Цивилизация
— Как проходит процесс консолидации ВТБ и Транскредитбанка?
— Это очень сложный процесс, который займет около трех лет. ВТБ — корпоративный банк, ВТБ-24 — розничный, а Транскредитбанк — универсальный. Нам предстоит путем дальнейшей интеграции разделить бизнес Транскредитбанка на две части: юрлиц отдать ВТБ, а физлиц — ВТБ-24.
— Бренд Транскредитбанка исчезнет?
— Думаю, все понимают, что после присоединения и интеграции бренда Транскредитбанка не будет вообще. Но это займет года три-четыре, поскольку требуются соответствующие технологические решения. У нас только в конце июля — начале августа на управляющем комитете группы ВТБ будет рассматриваться дорожная карта по интеграции, которая предполагает конкретные шаги
— За эти три года ВТБ и доведет свою долю в Транскредитбанке с 43,2% до 100%?
— Думаю, что на момент окончательной интеграции ВТБ будет единоличным собственником.
— А РЖД в этом случае останутся клиентом Транскредитбанка?
— Не вижу причин, почему бы РЖД не оставаться клиентом Транскредитбанка. Есть все предпосылки для того, чтобы мы вместе работали и дальше.
— Вы как-то сказали, что смена менеджмента Транскредитбанка будет зависеть от того, насколько он справляется с задачами по росту кредитного портфеля и, соответственно, снижения просроченной задолженности, по росту рентабельности капитала, чистой процентной маржи. Какие задачи акционеры Транскредитбанка поставили на 2011 год?
— У нас есть бюджет на 2011 год, по которому мы планируем рост кредитного портфеля по физическим лицам на 30%, по юрлицам — где-то на 40%. Думаю, что эти показатели, как и показатели итоговой прибыли, мы выдержим.
— Чем будет обусловлен такой рост розничного портфеля? Ведь многие банки и Центробанк говорят об увеличении кредитного портфеля на 15—25%.
— У нас больше года назад пришла новая розничная команда, которая запустила новую кредитную фабрику, как это сейчас модно говорить. Объемы кредитования физлиц выросли в разы.
— Вы решили выйти на улицы?
— Нет, просто начали активнее работать с существующей клиентской базой, предлагать более правильные продукты, которых раньше не было. У нас более двух млн зарплатных клиентов. Для них запущены cash-кредиты, когда кредитные лимиты одобрены заранее. Мы запустили новые кредитные карты. Система заработала, поэтому рост на 30% — это нормально для нас, думаю, что мы вырастим где-то с 62 млрд рублей на начало года до 80 млрд рублей на конец года, а может быть, и больше.
— Какой будет рост портфеля по юридическим лицам?
— У нас ориентир, что со 155—160 млрд рублей на конец прошлого года мы прирастем на 60—70 млрд рублей.
— Какие планы по процентной марже?
— Мы ее запланировали на уровне прошлого года — чуть больше 5%. Это не самый плохой показатель, но и не самый лучший. Потому что маржа постоянно снижается.
— Почему?
— Ставки заемщикам снижаются.
— Что с рентабельностью капитала?
— По прошлому году рентабельность капитала была почти на уровне 32% по МСФО, в этом году мы ориентируемся как минимум на 23—24% рентабельности капитала. Это с учетом резервов.
— Какая доля неработающих кредитов?
— По корпоративным не такая уж большая — чуть более 2%. Каких-то рискованных инвестиций у нас не было. Ведь неработающие кредиты по юрлицам возникают в основном из-за спасения разного рода бизнесов во время кризиса либо когда банк входит в акционерный капитал. У нас таких историй очень мало, акциями мы почти не торгуем. Наш казначейский портфель на 90% состоит из облигаций, которые входят в ломбардный список. У банка всегда была консервативная политика.
— Как продвигается план финансового оздоровления банка «КИТ Финанс»? Вы недавно сообщили о продаже ипотечный портфеля ВТБ-24 за 34 млрд рублей, сколько еще осталось на балансе банка?
— У нас было предварительное одобрение сделки, самой сделки еще не было. ВТБ-24 должен выкупить 90—95% ипотечного портфеля, объем которого составляет около 40 млрд рублей. Часть портфеля, который у нас есть, не совсем ипотечная: кредиты выдавались под залог квартир, там есть четырех-, пятилетние кредиты. ВТБ-24 покупает портфель с просрочкой до 90 дней. Все, что было с более высокой просрочкой, мы уже давно секьюритизировали. На балансе у нас еще останется кредитов физических лиц примерно на 6 миллиардов рублей.
— За сколько «КИТ Финанс» продал портфель ВТБ-24?
