Цивилизация
Судья Мосгорсуда Валерий Новиков во вторник продлил до 6 июля — установленного на данный момент срока окончания предварительного следствия по «болотному делу» — аресты четырем обвиняемым по «болотному делу»: Андрею Барабанову, Владимиру Акименкову, Ярославу Белоусову и Артему Савелову. Первым троим арест продлили среди прочего на том основании, что часть фигурантов «болотного дела» еще не закончили знакомиться с его материалами, а закон позволяет в этом случае оставить под стражей всех проходящих по делу. Артем Савелов последний, кому продлили арест во вторник, получил еще 25 дней под стражей как раз из-за того, что он и его адвокат Фарит Муртазин еще не закончили ознакомление с материалами дела: сам Савелов изучил 54 тома из 64 и часть вещдоков, Муртазин — 30 томов без вещдоков.
Адвокаты трех других фигурантов в ходе заседаний неизменно упирали на то, что необходимость ознакомления других обвиняемых и их адвокатов с материалами дела не должна быть основанием для продления ареста их подзащитным. Об этом говорила и адвокат Андрея Барабанова Светлана Сидоркина, и защитники Акименкова и Белоусова — Дмитрий Аграновский, Дмитрий Айвазян и Игорь Руденко.
«То, что некоторые участники, некоторые лица не смогли ознакомиться, к нам это какое отношение имеет?» — недоумевал адвокат Айвазян. «Почему Белоусов должен сидеть, если кто-то не ознакомился? Может, они и дальше не ознакомятся», — вторил ему Дмитрий Аграновский.
В ходе рассмотрения дел Акименкова и Белоусова он неоднократно указывал на то, что объем «болотного дела» искусственно завышен, хотя дела всех его фигурантов можно было рассмотреть «в сентябре до обеда». «Мне страшно подумать, когда это дело будет рассмотрено, точно уже после Нового года», — сказал он, указав, что до тех пор обвиняемые будут содержаться под стражей.
Все получившие сегодня продление ареста до 6 июля будут содержаться под стражей уже более года, Согласно российскому законодательству, столь длительный арест применяется только по отношению к совершившим особо тяжкие преступления, а, как заметила адвокат Андрея Барабанова Светлана Сидоркина, стст. 318 и 212 УК РФ, по которой предъявлены обвинения «болотным» фигурантам, квалифицируются как средней тяжести и просто тяжкая соответственно.
Адвокаты Акименкова и Белоусова указывали, что ряд других фигурантов «болотного дела» содержатся под домашним арестом и исправно являются на следственные мероприятия, хотя им предъявлены более тяжкие обвинения. По-видимому, защитники имели в виду Константина Лебедева, который признал свою вину в организации массовых беспорядков и уже в четверг услышит приговор, и Сергея Удальцова, также обвиняемого в организации массовых беспорядков. Оба они находятся под домашним арестом, а Удальцов ранее и вовсе был под подпиской о невыезде. Акименков же, например, содержится под стражей несмотря на то, что ему предъявлено менее тяжкое обвинение — в участии в беспорядках.
Защита всех четырех обвиняемых в той или иной степени говорила об имеющихся у них проблемах со здоровьем. У двоих, Акименкова и Белоусова, проблемы со зрением, причем Акименков имеет инвалидность. Он страдает от целого комплекса врожденных заболеваний, абсолютно ничего не видит левым глазом и стремительно теряет зрение на правом.
В своем выступлении он рассказал, что знакомиться с материалами дела ему приходилось с лупой и он уже не может нормально убирать в камере, так как не замечает мусор. «Мне говорят: «Володя, ты не убрал». Мне неудобно», — сказал Акименков.
Он добавил, что на «так называемое обследование» его последний раз возили в прошлом году. Адвокат Акименкова Аграновский также указывал на то, что если на момент ареста у его подзащитного была миопия средней степени, то теперь уже высокой. «У меня у самого близорукость, я в этом немного разбираюсь», — сказал Аграновский судье. Адвокат Айвазян, в свою очередь, подчеркнул, что с таким состоянием зрения Акименков мог бы отказаться от ознакомления с материалами дела, но он не сделал этого.
