Цивилизация
Гражданин мира
Отец Барри, как звали Обаму в детстве, — Барак Обама-старший, гражданин Кении народности луо, а мать — белая американка из Канзаса. Детские годы он провел на Гавайских островах, где познакомились его родители, а в 6 лет переехал в Джакарту, в семью своего приемного отца — индонезийца Лоло Соеторо. В 10 вернулся в Гонолулу, закончив там в 1979 году школу.
Продолжая образование, Обама перебрался в континентальные Соединенные Штаты, поступив в Западный колледж в Лос-Анджелесе, откуда перевелся затем в Колумбийский университет (Нью-Йорк). В 1983 году он получает степень бакалавра искусств по политологии, но вместо науки решает строить карьеру и одновременно впервые погружается в общественную жизнь, защищая права малоимущих жителей Чикаго. В 1988 году его правозащитная деятельность заставляет его закончить высшее образование, и он выбирает Гарвардскую школу права, из которой выпускается три года спустя с отличием. В том же 1988-м он встречает помощницу адвоката Мишель Робинсон, на которой женится четыре года спустя. У них две дочери — Мелия Энн и Наташа.
Обама с детства зарекомендовал себя целеустремленным человеком.
Еще в школе в одном из сочинений он заявил, что хотел бы стать президентом, не уточнив, правда, какой страны — Соединенных Штатов или Индонезии.
В 1991-м Обама стал первым чернокожим, возглавившим авторитетнейший Harvard Law Review, выпускавшийся его университетом.
В 90-е Обама — успешный адвокат, занимающийся гражданскими делами, профессор конституционного права в школе права Чикагского университета.
В 1996 году он избрался в сенат штата Иллинойс, в котором проработал несколько сроков — до 2004 года. В большую политику Обама впервые постарался ворваться в 2000 году, но проиграл выборы в палату представителей конгресса. Удача улыбнулась ему четыре года спустя, когда он победил на выборах в сенат, получив 70% голосов — самый высокий в истории результат для политика на выборах национального уровня в этом штате.
В 109-м созыве конгресса демократы были в меньшинстве, но Обама успешно сотрудничал и с республиканцами, внося вместе с ними законопроекты о контроле над обычными вооружениями в Европе и усилении подотчетности правительства перед конгрессом. Первым законом, который был разработан Обамой, поддержан обеими палатами конгресса и подписан президентом Бушем, стала инициатива 2006 года по поддержке и продвижению демократии в Демократической Республике Конго.
Ветер перемен
В феврале 2007-го Обама объявил, что включается в гонку за право называться кандидатом в президенты США от Демократической партии. Его выступление перед зданием Капитолия в столице штата Иллинойс Спрингфилде было исполнено глубокого символизма. «Вот почему я стою сейчас под сенью Капитолия штата, где однажды президент Линкольн призвал к объединению, где еще живы общая вера и общие мечты, вот почему я объявляю о выдвижении своей кандидатуры на пост президента Соединенных Штатов Америки», — обратился он к своим сторонникам.
За неделю до этого в выступлении перед Национальным комитетом Демпартии он призвал однопартийцев положить конец «негативной кампании», которую они вели против администрации президента Буша и против друг друга, «соревнуясь, кто вытащит больше скелетов из шкафа или кто больше заметит недостатков у другого». Вместо этого он предложил американцам объединиться на надпартийной основе, заявив, что США заслуживают большего и нуждаются в переменах, которые он, Обама, и готов принести.
Однако о желании перемен говорит не один Обама, напоминает замдиректора Института США и Канады Виктор Кременюк. И коллега Обамы по Демпартии Хиллари Клинтон, и основной их соперник республиканец Джон Маккейн заявляют, что перемены в США давно назрели. Но для ученого ясно: разница между Клинтон и Обамой состоит не в том, кто из них принесет больше изменений, а в том, насколько они готовы эти неминуемые перемены принять.
«Обама считает, что нужно проводить ревизию всего наследия президента Буша, начиная от внешней политики и иракской кампании, кончая социальной и экономической политикой. Для него все, что делал Буш, плохо», — считает Кременюк.
Такая позиция начинает находить отклик, в первую очередь, «у нижнего среднего класса и бедняков», представителей расовых меньшинств — именно они хотят радикальных перемен и готовы ради их осуществления впервые массово прийти на выборы.
Директор российских и азиатских программ Центра оборонной информации США Николай Злобин согласен, Обама — «президент надежды» для американцев, политик, который знает об эпохе «холодной войны» только из учебников. При этом необходимо понимать, что у него нет четко обозначенной фундаментальной программы, и этот факт, который оппоненты ставят ему в упрек, он использует с выгодой для себя, гибко переформулируя свои задачи.
