Цивилизация
Как известно, все люди делятся на тех, кто думает, что Карлсон — воображаемый друг, борзое альтер-эго тоскующего Малыша, и тех, кто точно знает: Карлсон, этот нахальный гедонист с пропеллером, безусловно, существует, живет в Стокгольме, любит тефтельки и прогулки по крыше. Первым стоит провести выходные на приеме у собственного психотерапевта, вторым — немедленно отправиться в Стокгольм на поиск приключений, которые поджидают вас там всегда, но особенно — в месяц перед Рождеством.
Идем в Старый Город, на остров Гамла Стан, и сразу же поворачиваем на рождественскую ярмарку
Если прийти на площадь Stortorget, встать на ступеньки Нобелевского музея, закинуться сладким миндалем, который еще минуту назад обжаривался торговцем в больших рукавицах, и взглянуть на главную елку города — страшно далекую от русского новогоднего китча, — можно ощутить тот самый дух Рождества, который бывает лишь в хороших ромкомах. Когда камин, огоньки, снежинки, затаившаяся героиня в свитере с оленем вдруг признается сдержанному герою в джемпере с кабанчиком, и тихая, очень тихая нежность.
Все это вдруг растворяется в воздухе, пахнущем имбирем и корицей; вы только что съели горячую вафлю, и марципан, и сладкую вату, и крендель, и отхлебнули горячий глегг, этот восхитительный шведский глинтвейн с изюмом и орешками, и вот уже полчаса слушаете ритм-н-блюз, звучащий над площадью, и чувствуете вдруг какой-то странный восторг, который уж позабыли.
Фотографируемся у старого колодца и покупаем маленькие подарки всем, кто терпеть не может сувениры
Городской колодец, построенный архитектором Эриком Палмстедтом в XVIII веке, когда-то был источником питьевой воды и защитой от пожаров, а теперь — фонтан и любимая достопримечательность фотографирующихся туристов. Быстро делаем на его фоне групповое селфи (вы и четыре каменных, довольно свирепых чудовища), после чего обходим расположенные по кругу красные деревянные домики, где торгуют милыми рождественскими дарами.
Ярмарочные вещицы, сделанные местными, а не китайскими умельцами (тут шведы консервативны), незамысловаты: деревянные скандинавские тролли и их мохнатые подруги, золотистые ангелочки и пышногрудые (внезапно) ангелицы.
Вязаные, вышитые и свалянные шерстяные безделицы и прочие народные промыслы, елочные шары и подсвечники-домики, олени, олени и снова олени — все это растрогает даже самых суровых ваших друзей. Потому что напомнит детство.
Кстати, про детство — катаемся на поезде в музее Астрид Линдгрен, даже если мы давно уже взрослые
Неважно, как вы доберетесь на остров Юргорден — пешком, на трамвае или кораблике, — главное, что вы уже в вагончике поезда, мчащем по маршруту от Эмиля из Лённеберги до Рони из леса, полного разбойников. Юнибакен, музей сказок Астрид Линдгрен, ужасно нравится детям: драконья морда, сверкающая глазищами в темной пещере, притихший Малыш, ждущий у открытого окна своего Карлсона, огромная Крыса с длинным шевелящимся хвостом. Тут есть отличная возможность подебоширить на вилле «Курица», где Пеппи Длинныйчулок поднимала лошадь и стояла на голове, или даже, сидя на полу, посмотреть какое-нибудь не слишком назидательное представление.
Юнибакен хорош и для детей за тридцать — он способен опровергнуть уверенность Пеппи Длинныйчулок в том, что взрослым никогда не бывает весело, поскольку «у них дурацкие платья и вечно уйма скучной работы».
К тому же здесь очень удобно низводить и курощать — заветами Карлсона — свое эго: в музее есть герои, придуманные не только Астрид Линдгрен. Писательница сама захотела, чтобы здесь жили и другие скандинавские любимцы, например муми-тролли, написанные Туве Янссон — в сказочных мирах любви хватает на всех.
Решительно пробуем лакричные конфеты и соленые сладости и мужественно терпим горький вкус познания
Лавки со сладостями тут повсюду: все насыпают конфетки в бумажные пакеты и бегут на кассу, чтобы поскорее взвесить их и съесть. Рождественский хит — традиционный шведский леденец в виде красно-белой полосатой трости, изобретенный когда-то кондитером Амалией Эрикссон. Рецепт Амалия никому не сдала, но классический вариант известен: леденец состоит из сахара, воды, уксуса, мятного масла и красителя, в хрестоматийном варианте должен он называться «полькагрис» и весить ровно 50 граммов.
Сами шведы понятия не имеют, почему леденцы так называются, но слово «polkagrisar» переводится как «поросята, танцующие польку». Возможно, их предки еще в XIX веке почуяли приближение будущих туристов.
И конечно, черные лакричные конфеты с сомнительным вкусом микстуры — не хотите пробовать сами, купите друзьям, любящим традиционные ценности (это — самая что ни на есть традиционная). И еще соленые конфеты — необъяснимое шведское лакомство, которое и правда уплетают местные дети.
Ну и наконец, пляшем в старейшем стокгольмском джаз-пабе, в котором рок-н-ролл будет жить вечно
Стокгольмский инсайд: все трудящиеся Швеции получают зарплату в один день — 25-го числа, и потому в конце месяца клубы и дискотеки ужесточают фейсконтроль, точно зная, что в любом случае гости набегут и сделают бару выручку. Но все это не так уж важно, если стокгольмский вечер вы проведете в джазовом клубе Stampen, где все еще витает рок-н-ролльная отвязность 50-х, народу — что до зарплаты, что после, а что и вместо — примерно как в московском метро в час пик, а песням Чака Берри и Дженис Джоплин подпевают не только на бэк-вокале.
Так что берите скорей шведского пива, разговоритесь с незнакомцами и пляшите до утра, не думая о том, что скоро домой.