Сам арестованный активист «Левого фронта», описывая свое состояние, сказал судье: «Я не вижу черт вашего лица, не вижу лиц прокурора со следователем». Он добавил, что в СИЗО он рискует полностью ослепнуть, и с иронией заметил, что из заболеваний глаз лишь полная слепота является болезнью, которая, согласно российскому законодательству, препятствует содержанию в СИЗО. «Не думаю, что нужно доводить дело до этого», — сказал он с улыбкой.
Его защитник Айвазян напомнил судье про Сергея Магнитского, у которого формально также не было заболеваний, являющихся по закону препятствием для содержания под стражей, но он, однако же, скончался в СИЗО. Напомнил Айвазян и про «список Магнитского», в который попали «и федеральные судьи», в том числе рассматривающий дело Лебедева в том же Мосгорсуде Сергей Подопригоров. «Дело, конечно, политическое, конечно, резонансное. Суд в очень непростом положении. Нужно обладать огромной честью, совестью и гражданским мужеством», — закончил он свое выступление.
Рассмотрение дела Акименкова ознаменовалось состоявшимся между ним и его защитником Айвазяном диалогом в лучших традициях американского суда. «Есть ли у вас помещение в России или за границей, куда вы могли бы скрыться от следствия?» — спрашивал Айвазян своего подзащитного. «У меня даже нет загранпаспорта», — отвечал тот. «Обладаете ли вы значительными денежными средствами, чтобы скрыться за границей?» — настаивал Айвазян. «Не обладаю ни значительными, ни незначительными», — отвечал Акименков. Другой его адвокат, Аграновский, на заседании вообще упирал на то, что семья Акименкова, который живет с мамой и братом, очень бедна, поэтому группа российских писателей готова внести за него залог. Имена этих писателей Аграновский не назвал.
Сам арестант, заканчивая свою речь, неожиданно попросил присутствующих почтить минутой молчания память умершего в начале апреля главреда «Химкинской правды» Михаила Бекетова.
Судья, поняв, что Акименков отклонился от темы, прервал его и удалился в совещательную комнату. Акименков, однако, продолжил говорить и окончил свою просьбу уже в отсутствие судьи. Все пришедшие поддержать обвиняемых ее выполнили. Спустя примерно минуту Акименков спросил: «Могу я сделать маленькое объявление?» Судебный пристав немедленно ответил: «Нет», — но Дмитрий Айвазян сказал: «Да никто вам рот не заткнет», — и Акименков призвал всех присутствующих прийти на акцию 6 мая именно с портретами погибших журналистов — того же Бекетова, Анны Политковской и других. «Мы живы, по крайней мере, пока. Благодарю за то, что вы ходите с нашими портретами», — подытожил он.
На необходимости освободить его подзащитного из СИЗО по состоянию здоровья настаивал и адвокат Артема Савелова Фарит Муртазин. Савелов заикается, причем так, что почти не может отвечать на вопросы судьи. Однако и в его случае, как и во всех трех других, следователь представил справку из СИЗО, в которой говорится, что состояние здоровья обвиняемого удовлетворительное и не препятствует его содержанию под стражей. Сам Савелов попытался ответить на это, что медицинские справки, предоставляемые следствием, являются отписками, так как, например, в его случае «врачи приходили, а меня не было, и они разворачивались».
В итоге Муртазин стал единственным из выступавших в суде во вторник защитников, который выступил против приобщения такой справки к делу. Он настаивал на том, что его подзащитному срочно нужен логопед и что у него уже достигнута договоренность о лечении Савелова в специализированном медучреждении, нужно только отпустить того из СИЗО. «Этого вы по своим возможностям добивайтесь», — ответил ему на это судья. «Через два месяца мы не сможем защищаться в связи с тем, что через два месяца Артем Савелов не сможет говорить», — заметил на это Муртазин. Вообще из всех адвокатов, выступавших во вторник, именно Муртазин наиболее открыто выражал свой скепсис по поводу перспектив этих слушаний.
«Сегодня я выступаю в роли статиста. Что бы я ни сказал, это не имеет никакой силы», — сказал он на заседании.