— Номинальная стоимость плюс премия, которая превышает 2%.
— Эти деньги пойдут на возвращение кредита Агентству по страхованию вкладов (АСВ)?
— Логика заключается в следующем: мы будем портфель по частям продавать, потому что технически тяжело 30 тысяч человек переоформить одномоментно, надо реестры сверять, закладные. К концу 2011 года мы еще продадим наши ценные бумаги и закроем долг перед РЖД и АСВ.
— О какой сумме идет речь?
— У нас остался долг порядка 50 млрд рублей перед РЖД и АСВ. И мы все эти деньги вернем. А план финансового оздоровления, рассчитанный до 2014 года, мы планируем завершить к концу 2012 года. Деньги, которые мы брали у государства, мы вернем уже в этом году, но после этого еще предстоят корректировки капитала, часть активов будет продана только в 2012 году. Ведь что такое план финансового оздоровления? Из него можно выйти только тогда, когда банк не нарушает ни один из нормативов Центробанка. Сейчас у нас превышение по Н1 — достаточность капитала к активам: у нас активов где-то на 120 млрд рублей, а капитал — около 11 млрд рублей. Мы все это в порядок приведем, и думаю, что к концу 2012 года вполне можем завершить план финансового оздоровления.
— И потом продавать банк?
— Дальше акционеры будут решать, что делать, потому что сейчас это гипотетические рассуждения.
— Но об этом рассуждают уже третий год..
— Вопрос о продаже может быть рассмотрен года через два. «КИТ Финанс» к этому времени должен представлять из себя банк с активами на 35—40 млрд рублей. Посмотрим, сейчас все думаем над этим вопросом, но мы решили вперед не забегать, потому что сначала надо решить другие задачи. Думаю, что доля РЖД, скорее всего, будет продана, она сейчас составляет около 19%. Возможно, что покупателем выступит пенсионный фонд «Благосостояние», у которого сейчас 80% банка.
— Раз уж вы упомянули НПФ «Благосостояние»: расскажите, что вы думаете о недавнем конфликте, когда ПФР собирался расторгнуть трансферагентские соглашения с тремя НПФ, среди которых и «Благосостояние», из-за жалоб граждан, связанных с незаконным переводом их пенсионных накоплений?
— Во-первых, есть Национальная ассоциация негосударственных пенсионных фондов, у которой, как мне кажется, сложились напряженные отношения с Минздравсоцразвития и Пенсионным фондом РФ. Эти отношения перешли из когда-то конструктивного диалога во взаимные обвинения, что не эффективно.
Во-вторых, в этой ситуации с возможным отзывом трансферагентских соглашений ПФР показал жесткую позицию. И я рад, что у ПФР нашлась политическая воля дать пенсионных фондам время на урегулирования поступивших жалоб, в результате чего фонды сделали максимум возможного и урегулировали все вопросы. И по факту было отозвано гораздо меньше трансферагентских соглашений, чем предполагалось изначально, Технически это урегулировать не так уж просто, но можно, и фонды этим занимаются.
Объективно к фондам есть много претензий, но все-таки они больше всех сделали для популяризации среди населения таких продуктов, как софинансирование пенсии, обязательное пенсионное страхование. И фонды делали это за свой счет. Да, есть недобросовестные агенты, омрачающие жизнь, но в целом я бы сказал, что все стараются сделать как можно больше хорошего для нашей пенсионной системы.
— Но Минздравсоцразвития и ПФР давно предъявляют претензии к НПФ. Например, по накопительной части пенсии: замминистра Юрий Воронин жестко высказывался о том, что пенсионные фонды ни за что не отвечают, накоплениями не управляют, но при этом устанавливают одну из самых высоких комиссий в мире.
— Если ты регулятор пенсионного рынка, то предложи какие-то критерии и ориентиры. Например, если НПФ передает средства для управления в УК, то комиссия не может быть больше, чем, например, 0,5% в год. Или другой критерий: число жалоб не должно превышать 0,1% всех привлеченных клиентов за период. Надо сделать по аналогии с нормативами Центробанка, и если НПФ нарушает требование, то ты имеешь право разорвать агентское соглашение. ПФР должен ввести четкие правила игры. Тогда будет понятно, где та грань, которую никогда нельзя переходить. И регулятор по мере развития пенсионного рынка эти критерии может усиливать и совершенствовать методы регулирования.
