Цивилизация
— Недавно вы закончили работу над новым комедийным сериалом СТС «Как Деревянко Ломоносова играл». Расскажите, как пришли в этот проект.
— Так же, как и на все проекты, которые были у меня за последние 12 лет. Позвонили из НМГ Студии, сказали: «Антон, есть классная роль, не хочешь попробоваться?» Как я потом понял, они долго не могли найти артиста на роль Егора. Когда впервые прочитал сценарий, то подумал, что Егор должен быть немного старше, но потом вспомнил, что мне уже тоже 39 лет (смеется). Приехал на «Мосфильм», познакомился с режиссером проекта Раилей Каримовой, прошел пробы, а через пару дней мне сообщили, что утвердили меня на роль.
— Вы знали, кто кроме вас пробовался на роль Егора Белова?
— Обычно я этим не интересуюсь, но однажды во время съемок этот вопрос поднимался. Мы снимали какую-то сцену, и Вероника Васант, которая играет мою супругу, говорит: «Господи, я эту сцену раз пять уже играла». Я удивился, спрашиваю: «Откуда раз пять, только начинаем же». Оказалось, эта самая сцена была на пробах. Я спросил: «Много до меня было претендентов?» Она ответила: «Очень».
— Насколько ваш персонаж вам близок? Вам легко было вжиться в роль такого простого «парня от сохи»?
— Легко. Потому что я сам, наверное, где-то «от сохи» — и я никогда этого не стеснялся. Парень я очень простой, уральский.
— Можно сказать, что вы с Егором чем-то похожи?
— Безусловно. Егор — парень рукастый, который все умеет делать своими руками. Я тоже кое-что могу, не так, как мой герой, конечно, но мое детство многому меня научило. Вот, например, вчера у нас вышел из строя кран. Мастер пришел, но починить не смог. В итоге я сам взял и поменял этот кран (смеется).
— С какими трудностями вы сталкивались во время съемок? Что было самым сложным лично для вас?
— Знаете, мне везет на проекты. И этот проект тоже получился хороший, светлый, теплый, я думаю, что он понравится зрителю и, дай бог, выйдет на второй сезон. Поэтому и сниматься в этом проекте было легко. Не с точки зрения профессии, а с точки зрения именно работы. Для Раили Каримовой это был режиссерский дебют, и на площадке чувствовался флер дебюта, когда все переживают и помогают друг другу. Все было очень по-доброму, поэтому съемки прошли классно и легко. Сложнее всего было снимать трюковые сцены — пожары, погони, разбивание машин, опрокидывание в реку…
— Сами какие-то трюки исполняли?
— Да, и я, и Паша Деревянко. И по воде нас таскали, и по бревнам мы ползали, и на машинах гоняли, и падали, и горели… Под присмотром каскадеров, конечно. Каскадеры говорили: «Давайте мы снимемся». Но я смотрел — вроде несложно. И снимался сам. Хотя потом, когда синяки на ногах увидел, понял, что каскадеры не зря едят свой хлеб (смеется).
— Главную роль в проекте исполнил Павел Деревянко. Какие у вас впечатления от работы с ним?
— С Пашкой я знаком очень давно. Были очень рады друг друга увидеть и практически все время проводили вместе, очень комфортно было.
— Съемки проходили на родине Михаила Ломоносова в Архангельске. Вы бывали там до съемок? Какие впечатления от региона?
— Очень хорошие впечатления. Мне повезло, я был в Архангельске несколько раз, но все время одним днем. В начале 2023 года мы были с сыном, посмотрели деревни поморов — уникальные строения, выстроенные без единого гвоздя. Честь и хвала региону, что они это сохраняют, реставрируют, делают из этого музейные экспонаты. Впереди у меня моя личная киноработа — короткометражная лента об Архангельске.
— Что это будет за лента?
