Цивилизация
— Какой главный смысл заложен в фильм «Мира»?
— Принятие себя вне зависимости от сложности обстоятельств, которые происходят в окружающей действительности.
— Главред «Бюллетеня кинопрокатчика» Александр Нечаев высказал мнение, что «Мира» претендует на статус «национального кинохита». Что для вас значит эта оценка? Согласны ли вы с ней?
— Мне приятно, что коллеги из киноиндустрии высоко оценили фильм и высказали такое мнение. Понятие хита складывается из отношения зрителей. Поэтому я очень надеюсь, что фильм будет принят зрителями, отзовется в их сердцах и отразит то, что их волнует. Если это произойдет, есть надежда, что зрительская любовь сделает «Миру» популярной.
— Для Вероники Устимовой это первая главная роль. Что вас привлекло в актрисе на кастинге?
— Здесь история удивительная, со мной такого не было. Вероника первая пришла на пробы, и это была первая актриса, которую я в принципе увидел на кастинге. Посмотрев на нее, я сказал: «Все, у нас есть главная героиня». Такое очень редко бывает. После этого мы посмотрели еще более 200 различных претенденток, потому что сложно было поверить, что действительно актриса так сразу попала в мое видение этой героини. Проверяли себя еще несколько месяцев, просматривали много актрис, но в итоге остановились на Веронике, потому что она наиболее точно и естественно отразила идею, которую я закладывал во время работы над фильмом.
— Каким было ваше видение героини на этапе кастинга?
— Это девочка-подросток в тяжелом переходном периоде, которая испытывает проблемы в семье и со сверстниками, — достаточно классический набор для современного подростка. У нее есть еще некая внутренняя тайна, которая делает ее более ранимой и закрытой, даже диковатой. С другой стороны, это как раз делает ее более сильной и выносливой, закаляет характер. Это девочка «с особенностями» — так ее называют в фильме, на что она, конечно же, обижается.
— Почему в фильме голосовой помощник «Мира» одухотворен и воспринимается как отдельный персонаж?
— Через этот сюжет я хотел показать тенденцию развития современных технологий, когда люди все больше уходят от проблем, прячутся за цифровые суррогаты. Сейчас настолько быстро развивается инженерия нейросетей и «заменителей» людей, что в ближайшем будущем человеку с какой-то проблемой (например, со сложностями общения) будет гораздо проще и комфортнее взаимодействовать только с виртуальным ассистентом, нежели пытаться наладить контакт с людьми. Сюжет с ассистентом — о том, что нужно на эту проблему взглянуть с новой стороны.
— Космонавту Арабову можно простить общение с ассистентом, потому что на космической станции выбор собеседников невелик. В чем заключается особенность их взаимодействия?
— Голосовой помощник Арабова «Мира» — это нейросеть, которая обучалась на его характере. В итоге на основе полученных сведений система выявила одну важную и судьбоносную черту характера персонажа, о которой даже он не знал. Голосовой помощник открыл ему же глаза на самого себя.
— На груди Арабова — нашивка с цитатой из монолога «Идущего к реке» («Я в своем познании настолько преисполнился…» и так далее по тексту). Какой смысл в этой цитате для героя? Чьей идеей было сделать такую нашивку?
— Эта идея, которую я с радостью поддержал, принадлежит художнику по костюмам Варе Авдюшко. Потому что это действительно точно характеризует нашего главного героя, который очень рефлексирует относительно происходящего в своей жизни. Он, так скажем, в философию немножко ударяется. То есть, вместо того, чтобы разобраться в сложной ситуации и идти дальше, он принимает решение просто идти дальше, отрицая само наличие проблемы, завуалировав ее некой своей философией. Поэтому данный мем вписался в историю.
— Почему местом действия выбран именно Владивосток? Съемки действительно проходили там?