Борис Кагарлицкий, директор Института проблем глобализации, не склонен видеть в Обаме человека, способного нести перемены. «Его основное достоинство для демократического избирателя состоит в том, что он не вызывает такого омерзения как, например, Клинтон», — уверен политолог, указывающий, что единственная женщина-кандидат имеет самый высокий негативный рейтинг доверия среди избирателей.
Обама действительно «выглядит более человеком», чем Клинтон, добавляет Злобин.
«Он исключительно обаятельный тип, безусловный лидер, привлекающий людей, у которого отсутствует репутация «политического животного», как у Клинтон», — считает эксперт.
Профессор Американского университета (Вашингтон) Дэвид Лаблин подтверждает: благодаря своей личной харизме Обама «с большим перевесом выигрывает у молодежи, которая впервые под его влиянием пришла к избирательным участкам на праймериз».
Они видят в нем своего, продукт современной эпохи: его кенийско-канзасское происхождение, индонезийское воспитание говорят в пользу этого. Описанные в мемуарах «Мечты моих отцов» «попытки осознать, кто я в этом мире», через эксперименты с алкоголем, марихуаной и кокаином делают ценностный разрыв между ним и молодежью еще меньше.
Однако, насколько ему удастся «инструментализировать этот образ «своего человека» на национальном партийном съезде, который пройдет в конце августа в Денвере и определит окончательного кандидата, остается для Лаблина вопросом.
Неожиданный рост популярности Обамы Кагарлицкий объясняет безотчетной реакцией избирателей на давление партийного аппарата, долгое время внушавшего, что у Демпартии нет и не может быть другой кандидатуры, кроме Хиллари Клинтон. «У значительной части электората, особенно его малообеспеченной части, сформировалась четкая аллергия на все то, что исходит из Вашингтона, — рассуждает политолог. — И, когда они увидели в лице Обамы альтернативу супруге Билла Клинтона, они схватились за нее».
«Сенаторы выборы не выигрывают»
Недолгий опыт работы Обамы в конгрессе хотя и дает повод скептикам в Америке утверждать, что Обама так и не перерос в себе «иллинойсского политика», но дает ему и преимущество.
«Сенаторы выборы не выигрывают», — приводит популярную у американских политтехнологов поговорку Злобин.
За все послевоенное время только Кеннеди, сенатор от Массачусетса, занял кресло хозяина Белого дома, проводя кампанию как член сената.
«Заседая долгие годы в сенате, им приходится в разное время голосовать по-разному, и политические противники недолго думают, какой аргумент использовать, когда приходит время. «Вы человек без четких убеждений», — говорят они. На этом и погорел в прошлую кампанию демократ Джон Керри», — напоминает эксперт.
Сейчас же в предвыборной гонке схлестнулись сразу три сенатора, причем двое из них с большим стажем: Клинтон представляет штат Нью-Йорк в верхней палате конгресса с 2001 года, а Маккейн — Аризону с 1987-го. «У Обамы меньший груз участия в законодательной деятельности, его гораздо труднее поймать на том, что шел по тому или иному вопросу в ту сторону, куда дует ветер. Он не стал еще стереотипом сенатора», — считает Злобин.
Молодецкий задор может, конечно, помочь свернуть горы, но для Обамы и его избирательного штаба, предостерегает Кременюк, главный вопрос заключается в том, не переоценивают ли они реального соотношения сил между группами избирателей, «готовых пойти далеко» в своем стремлении к переменам, и умеренным средним классом, на который опирается Клинтон. Кагарлицкий соглашается: Обама должен озаботиться тем, чтобы капитализировать потенциальную поддержку левых либералов, прогрессистов, профсоюзного движения и меньшинств. «Однако безошибочных ставок в такой стране, как Америка, не бывает», — призывает не торопиться с выводами политолог.
Но у Обамы еще остается потенциальный ресурс — те демократы, что не хотят голосовать за него.
«Этот сенатор, как показывают последние десять праймериз, достойно следует одному из принципов американской политики — «работать надо с тем, кто против тебя», — говорит Злобин. «Как показали результаты последних десяти праймериз, растет поддержка Обамы в тех слоях населения, которые раньше голосовали за Клинтон, в первую очередь среди женского электората, среди американцев, чей годовой доход самый маленький — меньше $30 тыс. в год», — отмечает эксперт.