— У нас есть короткометражный альманах «Кино=добро», который мы с кинокомпанией «Проспект мира» снимаем в регионах для регионов. Там мы рассказываем о жизни в регионе, его красотах, достоинствах, иногда проблемах. То есть это такое социальное кино, но очень доброе, без слез и драмы. Сверхзадача такого фильма — сделать так, чтобы житель региона, посмотрев эту короткометражку, улыбнулся и сказал: «В каком же прекрасном крае я живу». Мы уже сняли такую работу о Пермском крае, сейчас начнем снимать в Архангельске, впереди Дальний Восток, Башкортостан и другие регионы.
— В последние годы вы активно занимаетесь режиссерской работой. Актерство отошло на второй план?
— Актерство я отложил на второй план три года назад. И все эти годы я снимал: сначала «Нормальный только я», потом две части «Семенова», параллельно новеллу для «Елок» и киноальманах «Кино=Добро». Это были очень активные режиссерские три года. И в этом году я тоже планировал много снимать, но уже в апреле захожу на мотор большого 12-серийного сериала, а летом сам хотел снять полный метр… И я пока не знаю, как все это успеть сделать (смеется).
— Какие картины мирового и российского кино оказали на вас влияние как на режиссера?
— Фильм 1992 года «На тебя уповаю», который я посмотрел, когда мне было семь лет. Это безумно тяжелая драма про реалии детских домов тех лет. Наверное, это тот самый фильм, из-за которого я как режиссер выбрал для себя направление детско-юношеского кинематографа. Я очень надеюсь, что в конце этого года приступлю к съемкам большого полнометражного фильма про детский дом, над сценарием которого сейчас работаю. На меня также оказали влияние картины «Офицеры» и «В бой идут одни старики», практически все фильмы Василия Шукшина, в первую очередь — «Калина красная». Из западных — все «Терминаторы», «Назад в будущее», которые я смотрел и думал: «Вот это круто». Из первых российских блокбастеров — «Дневной дозор» и «Ночной дозор», которые просто взорвали мозг. «9 рота» Федора Бондарчука, «Изображая жертву» Кирилла Серебренникова и «Жмурки» Алексея Балабанова, «Даун-Хаус», «Мама не горюй» и все фильмы с Иваном Охлобыстиным начала 90-х. Конечно, фильм «Брат». Список можно долго продолжать, он большой.
— У кого из российских или зарубежных режиссеров вы хотели сняться?
— В свое время я очень хотел сняться у Юрия Быкова. И мне очень повезло, когда меня утвердили на роль в «Елках», мою новеллу снимал именно он. Конечно, я бы очень хотел сняться у Балабанова, но это мне уже никогда не удастся. Из ныне живущих — хотел бы сняться у Сергея Урусуляка. Из западных — у Спилберга или Скорсезе. У Паоло Соррентино — гениальный режиссер. Или у Уэса Андерсона. Могу этот список продолжать бесконечно (смеется).
— Какие жанры вам особенно нравятся как режиссеру?
— Как режиссеру мне очень нравятся лирические комедии формата «Осеннего марафона». Это мой любимый жанр, про себя я его называю «осенним кино». «Полеты во сне и наяву», «Отпуск в сентябре» — туда же. Такая осенняя хандра мне очень нравится. И мне всегда есть что рассказать в этом жанре.
— А за какие жанры вы бы никогда не взялись?
— За что бы я на сегодняшний день не взялся, так это хорроры. Не понимаю существования этого жанра. Для меня это как какая-то компьютерная игра, которая не несет за собой ничего, кроме эмоционального расшатывания твоих мозгов. Еще тупые комедии не стал бы снимать.
— Вы назвали жанры, в которых хотели бы снимать, и жанры, которые вам неинтересны. А как думаете, каких фильмов ждет сегодня российский зритель?
— Мне кажется, зритель сегодня хочет правды. Почему у «Слова пацана» такой успех? Потому что там рассказали правду. Возможно, ее немного приукрасили или немного ужесточили, но это была правда. Я считаю, что нам не хватает «героя нашего времени». На Даниле Багрове выросло три поколения, потому что всем хотелось быть такими, как он, — честными и справедливыми.
