Цивилизация
Вся светская неделя была охвачена революционными настроениями. Политическое движение окрепло и стало твердой ногой даже в среде богатых и знаменитых. На некоторых приемах так гудело и громыхало, что пришлось вводить запрет на разговоры о политике, иначе бы силы света намазали редких представителей правящей партии на тостик вместо фуа-гра. Надо сказать, не только партия жуликов и воров, но и примкнувшие к ней корысти ради сейчас настолько не в тренде, что ни в одни приличные гости их не зовут. Исключение только Ольга Слуцкер, но она при исполнении, на кону — святое, все всё понимают и относятся сочувственно.
Журнал Time провозгласил, что протестующие — мегатренд (человеком года был объявлен общемировой протестующий). И революционно настроенный банкир Александр Лебедев это поветрие полностью поддержал. Селекция приглашенных на его день рождения была осуществлена по степени несогласия с политикой державных наперсточников. В одном из залов член-корреспондент РАН Руслан Гринберг и Михаил Горбачев обсуждали знаменитую «прямую линию» Путина. У камина терзали Юлию Латынину — выуживали из нее последние известия. У бара толклись шефы московских бюро иностранных изданий: The Wall Street Journal, Time, Bloomberg, Independent и других.
«Сдвиг будет тогда, — сказал один из крупных милицейских чинов, — когда все не будут, как бараны, стоймя перед кортежами стоять. Махнул перед вами дядька с палкой, подождали десять минут — хорош, вполне достаточно. Дальше — едьте, он же за вами не погонится! Вот у меня Рублевку как-то раз перекрыли. А я тещу в аэропорт везу. Туда сунулся — закрыто. Сюда — закрыто. Назад — тоже перекрыли. Плюнул и как газанул». На этих словах к гостям присоединился олигарх Александр Мамут, и дискуссия сама собой утихла.
Господин Лебедев охвачен революционной ересью уже несколько лет подряд. Светское же общество относилось к деятельности банкира неоднозначно. Но после того, как господин Лебедев дал в морду Сергею Полонскому, даже отъявленные скептики полюбили его как родного. Об этом подвиге Лебедева рассказывал дружеский ремейк фильма «Мимино», где роль сокола сыграл сам олигарх. Особенно бурно гости отозвались на фразу: «Такую личную неприязнь к этому Пэ испытаваю, кушать не могу».
После фильма некогда инертная светская масса опять вернулась к революционному брожению. Сам именинник рассказывал как, на него открыли уголовное дело, даже не допросив, без дознания и проверки. Просто посмотрев энтэвэшный ролик. «Они бы еще «Бешеных псов» посмотрели, а потом бы судили», — возмущался банкир. Еще чуть-чуть, и надо было бы подгонять броневик для речей, но на сцену вышел Брайан Ферри и принял огонь на себя. А после него, на десерт, гости получили выступление Федора Чистякова.
Видный деятель Сопротивления Светлана Бондарчук (была на митинге 10 декабря и привела туда друзей) справляла день рождения в «Доме Карло». Перед началом вечера она ввела мораторий на разговоры о политике — опасалась за физическую целостность некоторых гостей. Друзья опаздывали. Светлана расстраивалась. И, конечно, по углам тут же пошли те самые запрещенные разговорчики. Светские барышни выспрашивали у Полины Дерипаска, понравилось ли ей на митинге. Сати Спивакова рассказывала, как бедствовал Анатолий Собчак в Париже. Идти или нет 24-го — даже не обсуждалось. Собственно, актуальным вопросом был один: «Слушайте, ну вы верите, это правда что-то изменит?» Причем вопрос этот еще не побывавшие на митинге задавали побывавшим там с мольбой.
Чем так заел режим успешных людей, почему они с такой надеждой заглядывали в глаза проявивших гражданскую позицию коллег по капиталу? Во-первых, беззаконие — оно опасно для всех, даже для самых успешных. Но самый главный фактор — хамские, унизительные перекрытия Рублевки. Обитатели тех краев часами стоят и ждут, когда проедет барин. Раньше барин был один, и то надоел хуже горькой редьки. Но когда их стало двое, а еще прибавилась и жена барина, вот тогда настал настоящий ад. Собственно, почему перекрытия длятся так долго: должностное лицо, перекрывающее шоссе, не верит, что другие перекрыватели все сделают хорошо, точно перекроют. Поэтому застопорив все около, скажем, Усово, закрывальщик доезжает до МКАД, проверяет, что все точно закрыто, возвращается обратно. И только тогда выезжает кортеж.
И так почти каждый день. Как-то раз так разъездились, что даже Дед Мороз не смог доехать ни до одного утренника. Так день за днем буржуазная ограниченность и сменилась революционными настроениями. Разговоры о политике затевались сами собой, но за спинами протестующих возникала хозяйка вечера и нежно журила нарушивших запрет. Однако стоило ей отойти проверить к другому столу, как разговорчики тут же возобновлялись.
Наконец, пришел долгожданный муж Федор. Быстро сдвинул четыре огромных стола. Гости, среди которых были Ксения Собчак, Наталья Синдеева, Сати Спивакова, Оксана Лаврентьева, Ольга Слуцкер, Ирина Вольская и другие, уселись. И первый тост, естественно, сказал сам Федор Бондарчук: «Светка, я жизни без тебя не представляю!» Затем поднялся взрослый сын Федора и Светланы — господин Бондарчук-младший. «Дядька, ты кто?» — спросил его господин Бондарчук-старший. «Я друг. Мама, мы с тобой друзья, ты моя подруга!» — басом ответил крошка-сын.
Сразу же после речи сына в зал вышли цыгане. Под этот грохот спорить о политике было невозможно. Гости пустились в пляс, и тут взошла звезда Натальи Синдеевой. Глава оппозиционного телеканала выдала даже не танец, а какую-то профессиональную эскападу. Оказалось, что госпожа Синдеева серьезно занималась хореографией, но никто почему-то этого не знал.
Революционные разговоры продолжились на том же месте, в тот же час, только на следующий день. В том же «Доме Карло» праздновал день рождения глава «Эха Москвы» Алексей Венедиктов.
Журналисты «Коммерсанта» жаловались ему, что после публикации знаменитого бюллетеня им в редакцию все звонят и просят «хайрез» этого снимка. Владимир Рыжков рассказывал, что должен был улететь в Китай на неделю, но Компартия Китая с пониманием отнеслись к свержению царизма — мол, митинг, горячие дни, все понимаем — и согласилась отсрочить визит господина Рыжкова.
Поскольку к господину Венедиктову пришли не только Александр Волошин и Александр Починок, но и вся оппозиция, включая Дмитрия Рогозина, день рождения стал превращаться в производственное совещание. В самый разгар в ресторан ворвался Борис Немцов. Господин Немцов был голоден. И министр Андрей Фурсенко благородно предложил ему свою котлету. «Мы из министерской тарелки не кормимся», — гордо ответил господин Немцов. Дело было до прослушки телефонных переговоров, и Венедиктов еще не знал, с кем он пьет, и Фурсенко не знал, ради кого он отрывал от сердца свое мясо. Интересно, позовут ли господина Немцова в приличные дома в следующем сезоне и найдется ли в этом городе хотя бы один человек, способный на душевное движение в его адрес.