Сразу же по итогам «супервторника» 5 февраля, напоминает Лаблин, картина выглядела инача: 55–60% пришедших на участки женщин «отдавали предпочтение гендерной близости», опуская бюллетени за Клинтон, в то время как даже белые мужчины голосовали преимущественно за Обаму.
«Мое личное ощущение, — говорит Кременюк, — Обама — это слишком много». «Так решительно поддержав его, новичка в большой политике, демократы, выдвинувшие заодно и Клинтон, не уступающую Обаме по силе, решили обложить республиканцев с двух сторон», — считает ученый-американист. Он поясняет: демократические избиратели бессознательно остановились на двух кандидатурах, радикально не похожих на представителей традиционного американского политического истеблишмента.
Сработала логика «вы хотите перемен — возьмите две»: женщину и афроамериканца.
Злобин согласен, что, не дав шанс другим кандидатам, например губернатору Нью-Мексико Биллу Ричардсону, демократы «оставили себе очень узкий коридор для маневра». «Но так ли уж отличаются в этом плане республиканцы, чей единственный кандидат — к тому времени уже 72-летний ветеран Вьетнама?» — иронизирует эксперт.
Кременюк также смущен кандидатурой сенатора от Аризоны. «Посмотрите на Джона Маккейна — он же жутко традиционен, стопроцентный представитель элиты, вечный сенатор. Да, твердый, решительный, ястреб, в чем-то не преодолевший наследия «холодной войны», но абсолютно знакомый типаж», — объясняет американист. Демократическая партия в этих условиях опять продемонстрировала, что является носительницей «нового», как это уже показывала раньше — с Франклином Делано Рузвельтом или Джоном Кеннеди.
Для Кагарлицкого напор, с которым Обама ведет свою кампанию, и «перемены», которые он обещает избирателям, — «не более чем смена стиля». «Обама — типичный представитель клинтоновского поколения демократов, вполне конформный, стандартный, «белый демократ», который не имеет культурных черт афроамериканского меньшинства, как, например, Джесси Джексон (проповедник и претендент на выдвижение в президенты в 1984 и 1988 годах — прим «Газеты.Ru»), и, по существу, не представляет их», — уверен политолог.
Это видно из самого хода кампании, указывает эксперт. «Обаме удалось с трудом и не сразу привлечь афроамериканцев-демократов. Эта группа слишком долго рассчитывала на чету Клинтонов как единственных представителей собственных интересов, и ей трудно было свыкнуться с мыслью, что чернокожий сенатор-новичок может заменить их», — поясняет Кагарлицкий.
Но для белых ультраконсерваторов не имеет никакого значения, считают афроамериканцы Обаму своим или нет. «Обама в глазах многих, как он ни пытается доказать обратное, говоря о «единстве нации», представляет интересы черной общины Америки, а их в любом случае не больше 20% от всего населения.
Для американского уха это прозвучит неполиткорректно, но ведь расизм никуда не делся, и многие накануне голосования зададут себе вопрос, а почему американцы должны избирать себе в президенты представителя меньшинства», — говорит Кременюк.
Злобин категорически не согласен с идеей «естественного расизма» американцев. «Результаты праймериз показывают, что с белыми у Обамы не возникает проблем, единственная расовая группа, где пока у него возникают проблемы, это латиноамериканцы. Именно между «латинос» и «афро» сейчас самый острый конфликт», — считает эксперт.
И все же не следует упускать из виду, что очень многие в США согласны, что, стань Обама президентом, его следует охранять в два раза лучше, чем любого белого главу государства.
При этом Кременюк рассматривает шансы Обамы на окончательную победу как неуверенные. «Клинтон объективнее опытнее, у нее, так сказать, за плечами замужество за президентом. Она хорошо знакома демократическому избирателю и американцам вообще. Многие, в конце концов, могут подумать, что старый конь борозды не испортит», — считает ученый. На Клинтон готов поработать и партийный аппарат, который при необходимости сможет задействовать «мягкий вариант манипулирования съездом» Демпартии в Денвере, подтолкнуть независимых делегатов к голосованию за бывшую первую леди или затянуть сам процесс, «превратив конгресс в торг», добавляет Кагарлицкий.
С тем, что голоса таких «суперделегатов» из партийной верхушки решат судьбу Обамы, согласен и Злобин. «Обаме мало выиграть демократических избирателей, ему надо выиграть и саму Демпартию, и партбоссов», — говорит эксперт. Если он справится с задачей убедить, что именно он, представитель самого либерального крыла и представитель одного из самых либеральных штатов, сможет реабилитировать партию после восьмилетнего правления республиканцев, то тогда весы партсъезда качнутся в его сторону и он станет единственным кандидатом.