А в последние десять лет кто герои? Блогеры из социальных сетей? Героем для наших детей стал выдуманный персонаж из соцсетей, который делает какие-то прикольчики, зарабатывает на них невероятные деньги и хвастается этим. У детей возникает желание срочно стать таким же, как он. Ведь не надо прикладывать никаких усилий, достаточно создать яркий образ и записывать смешные видео, и тебе будут платить огромные деньги. Не хватает честности. Русский человек очень любит правду. «В чем сила, брат? В правде», — вот основной культурный код русского человека. Поэтому хочется, чтобы такого кино стало побольше.
— При этом в «Слове пацана» кто-то смог рассмотреть якобы наличие романтизации бандитизма...
— Очень правильно об этом сказал Никита Сергеевич Михалков — если ваш ребенок после просмотра начинает подражать героям, значит вы [плохие] родители. И я с этим мнением полностью согласен. Похожая история была у «Реальных пацанов», когда мы взорвали прокат и подростки начали нам подражать — снимать канализационные люки, снимать колеса с машин. Я всегда говорил и в интервью, и на форумах: «Ребята, досмотрите серию до конца. Если в начале серии мы украли люки ради легких денег, то в конце мы попадаем за это в милицию». Да, это комедия, но в ней всегда есть мораль. И со «Словом пацана» то же самое: романтизация произошла после первых трех серий, а дальше показали, как закончили эти ребята, — когда показали таблички, кто из них как умер. Кровь же стынет. И этот эпизод родители должны показать детям. Чтобы они задумались и поняли, что такой судьбы себе не хотят.
— Если бы вам предложили снять фильм по какому-то классическому произведению, что это была бы за книга?
— Из зарубежного — «Над пропастью во ржи», из нашего — «Собачье сердце». Конечно, экранизация Владимира Бортко прекрасная, но мало кто знает, что Бортко практически всю ее «подсмотрел» у итальянского режиссера Альберто Латтуады. Эта экранизация вышла на несколько лет раньше, чем наша версия, и она очень похожа, процентов на 80. Для меня это было таким ударом… Поэтому, наверное, и я имею право это переснять (смеется).
— Как вы в целом относитесь к экранизациям классических произведений?
— «Мастера и Маргариту» еще не смотрел, но все хвалят — и профессиональное сообщество, и зрители. И это показатель: российский зритель соскучился по чему-то большему, чем просто сказка. Я считаю, что сказки сейчас будут терять свой авторитет у зрителей, потому что люди хотят чего-то большего, чем просто легкий жанр. Российский зритель всегда был читающим, литературу в России очень любят. Юлия Снигирь недавно написала, что продажи романа «Мастер и Маргарита» подскочили в три или в четыре раза после премьеры фильма. Это ли не счастье?!
— Долгое время вашей «визитной карточкой» была роль Антохи из «Реальных пацанов». Сложно было уйти от этого образа своего парня с района?
— Не сильно-то и уходил (смеется). На самом деле сегодня я думаю, что надо было отойти от Антохи чуть раньше. Но это всегда сложный выбор: во-первых, отказаться от больших денег, во-вторых — от стабильной работы. История, когда ты взлетаешь за счет одного сериала, идешь на четвертый сезон, потом на пятый, и так до бесконечности, она очень простая. А взять и отказаться от всего этого и выбрать новый путь, чтобы снова идти к чему-то с нуля, — это очень непросто, не каждый так захочет.
— Сегодня популярен формат ребутов успешных сериалов нулевых и девяностых. А если в будущем вас пригласят сняться в ребуте «Реальных пацанов», согласитесь?
— Не знаю. Мне кажется, все эти ребуты снимаются от безденежья. Или от мельчания жанра. Я не знаю, смотрят ли новых «Папиных дочек» или «Не родись красивой». Есть хорошая фраза, уходя — уходи. Я понимаю формат, в котором сделали «возвращение» сериала «Друзья», когда спустя 20 лет они рассказали о том, как снимался проект, чтобы люди просто вспомнили что-то теплое. А вот эти ребуты, для кого они? Для тех, кто смотрел сериалы 10-15 лет назад? Мне кажется, это бесполезно. Для нового поколения зрителей история должны быть рассказана другим языком. Другое дело — сериал «Детство Шелдона», который рассказывает о детстве героя из «Теории большого взрыва». Вот это гениально!
