Сегодня 12 апреля 1961 года, и тебе предстоит уникальная миссия: первым из людей слетать в космос и вернуться назад живым. Тебя долго готовили, но даже лучшие ученые не могут предсказать, каким на самом деле выйдет полет по орбите.
«Юра, пора вставать», — слышишь ты ранним утром голос Евгения Карпова, медика отряда первых космонавтов. Ты просыпаешься, облепленный датчиками: аппаратура говорит, что ты спал как младенец.
После завтрака и зарядки на тебя надели теплый комбинезон, а поверх — оранжевый скафандр, способный выдержать вакуум. На шлеме от руки красной краской вывели «СССР», чтобы после приземления тебя не приняли за американского летчика.
У здания ждет автобус, который отвезет к стартовой площадке. Снаружи он напоминает обычный рейсовый, но внутри установлено кресло и оборудование, как в космическом корабле — в частности, есть место для подключения скафандра. Тронулись к месту старта.
Ракета по высоте похожа на 12-этажный дом и потому хорошо заметна издалека, еще до того, как автобус доехал до площадки.
Уже у ракеты ты докладываешь Госкомиссии о готовности к полету и обнимаешь каждого, кто вышел тебя провожать. В руке у тебя чемодан, от которого к скафандру идет шланг. Это не пожитки, а система вентиляции.
Ты обращаешься с речью ко всему человечеству: «Все, что прожито, сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты. Быть первым в космосе, выступить один на один в небывалый поединок с природой — можно ли мечтать о большем?» Сказав это, ты поднимаешься на лифте к кораблю.
Двое сопровождающих помогают тебе закинуть ноги и устроиться в кресле полулежа, будто бы на приеме у стоматолога.
Вот ты и в кабине, которую много раз видел на тренировках.
В то время как ты проводил предстартовые проверки, обнаружилась проблема: нет сигнала о закрытии люка. Пока проблему решают, чтобы ты не скучал, включили музыку. Звучит Утесов, песня «Ландыши».
В 09:07 снизу раздался рев и грохот, приглушенный толстыми стенками корабля. Снаружи это похоже на треск с громкостью громовых раскатов, но тебя защищают стены корабля, наушники и шлем, так что внутри звук не причиняет дискомфорта.
Старт вышел столь мягким, что момент отрыва от земли ты не заметил.
По корпусу пошла мелкая вибрация, и постепенно нарастает перегрузка. Кажется, что каждая часть тела весит в несколько раз больше, чем обычно, но для летчика-истребителя это состояние привычно. Лишь разговаривать стало труднее, поскольку стянуло все мышцы лица.
Устройство ракетно-космического комплекса «Восток-1»
Через минуту после страта тряска стала интенсивнее, но затем начала спадать. Вдруг под конец второй минуты перегрузка резко упала и кажется, будто от ракеты что-то оторвалось. Так и есть — отошли от корпуса боковые ускорители, выработавшие топливо, но увидеть это из кабины невозможно.
Перед тобой Земля с высоты в несколько десятков километров. «Наблюдаю Землю. Различаю складки местности, лес. Самочувствие отличное», — по-военному сухо докладываешь ты. Под тобой то ли Обь, то ли Иртыш, — невозможно точно привязать увиденное к карте. Но это и не важно: полет идет по приборам в автоматическом режиме.
Вскоре отделилась вторая ступень, и начала работу третья, последняя.
Через 11 минут после старта стихает шум последней, третьей ступени. Чувствуется еще один толчок — это корабль отделился от нее и начал медленно вращаться со скоростью примерно два градуса в секунду.
Наступает время экспериментов. Ты ослабляешь фиксацию скафандра в кресле, открываешь гермошлем, диктуешь текст на диктофон и пробуешь записывать наблюдения в планшет карандашом, — пока он не уплыл в невесомости. Главные результаты уже получены: доказано, что человек в космосе остается жив, в хорошем самочувствии и здравом уме.
