Ищу хорошую няню

На улицах города мелькает социальная реклама, в которой ребенок в очках вяжет, а подпись гласит: «Весь в няню». Не понимаю, к чему они призывают. Няни — это плохо? Лучше, как нас раньше, на пятидневку или на месяц в интернат, в садик, а летом на дачу? Или лучше с мамой, которая не может выйти на работу и потом припоминает ребенку, что он ей «всю жизнь испортил» и «карьеру сломал»? Хорошо, когда желание родителей сидеть с малышом и их возможности совпадают. Это счастье. Но так случается не всегда.

Няня Оскара Лиля решила уходить. Для меня это стало ударом — я не спала всю ночь. Лиля проработала у нас только месяц. Ей 23 года, она из Ровенской области, из деревенской семьи с семью детьми. Ее главное отличие от всех девушек, которых я знала до сих пор, в том, что она пятидесятник. Пятидесятники — это такая христианская секта позднепротестантского течения. На апостолов на пятидесятый день после воскресения Христа (отсюда и название) снизошла сила Святого Духа. Если не вдаваться в теологию, в быту вера моей няни имеет самые замечательные проявления: ей запрещено пить, курить, заниматься сексом до брака, она предпочитает юбки брюкам и по воскресеньям ходит в Дом молитвы (это у них так церковь называется).

Это моя первая няня, у которой нет детей. Но для пятидесятников семейные ценности очень важны: им запрещено предохраняться и они практически не разводятся, поэтому у них большие семьи, где пять-семь детей — это норма. У Лили, например, 20 племянников. К положительным качествам няни относится то, что она прекрасно готовит, не боится никакой работы, водит машину, грузовик, трактор и мотоцикл (на все есть права), замечательно разбирается в сортах лука и свеклы, цитирует библию, и ГЛАВНОЕ — любит детей. Среди недостатков плохой русский язык, отсутствие профессиональных навыков по воспитанию детей (она не слышала про школу Монтессори) и возраст. В свои 23 она намного сознательнее сверстников, но ей не хватает общения, и она компенсирует его ночными разговорами по телефону. Еще она очень переживает, когда Оскар плачет. Если она, как ей кажется, «долго» (минут 10–15) не может его успокоить, то начинает плакать сама. Я уверяла, что не вижу ничего страшного в том, что они будут плакать вместе: так им будет только веселее. Но она сказала, что тоскует по дому, и главное, очень расстраивается, когда Оскар рыдает. Гиперответственность, как выясняется, тоже плохо.

У нас было две постоянных няни. Первая, няня Люба, была очень профессиональной: она могла даже роды принимать. 43 года, мать двоих взрослых детей, в разводе — это популярный портрет няни, приехавшей на заработки в Москву. Она тоже ходила в церковь и возмущалась, когда я попросила ее сдать анализы. Люба не хотела убирать и готовить: она ведь не повар и не уборщица. Но за дополнительную плату становилась и тем и другим. Ее главным недостатком был суровый нрав и полное отсутствие улыбки. «Вот она какая, настоящая Фрекен Бок», — думала я про себя, и внутри у меня все сжималось, как будто я не я, а линдгреновский Малыш. Метаморфоза произошла с нашей няней в Турции: она пошла гулять в свой выходной и звонком в 11 вечера сообщила, что придет утром, потому что встретила друзей из Воронежа. Я тут же вспомнила, как Павел Теплухин рассказал про свою няню, с которой они уехали в Италию. Там ее по вечерам забирал красавец на «Альфа Ромео». Когда пришло время возвращаться в Москву, она объявила, что остается с красавцем. Я решила, что история уникальная, но вот и со мной то же самое. После внушения Люба все же пришла домой. Но потом не разговаривала со мной три дня с формулировкой «я честная женщина, за кого вы меня принимаете?». Через несколько недель мы ее уволили. Стоя в дверях с вещами, Люба зачем-то решила раскаяться. Она поведала нам историю ее любви с турецким официантом. История была скоротечной, он не говорил по-русски, а она по-английски. Он дал ей свой мейл и не ответил ни на одно ее письмо, которые она с трудом составила...

Вторая — няня Рита — была в своей прошлой профессиональной жизни скрипачкой. Она с удовольствием готовила, и о ее пребывании на кухне свидетельствовали раскиданные по всему дому обрезки, недомытые кастрюли и появившийся на всей посуде сальный налет. «А что это за жирные пятна у нас на паркете?» — поинтересовался как-то папа Оскара. «Не волнуйтесь, это диетические пятна», — с довольным видом сообщила она. Они не оттираются до сих пор. Скрипачка могла удивить меня в любой момент.

— А у вас есть телефон Прохорова? Могли бы вы мне его дать? — спрашивает она.
— Какого Прохорова? Михаила? А зачем он вам? — опешив, уточняю я.
— Да хочу ему позвонить. А то у меня младшая дочь поет и уже один альбом записала — ей нужна спонсорская помощь.

«Бедный Михаил Прохоров! Сколько же простых людей от мала до велика мечтают о его деньгах, и как просто они собираются их получить», — подумала я. Альбом с песнями ее дочери я выучила практически наизусть: было неловко отказать. Риту мы уволили через месяц.

Потом была череда «пробных нянь». Их можно разбирать на цитаты. «Ваш ребенок кашлял и мешал мне спать», «Дайте мне зубную щетку, полотенце и ночнушку», «Покажите мне, как менять памперс» и пр. Агентства тоннами отгружали мне этих милых женщин. Я не сильна в бизнесе, но даже простейшая логика работы агентств по подбору персонала, как мне показалось, направлена против меня. Чтобы нанять няню, я должна отдать агентству сумму в размере зарплаты няни. Допустим, няне я плачу 50 рублей и еще 50 рублей агентству. Няня тоже платит агентству свои 50 рублей. То есть агентство получит и с меня, и с нее. Что оно мне за это гарантирует? Если няня мне не подойдет, то в течение года они ее поменяют еще три раза. Вывод: если няня благополучно проработала год, то агентство получило с этой сделки 100 рублей, а если клиент четыре раза менял няню, то агентство получит 250 рублей: один раз с меня и четыре раза с нянь. Возможно, не все так однозначно, но, поработав с тремя агентствами, я поняла, что главная их задача — заработать денег, а не сделать мне хорошо. И уж точно они не несут ответственности в случае ЧП, потому что няни разносят свои анкеты повсюду и никто их толком не проверяет. А если родители волнуются, то пусть сами ведут ее на анализы или отдают ее данные знакомым эфэсбэшникам.

А сколько страшных историй мне успели рассказать про нянь «знакомых моих знакомых». Лучшая, на мой взгляд, та, в которой няня, выходя с ребенком на прогулку, становилась в переходе метро, ставила табличку «помогите, чем сможете» и так зарабатывала себе «премиальные».

Как же сложно найти человека, который бы жил в твоей семье, по твоим правилам, не завидовал, любил твоего ребенка, не мучил тебя своими проблемами, но сочувствовал твоим. Стал бы членом семьи, получив взамен не только деньги, но еще уважение, заботу, возможность гулять по Чистым прудам и путешествовать. Я думала про филиппинок: они славные и трудолюбивые, всегда улыбаются, но их очень сложно вывозить за границу.

Мысли о няне не давали мне спать, и Лиля решила пока остаться. «Мне вас жалко», — сообщила она. Ну надо же! Как важно получить в нашем мире немного жалости, она иногда даже важнее, чем любовь. Прекрасно, значит «прачеки» (головастики), «качки» (утки) и «постушка» (соска) пока остаются с нами!