Цивилизация
В первый день рассмотрения ходатайства Лебедева о выходе на свободу судья Николай Распопов дал согласие сделать весь процесс открытым для прессы и всех желающих. Зал заседаний Вельского районного суда был переполнен: на скамьях разместились несколько десятков репортеров, жена, дочь, брат Лебедева, актриса Наталья Фатеева, экс-сотрудник органов госбезопасности Алексей Кондауров, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов, неравнодушные к делу ЮКОСа горожане и даже представитель московского отделения партии «Яблоко», приехавший в Вельск автостопом.
Лебедев был размещен в клетке. Облачен он был в черную арестантскую робу, в которой ему было, вероятно, еще жарче, чем остальным присутствующим на процессе. Журналисты, заметив это, осторожно развернули напольный вентилятор по направлению к нему.
До начала заседания местная оппозиция устроила пикет перед зданием суда. Представители партий ЛДПР и «Яблоко», демократических движений «Солидарность» и «Важский край» развернули транспаранты «Свободу Лебедеву», «Нет полицейскому государству», «С Вельска начнется отсчет правосудия в России», а сами были одеты в футболки «Лебедь — птица вольная».
Отсутствие кондиционера привело к необходимости делать технические перерывы каждый час из-за невыносимой духоты в зале суда.
Судья Распопов, невысокий мужчина лет сорока пяти, много шутил и удовлетворял практически все ходатайства защиты. Актриса Фатеева, выступая на суде в защиту Лебедева, даже назвала Распопова «человеком исключительного обаяния», а позже, во время перерыва, сказала корреспонденту «Газеты.Ru», что атмосфера заседания ей понравилась, так как судья сделал ее «почти домашней», и что он кажется «нормальным человеком».
Дело о пропаже штанов
Как сообщала ранее «Газета.Ru», колония ИК-14 представила отрицательную характеристику на своего подопечного и просит суд не поддерживать его ходатайство об УДО.
Анатолий Корсунский, начальник 7-го отряда колонии, в который был распределен Лебедев, напомнил, что за 8,5 лет, которые экс-руководитель «Менатеп» находится не на свободе, он получил в общей сложности 20 взысканий за различные нарушения и ни одного поощрения.
В частности, Лебедев «выражал недовольство обыском, высказывал угрозы в адрес администрации, не вышел на прогулку во время санобработки камеры, дал сигарету другому осужденному, выругался нецензурно в адрес другого заключенного, поделился продуктами питания с другим осужденным, нарушал тишину после отбоя, курил в неположенном месте и совершал другие подобные прегрешения».
Самыми интересными оказались последние взыскания, предъявленные Лебедеву уже в ИК-14 во время пребывания в карантине. 28 июня администрация колонии обвинила Лебедева в том, что при досмотре личных вещей у него пропали «второй комплект хлопчатобумажного костюма, две сорочки, две пары нижнего белья, два полотенца, тапки, ранее выданные ему из колонии».
В наказание, согласно предъявленному в суде постановлению, начальство колонии хотело водворить Лебедева в ШИЗО, не указывая, на сколько суток это планируется сделать, а вместо отметки о выдворении указав, что с ним «была проведена беседа».
И защита, и Лебедев задавали Корсунскому вопросы о подробностях происшествия, однако тот был исключительно немногословен и ответы старался давать односложные. Некоторые вопросы защите приходилось повторять Корсунскому по несколько раз.
В результате невозможности получить удовлетворительный комментарий от администрации колонии Лебедев пояснил суду самостоятельно, что вещи он оставил в карантине в личной ячейке 20 июня, когда уезжал в Архангельск для участия в видеоконференции по рассмотрению кассационной жалобы на приговор по второму делу. 28 июня он вернулся и обнаружил, что вещи исчезли, что дало повод начальству колонии придраться к нему. На вопрос Лебедева о том, кто следит за его личными вещами в колонии в его отсутствие, сотрудник колонии внятного ответа не дал.
В перерыве Корсунский, высокий, плечистый, выбритый почти наголо человек, всеми силами пытался уйти от вопросов журналистов и сказал лишь, что Лебедев должен был взять свои вещи с собой, отправляясь на этап, о чем был предупрежден. Адвокат Лебедева Елена Липцер сказала «Газете.Ru», что такое требование ее подзащитному озвучено не было и поэтому он их оставил в карантине.