Сейчас, по большому счету, комиссионное вознаграждение у всех НПФ и УК разное. Да и формы жалоб клиентов — половина устные, половина письменные, кто-то забыл, что перевел деньги. Все очень неформализовано. А критерии могли бы поставить все пенсионные фонды в равные условия, ввести некий стандарт качества. В некоторых странах подобные ограничения существуют. Пожалуйста, введите, кто мешает? Вот тогда ПФР будет иметь обоснованное право предъявлять претензии к фондам по их работе и отзывать трансферагентские соглашения. Это было бы честно и понятно. А пока есть субъективное мнение — и самих фондов, и ПФР, и Минздравсоцразвития, и третьих лиц, — естественно, все будет очень болезненно, потому что кто-то страдает по делу, а кто-то нет.
— Что будет дальше со ставками по кредитам?
— Думаю, что ставки по потребительским розничным кредитам не поменяются и останутся на текущем уровне — 15—25%. Это рабочие ставки с учетом комиссии. Если Центробанк еще поднимет ставку рефинансирования на 0,5%, то банки отыграются на такую же величину. Ипотека будет в диапазоне 10—12% с учетом всех комиссий. Есть ставка и 8,5%, но, естественно, при большом первоначальном взносе. Ставки по ипотеке, по которой отменили первоначальный взнос, не будут такими низкими, все-таки риски пока еще довольно большие. Но тот же ипотечный портфель «КИТ Финанса» показал, что это хороший актив, но только если у тебя есть длинные пассивы и ты можешь пережить два года турбулентности на рынке, потому что полтора года назад этот ипотечный портфель вообще никому нужен не был, никто не понимал, что происходит.
— Почему падают ставки по вкладам?
— Сегодня депозиты юридических лиц стоят гораздо дешевле, чем депозиты физических лиц. Поэтому логично в структуре портфеля чуть ограничить физлиц. Банки снизили ставки, потому что народ несет деньги. Но с точки зрения спроса экономики на деньги, развития бизнеса динамика пока не очень. Поэтому кредитные портфели плохо растут, а клиенты, скорее, мигрируют из одних банков в другие, из неудачливых в более активные, где лучше ставки, где более активны клиентские службы. Но в целом экономика не генерирует такого спроса на кредиты, как хотелось бы. Если бы банки это видели, они бы привлекали деньги более агрессивно
— С чем вы связываете продолжающийся отток капитала?
— Сложно сказать. Факторов может быть много.
— Но речь идет о $35 млрд только за пять месяцев этого года…
— Капитал как быстро ушел, так же быстро вернется. Я уверен в этом. Государство делает многое, чтобы было больше стабильности, больше прозрачности. Просто нам как-то по природе своей хочется, чтобы сразу все: раз — и завтра наступило какое-то счастье. А когда мы говорим о борьбе с коррупцией, о правильных судах, об уменьшении давления на бизнес, об улучшении инвестклимата, инфраструктуры – это все не может быть завтра.
Такое за год не происходит, но мы уже движемся в правильном направлении. Пять лет назад вряд ли кто-то представлял, что чиновники будут сдавать декларации, а сейчас все сдают. Потом выяснилось, что декларации о доходах недостаточно. Президент сказал, давайте мы будем, если есть явные факты неправильного поведения чиновников, увольнять их по недоверию. Наверное, будет следующий этап, когда и расходы смотреть будут, если образ жизни несопоставим с зарплатой. Или вот, два года назад водители с мигалками ездили, как им хотелось, а сейчас уже не так. Все меняется, но на это нужен срок. А мы каждый раз спрашиваем у руководства страны, почему за год ничего не поменялось. Проблема заключается в том, что общество не так быстро меняется, ни чиновники, ни граждане.
— Последние месяцы многие банкиры и финансисты говорят о новом кризисе, связанном с суверенными долгами. У вас какие ожидания?
— Я уверен, что дефолта у страны, которая входит в какой-то конгломерат, будь то европейское сообщество, либо Америка с Мексикой, либо БРИК, не будет. Никто этого не допустит, потому что плохой прецедент даст настолько негативный импульс всем рынкам, спровоцирует такое недоверие к существующим государственным долгам.
— Но цена спасения высока: только для трех стран она уже перевалила за $250 млрд, и это еще не предел..
— Скорее предпочтут дать еще $300 млрд, чем допустить дефолт. Да, это большой вызов, как решить эту проблему, ведь идут деньги других налогоплательщиков. Но если европейцы этого не решат, у них не будет европейского сообщества, все развалится, что запустит огромную цепную реакцию недоверия к системе государственных займов. А это огромный институт, на котором строится внешний долг и США, и России, и всех. Таким образом, при такой турбулентности можно погубить любую страну, если впасть в истерику. Этого, я уверен, не допустят. А значит, будут печатать деньги, будут другие механизмы искать, систему менять можно, но дефолта не допустят.