— Общаетесь ли вы сегодня с кем-то из коллег по «Реальным пацанам»? Следите за их карьерами?
— Конечно! И соцсети в этом плане — вещь очень полезная. С Вовкой [Селивановым] не так давно созванивались, записывали смешные ролики вместе. С Игорем Ознобихиным хорошо общаемся. С Машкой [Шекуновой] много лет играли в одном спектакле. Мы все рядом.
— В продолжение «пацанской» темы: ваш старший сын Леон Кемстач сыграл одну из главных ролей в сериале Жоры Крыжовникова «Слово пацана». Как вы оцениваете игру Леона?
— Игру оцениваю высоко. Считаю, что этот успех во многом его заслуга. И, конечно, это заслуга Жоры Крыжовникова, который осаживал в нужные моменты.
— Вы как-то готовили Леона к роли? Он советовался с вами во время съемок?
— Готовились мы немного. Я считаю, что Леон классно справился. Мы с ним готовили какие-то сцены для проб дома, но это были скорее какие-то общие мазки — здесь лучше в такую позу встань, здесь не закрывайся, здесь попытайся сказать в такой стилистике… То есть я просто разобрал с ним сцены для проб. И, наверное, это помогло ему их пройти, потому что пробы он проходил как все, без всякого блата. Параллельно я показывал Леону фильмы, хронику «казанского феномена», хронику «Хади Такташ», хронику «Тяп-ляпа». Показывал ему «Бригаду», но он смотрел ее с неохотой.
— Вам близка история, рассказанная в «Слове пацана» и перечисленных вами фильмах?
— На самом деле — да, очень. В городе Березняки, где я рос, сам несколько раз участвовал в кровожадных битвах, 100 на 100 как минимум. Когда сначала бежит «пехота» и тебе прилетает хоккейной клюшкой по зубам, а потом бегут «старшаки», после которых несколько человек уже лежат с ножевыми. А ты в этот момент уже на дереве сидишь и наблюдаешь, как приезжает милиция и «скорая». Я могу смело об этом говорить, у меня остались отпечатки навсегда — достаточно посмотреть на мои фотографии в юности.
— Как успех сериала повлиял на Леона? «Звезду» не поймал?
— Звезду не поймал, а вот нервных расстройств немного схватил. Потому что в 15 лет получить такой ажиотаж вокруг себя… Справляться с этим непросто. И это, как мне кажется, опять же история про нехватку героя. Дети создают себе кумиров, они увидели в Леоне, именно в Леоне, а не в Андрее «Пальто», своего героя, поэтому так сильно в него вцепились.
— Какие советы вы даете Леону как отец и как актер и режиссер?
— Как отец — не зазнаваться. Слава быстротечна. И очень больно будет падать на дно. Как режиссер — ничего не говорю, потому что у него свои режиссеры. Как актер говорю — внимательно читай материал. И если тебя материал цепляет, соглашайся. Может, ты не получишь за этот материал ничего. Актеры старой формации, Хабенский, Машков и другие, снимаются в коротких метрах у студентов, потому что они помнят, как сами были студентами. Они соглашаются за минимальный гонорар, лишь бы помочь поколению новых кинематографистов быть не коммерсантами, а именно кинематографистами. И это очень важно.
— Леон делится с вами своими планами на будущее? Куда он планирует поступать?
— Пока у него в планах действительно история не сильно кинематографичная. Он бы хотел посниматься, но, как он сам говорит, лет до 20. Обучаясь в международной школе, идти в институт в Москве, наверное, шаг назад для него. Года два назад Леон говорил о карьере дипломата, сейчас говорит о строительной фирме. У него широкий диапазон взглядов на жизнь, и это очень круто.
— Что бы вы посоветовали сегодня молодым актерам, которые только начинают свой путь в кино?
— Я посоветую им не бояться ничего. Особенно если вы вдруг в 25 лет, бросив экономический, пришли на актерское или режиссерское мастерство, значит — у вас уже есть стержень. Не бойтесь, не сомневайтесь, вы на правильном пути! И не думайте о деньгах, думайте про кино. Человек, который идет в кино за деньгами, он идет не туда.