Вскоре за этим взысканием, полученным через несколько дней после получения колонией ходатайства об УДО, Лебедев получил и второе — «за невежливое обращение к сотруднику колонии». Невежливость обращения состояла в напоминании администрации о необходимости найти того, кто взял вещи Лебедева. Их стоимость экс-руководитель МЕНАТЕП в кассу ИК-14 уже выплатил.
Характеристика личности Лебедева, подписанная начальником ИК-14 Сергеем Бондарем, Корсунским, психологом и другими представителями администрации, гласит, что он «энергичный, активный, уверен в себе, настойчив в отстаивании собственных интересов, выражена потребность в самоуважении, сохранении чувства собственного достоинства, не всегда соблюдает уставные взаимоотношения, на мероприятия воспитательного характера реагирует положительно, но не всегда делает правильные выводы, приговор считает суровым и несправедливым, держится обособленно, активность в общении не проявляет, выписывает периодическую прессу, интересуется новостями экономики».
Услышав это, Лебедев поинтересовался у Корсунского, когда он называл приговор «суровым и несправедливым» или «делал неправильные выводы из бесед». «Ну... значит, было... В беседах», — попробовал выразить свои мысли Корсунский. «Я не говорил подобного. И приговор, вынесенный мне, я называю совсем иными словами и говорю о неправосудном решении», — с достоинством отвечал Лебедев. Корсунский так и не смог объяснить, откуда данные фразы возникли в характеристике.
«Я Маша Лебедева, ученица 4 класса»
В своем выступлении адвокаты Лебедева напомнили суду, что из 8,5 лет, которые он находится в заключении, почти 7 он провел в следственном изоляторе и был лишен длительных свиданий с близкими. Адвокат Константин Ривкин предложил судье для принятия решения понять, что за человек Лебедев, и заслушать свидетелей защиты, специально приехавших из Москвы.
Первой выступала жена Лебедева, Мария Чеплагина. Тихим голосом она зачитала свое обращение к Распопову.
«У нас двое детей, две девочки, 9 и 8 лет. Когда арестовали Платона, старшей было год, младшей — 2 недели. По возрасту младшей мы теперь определяем, сколько лет папа в тюрьме. Фактически, наши дети не знают, что значит жить с папой», — тихо читала Чеплагина и рассказала о единственном длительном свидании за 8 лет, на котором дети провели с отцом пять часов, и том счастье, которое их семья в те часы испытала.
8 лет — большой срок в судьбе конкретного человека... не видишь, как взрослеют дети, делают первые шаги, идут в первый класс, их успехи и ошибки, говорила жена Лебедева, добавив, что, «хотя муж не любит говорить на эту тему», но его состояние здоровья требует постоянного приема лекарств, соблюдения диеты и наблюдения специалистов.
«Прошу вас отнестись к судьбе моего мужа со всей человечностью и умом. Оставляя его в тюрьме, вы обрекаете на наказание не только Платона, но и его родных», — закончила Чеплагина и сказала, что привезла из Москвы еще одно письмо к судье, которое написала ее старшая, 9-летняя дочь. Она попросила разрешить зачитать письмо не ей самой, а адвокату, что судья, поколебавшись секунду, позволил.
«Здравствуйте, уважаемый судья. Я Маша Лебедева, ученица 4 класса. Когда мама сказала, где находится папа, она сказала, что он вернется летом 2011 года, но этого не произошло... Я плачу чуть ли не каждый день, я ночами не сплю, думая о папе. Время идет, а я расту, и, когда папа вернется, я не смогу сходить с ним в цирк и зоопарк, познакомить его со своими любимыми игрушками... Папочка, если ты меня слышишь, возвращайся скорее домой, и Ходорковский пусть возвращается...
Уважаемый судья, мама сказала, что другие считают, что папе надо исправиться, но он и так самый лучший. Не надо его исправлять. Прошу, выпустите моего папу, и я буду счастлива больше всех на свете», — к концу чтения письма вся женская часть зала вытирала слезы, а голос адвоката Липцер дрожал. Судья Распопов слушал письмо Маши, потупившись, и объявил перерыв сразу по окончании тяжелой сцены.
Следующей свидетельницей защита вызвала Фатееву, которая рассказала, что впервые увидела Лебедева на заседании суда по второму делу ЮКОСа, и какое впечатление он на нее произвел. Актриса пожалела, что Лебедев не является ей родственником, и говорила о том, как блистательно он выступал в суде.