Акименкову и Белоусову аресты были продлены несмотря на то, что их адвокаты представили сразу по несколько поручительств. В случае с активистом «Левого фронта» адвокат Аграновский, не успевший сделать копии поручительств, хотел представить на обозрение суду их оригиналы, которые нельзя приобщать к делу. Судья Новиков остался этим очень недоволен. «Мы их должны запомнить?» — возмутился он. Против обзора поручительств, которые были подписаны писательницей Людмилой Улицкой, правозащитниками Людмилой Алексеевой и Львом Пономаревым, а также депутатами Госдумы Борисом Кашиным и Ильей Пономаревым, также возражал прокурор. В итоге судья после препирательств все-таки обозрел поручительства.
Несколько поручительств представил и защитник Белоусова Игорь Руденко. За Белоусова среди прочих поручились несколько муниципальных депутатов, депутат Госдумы от КПРФ Вячеслав Тетекин, а также Андрей Шутов — декан факультета политологии МГУ, на котором Белоусов учится. Защитники студента вообще упирали на то, что у Белоусова, как сказал Аграновский, «идеальные личные данные»: он учится на бюджетном отделении только на «отлично», закончил школу с серебряной медалью, при этом у него есть двухлетний ребенок. Аграновский добавил, что Белоусов, как студент-политолог, должен «бывать на митингах просто повсюду».
Первые два оглашения постановлений о продлении арестов — Белоусову и Акименкову — закончились ставшими уже традиционными выкриками «Позорное решение позорного суда!», «Портрета Сталина не хватает над вашей головой!» и «Будьте вы прокляты!». Решения по делам Белоусова и Савелова прошли без громких криков — численность команды поддержки «болотных узников» ко второй половине дня заметно уменьшилось.
Не обошлось и без стычек судебных приставов с пришедшими поддержать арестованных, но их причиной стали не выкрики из зала.
На первом же заседании по Барабанову пристав попытался удалить с него мать арестованного. Он утверждал, что она якобы строила сыну «гримасы» и «переговаривалась» с ним, хотя она сидела на одной из дальних от клетки Андрея скамей.
«Я улыбалась!» — возмутилась женщина, которую поддержали окружающие. В перепалку почти сразу вступил судья Новиков, который, повысив голос, пригрозил одной из женщин, наиболее активно защищавших мать Белоусова, не только удалить ее из зала заседаний, но и оштрафовать на 2,5 тысячи рублей. Женщина не успокоилась, и Новиков закричал: «Удалите эту женщину из зала и больше сюда не допускайте!» — и пригрозил удалить вообще всех зрителей. В итоге присутствующим все-таки удалось отстоять мать Андрея, и она успела крикнуть ему, прежде чем его вновь увели под конвоем: «Я тебя очень сильно люблю!» — на что Андрей ответил из клетки: «Я вас тоже».
Между тем конфликт переместился в холл перед залом заседаний. Выдворенная активистка попыталась попасть на следующее заседание — по продлению ареста Акименкову, аргументируя это тем, что решение суда об удалении распространяется только на то заседание, на котором вынесено. В итоге на продление ареста не пустили ни ее, ни еще одного возмущавшегося мужчину. В зале начался ропот, на который пристав, пытавшийся удалить из зала мать Барабанова, отреагировал фразой: «Че, протест начался?» Конфликт в холле разгорелся еще и из-за того, что спецназовец, выводивший удаленную женщину из зала, не имел жетона (как и другие его коллеги) и отказался представиться.
Спустя считанные минуты на месте событий появился старший судебный пристав, который также пригрозил женщине составить на нее протокол. На вопрос «Вы нам отказываетесь назвать фамилию своего подчиненного?» он неизменно отвечал «Я вам ни в чем не отказываю», но фамилию так и не назвал, добавив, что «приставы зря замечаний делать не будут». Сфотографировать спецназовца или снять его на видео присутствующим также не позволили. Проход обвиняемых в зал суда приставы вскоре также запретили. Виновница скандала, выдворенная из зала заседаний, тем временем ушла писать заявление на пристава, который отказался ей представиться, и больше не возвращалась. Приняли ли ее заявление или же составили на нее саму протокол, к вечеру вторника так и осталось неизвестным.
