Цивилизация
Правоприменение будет абсолютно волюнтаристским
Законопроект о создании в России реестра нежелательных иностранных организаций был внесен в Госдуму 26 ноября. Авторами документа выступили депутаты Александр Тарнавский («Справедливая Россия») и Антон Ищенко (ЛДПР). Содержание депутатского творения выделяется даже на фоне ставших уже привычными ужесточительно-запретительных инициатив.
Согласно документу, в России следует разработать перечень нежелательных иностранных организаций, чья деятельность будет сочтена угрожающей обороноспособности, безопасности государства, основам конституционного строя, общественному порядку, здоровью населения или нравственности россиян. Деятельность таких вредителей парламентарии считают нужным запрещать.
Предлагаемый порядок таков: правоохранительные органы направляют соответствующую информацию в Генпрокуратуру, а та, по согласованию с МИДом, принимает решение о внесении структуры в реестр, который будет вести Минюст. Организациям, признанным нежелательными, придется закрыть в России подразделения, а новые создавать будет нельзя. Нарушение закона влечет административную и уголовную ответственность: штраф до 500 тыс. руб., принудительные работы на срок до 5 лет либо лишение свободы на срок до 8 лет.
При этом четкие критерии, по которым организацию можно будет признать нежелательной, и о какого рода структурах может идти речь, в документе не прописано.
Попасть в реестр имеет шанс любая, в том числе и коммерческая, иностранная организация.
Член Общественной палаты Елена Лукьянова отметила, что расплывчатость формулировок в законопроекте - главный его порок.
«Закон с правовой точки зрения неопределенный, а следовательно, его правоприменение будет абсолютно волюнтаристским. Там, например, есть формулировка «угрожает нравственности». Это как? Что такое нравственность? Юридического определения «нравственность» нет. (Результаты применения этого закона) можно обжаловать в Конституционный суд просто с ходу. Там все надо с начала и до конца переписать», — возмущается Лукьянова.
Она добавила, что точно так же не прописано, какую организацию можно считать иностранной.
«В разном законодательстве это разные понятия. Иностранная компания как налоговый резидент — одно, как учредитель СМИ — совершенно другое. Там множество параметров — резидент, нерезидент, где находится, где работает. В этом и порочность этого закона. Нормы рассчитаны на произвол, на произвольное применение. А право и произвол несовместимы».
С особой поспешностью
Изначально документ не был включен в повестку весенней сессии парламента. Но после выхода депутатов с зимних каникул законопроект неожиданно включили в повестку и в спешном порядке рассмотрели на заседании комитета по конституционному законодательству и госстроительству. Причем рассмотрели до окончания срока получения отзывов по нему.
«Законопроект на самом деле правительственный, готовился конкретно Минюстом», — рассказали «Газете.Ru» два источника, знакомые с ходом подготовки документа.
Но версии, почему его внесли через парламентариев, расходятся. По словам одного источника, «законопроект заведомо непопулярный, поэтому решили внести через депутатов, не замеченных в активной законотворческой деятельности». По словам другого, решение о необходимости принятия такого закона было принято на высшем политическом уровне, поставлена задача внести его в конкретные сроки, но поскольку процедура внесения через правительство сложна и забюрократизирована, а законопроект в срок подготовить не успели, то пошли иным путем: предложили стать авторами депутатам.
То, что законопроект «непростой», можно было догадаться с самого начала: 19 ноября Ищенко и Тарнавский направили документ на отзыв в правительство и Верховный суд, а уже 24 ноября — в невероятно короткие сроки — получили положительные отзывы (правда, с оговорками) от обоих адресатов.
Источник, знакомый с ходом подготовки документа, обосновал «Газете.Ru» его необходимость так: «Перекрыв НКО возможность получения средств из-за рубежа через закон об иностранных агентах, мы сделали только незначительную часть работы. НКО отрегулированы, но финансирование (зарубежное) стало проводиться через коммерческие структуры. Допустим, иностранная компания взаимодействует с российской, перечисляет ей средства, а та направляет их НКО. Или другая ситуация — иностранная компания, работающая здесь, преследует неблаговидные политические цели, тратя на это деньги. Такие схемы использовались и раньше, но после принятия закона об НКО — иностранных агентах стали задействоваться чаще».
Это, резюмирует источник, «по сути, и есть концепция «мягкой силы», когда под благовидными предлогами иностранные государства пытаются влиять на политическую ситуацию в России».
«Сила законопроекта в его противоречивости»
«Пока мы готовились к Олимпиаде, в ряде стран готовили недружественные выпады в отношении России, — заявил во вторник с депутатской трибуны Александр Тарнавский, представляя законопроект. — Мы не обращали на них внимания, и правильно делали». Но больше терпеть нельзя.
