Цивилизация
На фоне плохих и хороших новогодних новостей есть одна, которая ранила меня в самое сердце. «На детском утреннике умер Дед Мороз», — рассказали СМИ в середине декабря. Произошло это в Сибири, в Кемерово, а человека, который — и тут язык не поворачивается сказать слово «играл» — был Дедом Морозом, звали Валерий Титенко.
На фотографии — импозантный седовласый мужчина, который мог бы вполне сыграть в сериале «Даллас». Он играл для детей — может не лучшую, но самую добрую роль в своей жизни.
Тяжело близким, да и дети, наверно, жалеют Деда Мороза, потому что верят в него.
Мне 42 года, но я в него по-прежнему верю. Хотя, кажется, мог давно понять, что Дедом Морозом может стать каждый — его одежда, шуба и волшебный посох делают чудеса.
В детстве я писал ему письма, тоже просил подарки и в атеистической безбожной стране возносил ему молитвы за здравие ближних. Мою веру не могло поколебать даже то, что на Деде Морозе, который приходил к нам домой, были чехословацкие ботинки «Цебо», как у нашего соседа дяди Вити. Я утешал себя тем, что, возможно, дядя Витя — это посланец Деда Мороза, а сам он живет на Севере или дрейфует на льдине, как Папанин.
Потом у него появилось точное место прописки — Великий Устюг, который стараниями властей превращен в настоящий форпост империи.
Пару лет назад мой давний товарищ, журналист Илья Жегулев, провел целое расследование. Он обнаружил, что Дед Мороз немало зарабатывает, а город вокруг него построил бизнес на его образе. Это прекрасно, печально другое. Как рассказали организаторы почты Деда Мороза, «волшебник сейчас отвечает только на самые оригинальные письма».
Илья написал, что недавно его сын Семен обнаружил, что англоязычные сайты о Санта-Клаусе более правдоподобны, чем сайт о Деде Морозе. «Там есть даже отслеживание маршрута его передвижения по миру, и никакого намека на бизнес или фальшь», — написал Илья в социальных сетях.
Я тоже против фальши, но от этой новости стало грустно. Парня можно понять, но разве Санта может быть нашим Дедом? Разве его короткий кафтанчик и штанишки подходят для нашей зимы? Разве понимает он, что такое броситься в прорубь из бани, выпить водочку с огурчиком и «супчику, да с потрошками»? Я пытаюсь вызвать Санту на разговор, но он не дает ответа.
Я оглядываюсь кругом — и что я вижу? Все меньше — нашего канонического Деда в длинном тулупе и шапке с окладистой бородой, все больше — Санту с его оленями и хитрыми глазами из-под очков. Вот он в витринах магазинов, на поздравительных открытках, в новогодних комедиях. Модный, стильный на фоне нашего усталого Деда, он ведет битву за умы и сердца наших детей.
Я помню, когда я в первый раз понял, что Деду надо помогать. Это случилось, когда моя старшая дочь вдруг сказала мне, что Новый Год у нее ассоциируется с рекламой известного прохладительного напитка и мантрой «Праздник к нам приходит!» Я не имею ничего против напитка или против песни, но напиток летний, а не зимний. Именно тогда я понял: Дед гибнет, ему надо помогать изо всех сил снова обрести душевное равновесие.
Кто-то может сказать, что Дед Мороз — это чисто советское изобретение. Да, Дед Мороз действительно появился в нашем массовом сознании в советские годы, но ведь разве не объединяет он и консерваторов, и либералов?
С одной стороны, он старомодный ретроград, а с другой — впервые появляется в литературе в сказке «Мороз Иванович» авторства русского просветителя-либерала Владимира Одоевского.
Я не против Санта Клауса, пусть будет, пусть окормляет свою каноническую территорию, пусть встречается с нашим Дедом, перетирает за жизнь про отношения, про ракеты средней дальности, про торговый баланс, но это не значит, что мы должны забывать свое. А кажется, что забываем: из каждого утюга звучит Jingle Bells, как будто мы не в России, а в Америке. Хотя в США в это время из каждого утюга звучит «Щелкунчик» Чайковского, самый рождественский и самый новогодний мотив.
Возможно, кому-то такая тотальная вестернизация кажется вполне естественной — мол, Россия — это часть Европы. Но разве нельзя быть частью Европы и поклоняться своим богам, точнее, своему Деду Морозу, главному новогоднему символу России, ее последней духовной скрепе, когда все остальные погнулись и проржавели.
Конечно, я не призываю срочно менять Санта-Клаусов на Дедов Морозов. Пусть стоят рядом, как символы, как первые среди равных, и ведут диалог о судьбах мира.
О чем они поговорят, когда увидятся, будет ли это разговор или бандитская стрелка? Разговор двух мощных дедов или же отчитывание старшего младшим? Трудно предугадать. Конечно, им нужно будет помериться тулупами, устроить соревнование, чьи олени или кони быстрее, а может, сразятся на посохах, как джедаи, или угостят друг друга горячительными напитками. Конечно, помянут Деда Мороза из Кемерово и, как Герцен и Огарев, дадут клятву друг другу, где зафиксируют принципы «многополярности». Мне кажется, это было бы хорошей памятью о Деде Морозе из Кемерово.
