Цивилизация
В среду утром Алексей Навальный вышел из поезда «Вятка» Москва — Киров одним из последних. В одной руке он держал вместительный чемодан, в другой — черную спортивную сумку с набором заключенного: сменой белья, кроссовками без шнурков и прочими атрибутами нехитрого тюремного быта.
Интервью и комментариев оппозиционер давать не стал — вид у него был суровый и невыспавшийся, его жена Юлия тоже выглядела очень уставшей. Супруги подошли к первому же таксисту, скучавшему в старой красной иномарке, погрузили чемоданы и уехали в гостиницу.
Цитадель правосудия — Кировский облсуд, — казалось, перешла на осадное положение. На каждой из четырех улиц, по которым можно подойти к зданию, дежурили сотрудники полиции. Впрочем, услышав пароль «Мы в «Кировлес», они сразу расступались, разве что не желая «приятного просмотра». При входе в здание суда дежурил усиленный наряд судебных приставов в тяжелых бронежилетах и легкомысленных зеленых беретах. Внутри сотрудники ФСПП также присутствовали в избытке. Экипировка у них была аналогичной, за исключением того, что береты «почернели», а вместо автоматов бойцы держали резиновые дубинки.
Напротив здания суда стоял «куб Навального», но что именно на нем было написано, оставалось непонятно — надписи загораживали
сторонники оппозиционера с табличками «Уфа за Навального», «Екатеринбург за Навального» и «Киров за Навального».
Навальный и Офицеров зашли в зал ровно за десять минут до начала процесса. Офицеров что-то увлеченно рассматривал в телефоне, Навальный, как и положено представителю политического постмодерна, фотографировал фотографирующих его фотографов.
Коллегия судей появилась в зале, сжимая в руках несколько толстых папок, хотя тома дела уже были заблаговременно выложены на длинном судейском столе.
Представители гособвинения почти синхронно крутили в руках авторучки. Навальный, завершив фотосессию, распахнул ноутбук, на самом видном углу которого был наклеен логотип «Путин вор».
«Всем здравствуйте», — обратился судья Альберт Прытков к собравшимся и глубоко вздохнул. Во время заседания он вообще очень часто и глубоко вздыхал.
Вздох при этом напоминал традиционное русское «Э-э-эх», в котором обычно смешиваются утреннее ощущение несовершенства окружающего мира и глубокая экзистенциальная предопределенность предстоящего вечера.
Закончив с представлениями и удостоверениями личностей участников процесса, видимо, будучи не в силах остановиться, судья Прытков зачем-то устроил перекличку прессы. Журналисты послушно откликалась, а присутствовавшие в зале адвокаты, включая Алексея Навального, впали в самое натуральное изумление — в их практике такого еще не было.
Завершив перекличку, судья поинтересовался, как осужденные относятся к освещению процесса представителями СМИ. «Если речь идет об освещении, — не торопясь, ответствовал Навальный, — хотелось бы, чтобы «Первый», «Второй» и НТВ делали это более объективно».
После этого судья напомнил собравшимся, за какие действия Алексей Навальный был приговорен к пяти годам, а Петр Офицеров к четырем с попутной выплатой штрафа по полмиллиона рублей каждый. По версии следствия, которая затем стала версией обвинения и практически без изменений перекочевала в приговор, Навальный и Офицеров создали преступную группу, которая нецелевым образом растратила 16 млн рублей, с неочевидной, но несомненной пользой для третьих лиц и себя.
Адвокат Навального Ольга Михайлова с видом человека, уже уставшего от постоянного повторения очевидных вещей, сообщила суду, что «приговор вынесен вопреки УК в отсутствие как события, так и состава преступления» и подлежит отмене.
«Выводы суда необоснованны — необходимо наличие определенного количества квалифицирующих признаков. При вынесении приговора суд не учел, что действия обвиняемых должны быть противоправными, имуществу собственника должен быть нанесен ущерб, имущество должно быть обращено в пользу обвиняемых. Суд не привел ни одного довода, которые бы подтверждали наличие этих признаков», — говорила Михайлова.
Защита возлагала определенные надежды на то, что суд удовлетворит ходатайства о проведении нескольких экспертиз, которые не были проведены ранее, а также на вызов свидетелей. Оба ходатайства заявлялись и в суде предыдущей инстанции, но судья Блинов не посчитал их важными. То же самое случилось и на этот раз.
После непродолжительного совещания судья Прытков отказал по обоим ходатайствам и предложил устроить прения. Однако прений не получилось.
«Не вижу смысла участвовать в прениях, — сообщил Навальный. — Не понимаю, что будет исследоваться, на что опираться». Гособвинение тем не менее в прениях поучаствовало, вкратце изложив суть обвинения и заявив, что судья все правильно сделал и по-хорошему нынешний приговор надо оставить без изменений.
Перед последним словом осужденных приставы разобрали баррикаду из уголовных томов на судейском столе и перенесли ее в совещательную комнату.
«Предполагается, что последнее слово подсудимого — драматический момент, — начал свое последнее слово Алексей Навальный. — В Кирове мне уже в третий раз предлагают с ним выступить.
В последнее время за мной постоянно ходят люди в погонах и мантиях и повторяют: Навальный совершил преступление. Против меня уже столько уголовных дел, что мне еще много предстоит последних слов. Хочу сказать только, что я готов к любому развитию событий, и поблагодарить тех, кто поддерживает меня и Петра Офицерова».
«Это дело идет четыре года и уже утомило, — продолжил Петр Офицеров.
— Его закрывают и открывают. И, знаете, за четыре года СК РФ и прокуратура не смогли найти ничего, что бы доказывало выдуманное ими преступление. Все документы доказывают нашу невиновность. Но сегодня на скамье подсудимых не Навальный и Офицеров, а российское правосудие и вера людей в справедливость».
Судья объявил перерыв на полчаса для подготовки приговора. Даже не очень искушенные в судебных делах журналисты были удивлены таким сроком — документ нужно как минимум написать: по закону судья должен это делать лично. А написать даже резолютивную часть приговора за это время достаточно непросто. Уже не говоря о том, что перед вынесением приговора судейская коллегия должна принять непростое решение.
Адвокаты Навального и Офицерова выглядели несколько подавленными.
На вопрос «Газеты.Ru», есть ли хоть какой-то шанс на изменение приговора, ответ был коротким и решительным: «Нет шансов».
В перерыве журналисты стали свидетелями драматичной сцены — осужденные прощались с женами. Юлия Навальная держала мужа за локоть двумя руками и что-то быстро ему говорила. Несколько раз они рассмеялись. Жена Петра Офицерова держалась не так оптимистично — было видно, что она с трудом сдерживает слезы.
Однако решение Ленинского суда все-таки было изменено. «Судебная коллегия по уголовным делам, рассмотрев уголовное дело по апелляционным жалобам Навального и Офицерова на приговор суда от 18 июля, определила приговор Ленинского суда в отношении Навального и Офицерова изменить, — сообщил судья Прытков и в очередной раз глубоко вздохнул. —
На основании статьи 73 наказание считать условным. Возложить обязанности — не менять место жительства, два раза в месяц являться для регистрации. Апелляция может быть обжалована в президиуме Кировского облсуда».
Защита Навального и Офицерова уже сообщила, что планирует обжаловать приговор областного суда.
Журналисты и участники высыпали на площадь перед зданием суда. Активистов из группы поддержки уже не было — очевидно, они раньше всех узнали об изменении приговора и разошлись, оставив куб отмокать под сырым кировским небом. И надпись, которую они до того закрывали своими телами, показалась миру: «Путин боится Навального».