«А не рукотворное ли это дело — такое падение цен на нефть? — вопрошал депутат. — Вряд ли дело только в рынке. Давление на нашу страну продолжает нарастать: одна американская фирма — не буду ее пиарить — выкупила пакет акций у фармацевтического предприятия, расположенного примерно в 500 километрах от Москвы, и поставила условие работникам: или они увольняются, или прекращают кредитоваться в Сбербанке. Настало время ответить! Как говорили в древности, vim vi repellere licet. Силу надо отражать силой!»
Напомнив, что под «иностранными организациями» законопроект подразумевает не только НКО, но и коммерческие структуры, Тарнавский заявил: «НКО сами не генерируют средства, а получают их от иностранных государств, транснациональных корпораций или так называемых мультимиллиардеров-филантропов. Некоторые из них (иностранных организаций) пытаются скупать Россию по дешевке, пользуясь сложившейся ситуацией в экономике. Обижаться на них не нужно. Необходимо поставить их в жесткие рамки».
Выступление Тарнавский закончил, снова перейдя на латынь: «Feci guod potui faciant meliora potentes. Я сделал все, что мог, пусть те, кто смогут, сделают лучше».
Среди парламентариев, однако, нашлись те, кто знал, как «улучшить» законопроект. Глава комитета по конституционному законодательству Владимир Плигин, похвалив коллегу «за хорошее знание латыни», представил замечания к документу от разных комитетов. В частности, комитет по безопасности посоветовал разработать четкие критерии, чем отличается экстремистская деятельность от деятельности нежелательных организаций. Ко второму чтению, резюмировал Плигин, нужно будет внести ряд поправок. Но в целом законопроект рекомендовано было принять.
«А как нам получить перечень нежелательных организаций? — заволновалась Тамара Плетнева (КПРФ). — Он вообще будет, или мы станем оглядываться по сторонам в поисках шпионов? И еще — организации, которые существуют у нас: вот эти вот «Макдоналдсы»…
«Перечень нежелательных организаций ведет Минюст», — терпеливо объяснил коллеге Тарнавский. Вопрос про «Макдоналдс» он предпочел не услышать.
«Авторы предлагают дать Генпрокуратуре право без суда и следствия закрывать иностранные организации, при этом не предлагают никаких критериев. Это негативно влияет на инвестиционный климат в России. У меня вопрос к Владимиру Николаевичу (Плигину): зачем фракция «Единая Россия» законопроект поддерживает?» — поинтересовался депутат Дмитрий Гудков.
Плигин попытался коллегу успокоить — дескать, процесс переговоров по инвестициям в российскую экономику продолжается, даже несмотря на все санкции: «И мы не планируем ограничивать деятельность предприятий, занимающихся получением прибыли».
Хотелось добавить: они и так убегут.
Коммунист Сергей Решульский спросил: можно ли будет оспорить в судебном порядке включение в реестр нежелательных иностранных организаций? В законопроекте на эту тему не сказано ничего. «Несомненно, можно, — заверил его Плигин. — Эти решения могут оспариваться и, возможно, будут урегулированы в КоАП».
Слово «возможно» в этом случае насторожило не меньше.
«Назовите хотя бы две-три организации, которые подпадают под действие законопроекта», — допытывался у Тарнавского Михаил Маркелов (ЕР). Но автор документа держался, как партизан на допросе у гестапо: «Не хотел бы никого называть. Я не следователь. Мне бы вообще хотелось, чтобы этот реестр был пустым».
«Сила этого законопроекта в его противоречивости, — усмехнулся Сергей Иванов (ЛДПР). — Автор хочет, чтобы реестр оставался пустым, при этом приводит пример с Воронежской фабрикой (очевидно, имелся в виду пример с выкупом некоей американской фирмой акций российского фармацевтического предприятия. — «Газета.Ru»). Кстати, он не подтверждается, поэтому будьте осторожнее. А комитет говорит, что закон не коснется организаций, которые занимаются извлечением прибыли. Давайте все-таки сначала доработаем (документ), пропишем механизмы, а потом будем принимать».
Вновь получившая слово Тамара Плетнева призналась, что у нее «внутреннее волнение»: «Может, законопроект юридически и не совсем продуман, но сейчас не об этом надо говорить. Надо его поддержать, а потом дорабатывать». Переведя дыхание, Плетнева воскликнула: «Дорогие мои коллеги! Те, кто говорит, что этого не надо делать (принимать законопроект), мне кажется, близки к той самой колонне».
За принятие законопроекта высказалось подавляющее большинство: 384 человека. Против выступили двое — Дмитрий Гудков и Сергей Петров (СР), воздержавшихся не было.
