы,
— объяснил чиновник. — Именно это позволит фиксировать и, главное, локализировать нарушение. И обеспечит, безусловно, реальные шаги мирного урегулирования на Украине».
Уже в ночь на четверг негативно по этому поводу высказался постоянный представитель России при ООН Виталий Чуркин, сославшись на достигнутые в Минске неделю назад соглашения. «Надо разводить вооружение и не заниматься выдвижением новых инициатив. Когда вместо того, чтобы делать то, о чем договорились, выдвигают какие-то новые схемы, то это, в первую очередь, вызывает подозрение, что хотят развалить минские договоренности», — подчеркнул Чуркин.
Из самопровозглашенных республик на утро приходила разноречивая информация. «Если хотят ввести, мы не против, пусть вводят», — заявил на брифинге в Донецке представитель минобороны ДНР Эдуард Басурин. Однако полномочный представитель ДНР в контактной группе Денис Пушилин высказался резко против инициативы Киева. Из его заявления ясно, что именно не устраивает ополчение и, скорее всего, Москву.
«Обращение СНБО Украины к ООН о вводе миротворцев на российско-украинскую границу в Донбассе является нарушением комплекса мер по выполнению минских соглашений о мирном урегулировании от 12 февраля, которым Украине предписывается вопрос границы согласовывать с ополчением. Причем происходить это должно уже после завершения муниципальных выборов и конституционной реформы».
Действительно, в минском соглашении вовсе не упоминается о полноценном миротворческом контингенте, а вопрос о контроле над границей решается следующим образом: пункт 9 предполагает возвращение контроля над ней Украине, но только после проведения конституционной реформы. Причем начаться процесс должен «в первый день после местных выборов и завершиться после всеобъемлющего политического урегулирования (местные выборы в отдельных районах Донецкой и Луганской областей на основании закона Украины и конституционная реформа)».
В этом смысле Украина пытается играть на опережение, весьма широко толкуя заключенные соглашения.
Впрочем, не менее широкой трактовкой можно считать и продолженные силами ополчения уже после введения режима прекращения огня боевые действия под Дебальцево со ссылкой на то, что «это внутренние районы республики», — никаких исключений в тексте соглашений прописано не было.
«Весь Минск построен на многих допусках, — сказал «Газете.Ru» по этому поводу председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов. — Если требовать неукоснительного исполнения чего-то определенного, тогда вообще ничего не будет».
Интересно, что на сегодняшнем брифинге в Донецке Басурин напомнил, что «в самом начале, когда начинался весь этот конфликт, мы предлагали тогда еще Российской Федерации и всем странам, которые входят в Совет Безопасности ООН, чтобы они рассмотрели вопрос и ввели сюда миротворцев. Тогда было нам отказано».
А накануне переговоров в Москве Владимира Путина с Ангелой Меркель и Франсуа Олландом на брифинге МИД России было заявлено, что вопрос о введении миротворческого контингента «обсуждался на экспертном уровне».
Однако в итоге вопрос подвис, и никто из участников переговоров больше его не комментировал. Одной из трудноразрешимых проблем мог стать о вопрос о составе и подчиненности контингента.
В начале 90-х годов в зоне конфликтов на пространстве СНГ основу миротворческого контингента составляли российские военные. Такой вариант в Донбассе вряд ли устроил бы Киев. В свою очередь, ни ополченцы, ни Москва, скорее всего, не согласятся на миротворцев, уполномоченных любой международной организацией, в которую Россия не входит, будь то ЕС или тем более НАТО.
У Европейского союза есть вооруженные силы, которые выполняют миротворческие функции, — они носят название EUFOR. Они подчиняются военному командованию ЕС и принимали участие в миссиях по поддержанию мира в Боснии в 2004 году, а также в таких африканских государствах, как Центрально-Африканская Республика, Конго и Чад.
Постоянный состав этих сил насчитывает около 1000 солдат и офицеров из 26 стран мира, однако есть возможность привлекать и большее количество военнослужащих. Например, в операции по поддержанию мира в Чаде участвовало 4300 военных миротворцев ЕС.
Как отмечает заведующий отделом стратегических оценок Центра ситуационного анализа Российской академии наук Сергей Уткин, «операции ЕС в большинстве своем были очень ограничены по масштабам и задачам. Руководство Украины говорит о необходимости обеспечить разделение сторон и контроль границы — это задачи, непосильные для ЕС, но знакомые миротворческим силам ООН».
Уткин предполагает, что, возможно, удастся найти компромиссное решение, в случае если миротворческая операция будет поддержана Совбезом ООН, членом которого является Россия: «Это компромиссное решение будет предполагать неучастие в миссии заинтересованных сторон, каковыми каждый из оппонентов считает Россию и большинство стран Запада».
В таком случае, рассуждает Уткин, необходимость в операции ЕС отпадет сама собой: «Она фактически могла бы быть запущена только на территории, контролируемой Киевом, но там единственной ее задачей был бы мониторинг — то, с чем небезуспешно справляется уже действующая миссия ОБСЕ. Усиление мониторинга проще всего обеспечить посредством увеличения численности и расширения мандата последней».
В случае отправки военных ООН на место конфликта среди них теоретически могут оказаться и российские миротворцы, однако подчиняться они будут генсеку организации. При этом, в отличие от времен СССР, доля россиян среди миротворцев ООН очень мала.
Ранее политолог Сергей Станкевич отмечал, что в состав контингента ООН могут войти представители стран, которые не входят в НАТО. По мнению эксперта, это могут стать военнослужащие из Белоруссии, Австрии и Финляндии.
Стоит напомнить, что в 1999 году после операции НАТО на территории бывшей Югославии в Косово вошли российские десантники, закрепившие собственную зону контроля в рамках сил по содействию безопасности KFOR. Приход россиян оказался для военных НАТО неожиданным, однако они были вынуждены были согласиться с их присутствием, а россияне формально стали подчиненными командующего силами Майка Джексона (он попросил называть себя так, чтобы его не путали с известным певцом). Как рассказывал корреспонденту «Газеты.Ru» один из руководителей администрации президента Бориса Ельцина, военные «уговорили Бориса Николаевича» на эту операцию.
Проблема для России cостоит в том, что косовская миссия даже с участием россиян в итоге закончилась фактической независимостью края от Сербии, против которой с самого начала возражала Москва.
К тому же эффективность миротворческих сил ООН до сих пор остается под вопросом. В 1995 году голландские миротворцы оказались не способны предотвратить резню в Сребренице — один из самых кровавых эпизодов боснийской войны. В ходе этой трагедии погибли около 7–8 тыс. боснийских мусульман. Крайне неудачной оказалась и миротворческая операция ООН в Сомали, в результате которой миротворцы оказались фактически втянуты в конфликт.