— Съемки действительно проходили там. Местом действия был выбран Владивосток, потому что изначально была идея показать российский город, который многим кажется чем-то очень далеким на краю света, где многие никогда не побывают — как космос. Вроде, наши люди, наша страна, но где-то далеко. Там другая жизнь, машины с правым рулем. Город хотелось показать таким: он очень далекий, но все равно наш. И Арабов тоже — вроде как свой, но тоже где-то далеко в космосе.
— Чем вам запомнилась поездка во Владивосток?
— Город потрясающий — очень понравился, я в него влюбился. Люди замечательные. В Приморском крае невероятная и прекрасная природа. Надеюсь, что это не последнее кино, которое я там сниму.
— В эпизодической роли на экране появился Илья Лагутенко — как он отреагировал на приглашение? Он был во Владивостоке — или вы его привезли?
— Я сразу хотел, чтобы Илья появился в камео в нашем фильме. Мы с ним это обсудили и подгадали так, чтобы он как раз по своим делам приехал во Владивосток и у нас снялся. По сценам фильма понятно, что сюжет разворачивается в наши дни, но в альтернативной реальности. Поэтому суперзвезда Илья Лагутенко появляется в фильме в виде дворового музыканта, который на каком-то укулеле играет и поет. И даже когда он исполняет один из своих главных хитов, не так уж много народу его слушает.
— Применялись ли в «Мире» какие-то новые для России компьютерные технологии?
— Над проектом работала самая передовая студия компьютерной графики в стране Main Road Post. Они применили очень прогрессивные современные технологии — я бы сказал, что некоторые их разработки уникальны для нашей индустрии. В частности, они сделали систему, которая автоматически генерирует город: каждый дом, кустик, машину, фонарный столб. Это хитрый современный алгоритм, который позволяет нам создать очень реалистичное пространство, не отрисовывая все вручную. Это какая-то их магия, я точно не знаю, как это работает. Но выглядит это очень круто.
— После ограничения связи с Западом не возникает ли у кинематографистов проблем с технической точки зрения? Или разработки спецэффектов полностью принадлежат российским специалистам?
— В фильме использовались разработки российских специалистов — но, естественно, на базе иностранного софта и оборудования. Но само программирование и идея алгоритмов полностью принадлежат сотрудникам студии Main Road Post.
— Консультировались ли вы с космонавтами и другими специалистами перед съемками?
— Да, я консультировался не только с космонавтами, но и с достаточно серьезным специалистом МЧС международного класса. Он подробно рассказал, как вел бы себя в нашей фэнтезийной реальности и как вели бы себя службы, решая похожие проблемы. Для написания сценария и понимания масштаба происходящего был очень важен опыт человека, который побывал в десятках чрезвычайных ситуаций. По космической части нас консультировал космонавт Федор Юрчихин, с которым я работал на фильме «Время первых». Он рассказывал о нюансах, касающихся поведения космонавтов во внештатных ситуациях, — подобных той, что происходит на нашей вымышленной космической станции «Мир А».
— Может быть, вы изучали этот вопрос, — возможен ли метеоритный дождь такой силы в реальности?
— Начал изучать тему метеоритных дождей и удивился, когда узнал, что на Землю ежедневно падает пять тонн метеоритов. Мы их не замечаем, потому что наша прекрасная атмосфера защищает нас — большая часть сгорает, не долетая. Какие-то небольшие камешки иногда падают. Но этот масштаб меня впечатлил, как и то, что Земля постоянно находится под угрозой возникновения масштабного метеоритного дождя. Вероятность достаточно мала, но в теории это возможно. Поэтому действия ученых, которые сейчас направлены на защиту нашей планеты от неожиданных больших метеоритных катастроф, не напрасны, а достаточно осмыслены. NASA недавно бомбардировало один из астероидов, который летел в нашем направлении. Потенциально он мог повлечь проблемы на Земле.
— Помните ли вы, когда и почему вас привлекла тема космоса?