У тебя есть время посмотреть в иллюминатор и полюбоваться видом.
«Видел я горизонт, звезды, небо черное, прямо совершенно черный цвет неба... Очень красивый горизонт, видно прямо окружность Земли, горизонт и такой голубой цвет вокруг всей Земли, вокруг горизонта, такой нежный-нежный голубой цвет у самой поверхности Земли, затем постепенно темнеет, фиолетовый оттенок приобретает и переходит в черный цвет», — так этот вид запомнится тебе.
Невесомость оставляет странные ощущения: описать их трудно.
«Я оторвался от кресла, повис между потолком и полом кабины. Переход к этому состоянию произошел очень плавно. Когда стало исчезать влияние гравитации, я почувствовал себя превосходно. Все вдруг стало делать легче. И руки, и ноги, и все тело стали будто совсем не моими. Они ничего не весили. Не сидишь, не лежишь, а как бы висишь в кабине. Все незакрепленные предметы тоже парят, и наблюдаешь их, словно во сне. И планшет, и карандаш, и блокнот».
Неприятных ощущений нет, но это для тебя, военного летчика. Обычный человек на твоем месте мог бы потерять ориентацию и начать страдать от морской болезни.
Через 26 минут после старта Земля затмила Солнце — будто бы внезапно выключили свет. Однако полной темноты нет.
«Лучи его просвечивали через земную атмосферу, горизонт стал ярко-оранжевым, постепенно переходящим во все цвета радуги: к голубому, синему, фиолетовому, черному. Неописуемая цветовая гамма! Как на полотнах художника Николая Рериха!»
Солнце требуется не только для красоты — на него опирается система ориентации корабля, без которой не удастся определить его местоположение и выдать тормозной импульс.
Находясь в тени, корабль долетел от северо-восточной части Тихого океана до мыса Горн. Это апогей — наиболее высокая точка полетной траектории, после которой начинается спуск.
Через пять минут после апогея взошло Солнце. Оно кажется ослепительно ярким, в тысячи раз ярче, чем обычно, на него нельзя смотреть, даже зажмурившись. С момента старта прошел примерно час. Корабль сориентировался по Солнцу и развернулся двигателем по ходу движения.
Над Африканским континентом происходит очередной толчок — это двигатель начал выдавать тормозной импульс. Одновременно с этим ты чувствуешь, что корабль быстро вращается: видно то Африку, то горизонт, то небо.
В итоге отсеки разделились на 10 минут позже, чем должны были — по достижении критической высоты в 130 км сработала резервная система. Вскоре загорается надпись «Приготовиться к катапультированию», и ты занимаешь необходимую позу в кресле.
Корабль колеблется влево и вправо, подобно неваляшке. Торможение об атмосферу ощущается как слабый зуд, идущий по конструкции. Основной иллюминатор «Взор» при спуске закрыт шторкой, но по ее краям появляется ярко-багровый свет.
Свет вскоре меркнет, зато начинаются настоящие перегрузки из-за входа в более плотные слои атмосферы. Твое тело в десять раз тяжелее, чем обычно, а приборная панель темнеет и расплывается. Однако это продолжается секунды три, после чего перегрузки вновь становятся терпимыми.
У тебя отличное настроение, несмотря на то, что торможение прошло не по плану. «Лишь бы не промахнуться мимо Советского Союза и не сесть в глуши, где не найдут», — думаешь ты.
На высоте семь километров отстрелилась крышка люка, и тебя выбросило из корабля вместе с креслом. Ты спускаешься на парашюте, будто бы выпрыгнув из обычного самолета.
Миссия завершена. Пока идут многочисленные отчеты и проверки, ты не можешь себе представить, что к вечеру твое имя будут знать во всем мире. Впереди ждет торжественный прием в Москве, звание майора лично от Хрущева, турне по десятку стран и аудиенция у английской королевы.