Само дело ЮКОСа Фатеева назвала «лживым и сфабрикованным», а Лебедев изначально был арестован властями для того, чтобы испугать Михаила Ходорковского. «Эти люди сидят за свои убеждения, и поэтому они по праву признаны политзаключенными», — убежденно говорила актриса, в конце выступления добавив, что преклоняется перед ним.
«Спасибо вам, Наталья Николаевна, я перед вами тоже преклоняюсь», — отвечал Лебедев.
Кондауров, бывший сотрудник ЮКОСа и депутат Госдумы, до этого несколько десятков лет работавший в органах госбезопасности, сказал в суде, что если бы не мог приехать на заседание суда, то «приполз бы», выполняя свой человеческий и гражданский долг. Он рассказал о том, как общался с Лебедевым по работе. «Наше знакомство было курьезным. Я пришел на собеседование к Ходорковскому, ждал в приемной. Вдруг влетает Платон, порывистый, как всегда. Он спросил меня, к кому я пришел, я ответил, что к Ходорковскому, а потом поинтересовался, к кому пришел он. Лебедев ответил, что к себе... Такой вот курьез», — говорил Кондауров.
Экс-сотрудник ЮКОСа напомнил судье Распопову, что он может войти в историю и быть или тем, кто освободит Лебедева, или тем, чьи поступки вписываются в неправосудную практику судов по всей стране.
«О человеке у нас говорят теперь хорошо или на похоронах, или на УДО», — иронично говорил Кондауров о своем уважении и преклонении перед своим экс-начальником, называя его человеком незаурядным и порядочным. Он рассказал в суде о своем репрессированном в советское время отце и ощущениях ребенка от суда над родителями. «Я ехал сюда и думал, что если вы не отпустите его к жене и детям, единственное, что меня хоть отчасти утешит, — что в городе Вельске одним порядочным человеком стало больше», — заключил Кондауров.
Журналист или менеджер
На слушании Лебедев получил сразу два предложения о трудоустройстве после выхода на свободу, что тоже может быть учтено судом при принятии решения.
Главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов представил суду фотографию будущего рабочего кабинета Лебедева, именную табличку на дверь, рабочий контракт и визитки на его имя в качестве экономического обозревателя «Новой газеты».
Улыбались и судья, и сам Лебедев.
Второе предложение последовало практически сразу за первым. Виктор Лебедев, брат-близнец Платона (разница в их возрасте составляет 23 минуты), передал судье поручительство трудоустройства своего брата в случае выхода по УДО в принадлежащей Лебедеву-младшему «Международной компании связи» в качестве главного экономического специалиста.
«Наше общее 50-летие мы с братом встречали в Салехарде за чашкой чая. Хотелось бы наше 55-летие встретить в кругу детей и внуков», — скромно закончил свою речь Виктор.
Помимо выступлений защитников в поддержку Лебедева адвокаты представили доказательства погашения им всех долгов по гражданским искам и приобщили к делу справки о состоянии здоровья их подопечного. Оглашать список болезней Лебедева в суде адвокаты не стали: это им запретил сам Лебедев.
«Идите сюда»
Заседание закончилось несколько раньше положенного, без четверти пять, из-за духоты в зале, ставшей невыносимой.
В среду суд продолжит рассматривать ходатайство, хотя адвокаты Лебедева еще накануне предупредили журналистов, что судья может огласить свое решение еще позже.
Перед окончанием заседания адвокат Липцер попросила судью разрешить Лебедеву пообщаться несколько минут с родственниками в присутствии конвоя.
Судья кивнул, а экс-руководитель МЕНАТЕП расплылся в улыбке и замахал родным руками, шепотом добавив: «Идите сюда». Родственники не решались подойти еще несколько минут, опасаясь, что внезапно решение может перемениться.
В самом конце заседания адвокат Ривкин обратился к судье с просьбой принять решение: что перевешивает чашу весов — то, что за 8,5 лет Лебедев несколько раз дал закурить сокамернику и потерял штаны, или то, что о нем было сказано свидетелями защиты.
Выйдя из зала суда, журналисты говорили друг другу о том, что судья Распопов производит самое приятное впечатление, пользуется в Вельске очень хорошей репутацией и, кажется, хорошо настроен к Лебедеву.
Адвокаты энтузиазм прессы не разделяли и исход процесса предсказывать избегали.
«Данилкин (Виктор Данилкин, председатель Хамовнического суда, приговоривший Лебедева по второму делу, — «Газета.Ru») тоже был вежлив поначалу», — говорили они с непроницаемыми лицами на выходе из Вельского райсуда.