— Да, помню. Мне тогда восемь лет было. Папа пришел с работы и принес свернутый в трубочку плакат, на котором были фотографии с подписями всех наших героев-космонавтов. И повесил его у меня над столом. Я делал уроки и постоянно смотрел на этих небожителей, изучал их имена, смотрел им в глаза — и так провел школьные годы. Тогда у меня отпечаталось в сознании, что эти люди летают очень высоко и делают что-то важное. У меня появилось уважение к космонавтам, которые рискуют своими жизнями, находясь в таком тяжелом и опасном пространстве, как космос. И так случилось, что когда появлялись предложения снимать что-то на космическую тему, я сразу соглашался.
— Была ли у вас в детстве мечта стать космонавтом?
— Почему-то у меня не было даже мысли, что я достоин мечтать об этом. А вот о том, что моя мама — космонавт, я всем рассказывал. Хотя это, конечно, не так.
— Хотели бы вы снять фильм в космосе, как Клим Шипенко?
— То, что Клим и Юлия Пересильд слетали в космос, — это выше всяческих мечтаний. Возможность сделать такую работу была за гранью моего представления. С одной стороны, это величайший прорыв для киноиндустрии — впервые в истории в таком масштабе запустить кинопроизводство в космосе. С другой — здесь есть некая вещь, которая меня смущает. Для съемок фильма «Время первых» мы рассматривали варианты строительства декораций в специальном самолете, в котором создается иллюзия невесомости в космосе для тренировок космонавтов. Но я столкнулся с таким фактором, что настоящая невесомость создает гиперреализм — там не только вещи летают, но и жидкость в теле распределяется определенным образом и меняет внешний вид человека. Когда я посмотрел на это, мне показалось, что здесь мы уже заходим на территорию документального кино. А хочется все-таки остаться в жанре игровом. Поэтому я бы еще подумал не раз, стоит ли лететь в космос, чтобы снимать фильм такого объема, как «Мира». Потому что там больше половины действия фильма происходит в состоянии невесомости.
— Обсуждали ли вы с Климом Шипенко его полет? Что самое интересное вам запомнилось из его рассказа?
— Да, мы общались. Самый главный вопрос, который меня волновал: «Клим, скажи, пожалуйста, мы в фильме «Время первых» хоть чуть-чуть правильно показали все относительно того, как на самом деле?» И он тогда ответил, что в реальности все совсем по-другому выглядит. Скорее всего, он просто имел в виду большое количество мелких нюансов — в том числе то, что происходит с телом человека в невесомости. В земных условиях это передать невозможно. Но в плане ситуаций, когда космонавты стыковались и делали прочие вещи, мы были очень близки к тому, что в действительности происходит в космосе.
— Вы стояли у истоков франшизы «Елки», сняли несколько фильмов. Смотрите ли вы новые части сейчас? Насколько история изменилась с годами?
— Мы придумывали саму концепцию, я полностью как режиссер делал вторую часть «Елок», для первой, третьей и четвертой снимал отдельные сюжеты с нашими главными героями — Иваном Ургантом и Сергеем Светлаковым. Я смотрю, как «Елки» живут, меняются, и понимаю одно: этот продукт нужен людям, они ждут его. Кто-то, конечно, ругает, говорит: «Да сколько уже можно?», но когда наступает предновогодняя суета, людям будто бы хочется «Елок». Потому что это даже не фильм, а некое состояние — его можно включить и окунуться снова в 2010, 2011, 2012 год. Это словно маячок, который показывает, как было раньше, помогает вернуть то самое настроение.
— Для многих «Елки» ассоциируются с Иваном Ургантом и Сергеем Светлаковым. Как вы отреагировали на новость о том, что новая часть выйдет без них?
— У нас вообще много событий в жизни происходит, много всего меняется. Да, это такое время, что даже «Елки» выходят без Урганта и Светлакова. Когда-нибудь они вернутся — и это тоже будет что-то означать.
— Нравится ли вам Евгений Кулик как актер, режиссер и сценарист?
— Я думаю, что Женя очень перспективный. Он талантливый, современный, с хорошим чувством юмора. Я еще не видел новых «Елок», мне очень интересно посмотреть. Но мне кажется, Женя привнес во франшизу свежее дыхание.