Цивилизация
Дягилев и театр
Сергей Дягилев с раннего детства увлекался музыкой, особенно его впечатляли работы Петра Чайковского. В 1890 году он поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета и параллельно с учебой брал уроки у композитора Римского-Корсакова. В университете же, как признавался сам Дягилев, ему «страшно полюбились» атмосфера и щегольская форма.
Вскоре после выпуска Дягилев стал организовывать в Санкт-Петербурге выставки европейских и русских художников (Левитана, Серова и многих других). К увлечению театром он пришел через редакторскую деятельность сначала в нишевом модернистском издании «Мир искусства», а потом — в «Ежегоднике императорских театров», который и сблизил его с труппой. Именно в императорском театре ему предложили первую постановку балета «Сильвия», работа над которой, однако, так и не состоялась из-за скандала. Дягилев позвал в спектакль знакомых художников из «Мира искусства», что не понравилось местным чиновникам. В знак протеста тот разорвал отношения с дирекцией театра.
С 1906 года импресарио организовывал выставки за границей, а уже через два года представил миру первый «Русский сезон» в Париже.
Сергей Дягилев (1872-1929) и Игорь Стравинский (1882-1971)
РИА «Новости»Тернистый путь «Русских сезонов»
Над программой первого сезона работали художники-«мирискуссники» Александр Бенуа, Лев Бакст и Николай Рерих, а также ведущие артисты императорского театра — Вацлав Нижинский, Тамара Карсавина и декаденствующая дива Ида Рубинштейн. Благодаря модернистскому взгляду на музыку, хореографию и изобразительное искусство постановки с ошеломительным успехом прошли в Париже. Западная публика тогда увидела первые балеты — «Павильон Армиды», «Половецкие пляски» и «Борис Годунов».
По мнению генерального продюсера Национального оперного центра в Санкт-Петербурге и основателя «Дягилевской лаборатории» при кафедре балетоведения Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой Рината Дулмаганова, новаторство Дягилева заключалось в объединении разных видов искусств в одну постановку.
«Он соединил музыку, художественное изобразительное искусство и танец в единое художественное высказывание. Каждое из них также существует и по отдельности. В «Русских сезонах» есть и музыка Игоря Стравинского, и хореография Вацлава Нижинского», — отметил Дулмаганов в разговоре с «Газетой.Ru».
Как подчеркнула председатель правления культурного фонда «Дом Дягилева» Фаина Дмитриева, импресарио успешно демонстрировал национальную культуру в своих работах. Некоторые из них — например, «Весна священная» — не сразу были поняты западной публикой. По воспоминаниям современницы Ромолы Пульской, «люди свистели, поносили артистов и композитора, кричали, смеялись».
Балет Игоря Стравинского «Весна священная» на Елисейских полях. 29 мая, 1913 год
«Это был модернизм своего времени, основанный на русском национальном фольклоре. Дело в том, что это были глубоко национальные сюжеты, неведомые для Европы. Сам Сергей Павлович говорил: «Наше время еще придет». Так и произошло», — добавила Фаина Дмитриева.
Премьера балета «Весна священная» с хореографией Нижинского состоялась в мае 1913 года в Париже. Идея создания принадлежала композитору Игорю Стравинскому и художнику Николаю Рериху. В центре сюжета — церемония в честь языческого праздника Священной весны.
Впрочем, сам Дягилев никогда не шел на поводу у публики. «В интервью Times он сказал: «Я 25 лет стремлюсь к тому, чтобы в театре возникло новое движение — и мои искания были признаны, но мои спектакли называют странными. Но спектакль и должен быть странным». Когда зазвонил первый телефон или зажглась первая лампочка, то все также посчитали это странным. Первый же «звонок» Дягилева — это спектакль «Половецкие пляски», а потом и «Петрушка», и «Священная весна», и «Парад», и другие», — рассказал «Газете.Ru» искусствовед Ринат Дулмаганов.
Эскиз декорации художника Александра Бенуа к балету И. Стравинского «Петрушка» в постановке Мариинского театра.
Государственный Русский музей./РИА «Новости»Дягилев — меценат
Еще одной заслугой Дягилева является то, что он сумел вырастить целую плеяду звезд балетного искусства. Например, хореографа Леонида Мясина импресарио забрал к себе в команду из московского кордебалета. Вскоре тот стал единственным постановщиком «Русских сезонов» с 1915 по 1921 год.
«Он называл себя меценатом. Считается, что он и был таковым для творцов: помогал им обогатиться мировой культурой, отправляя их в музеи и загружая их книжками. Он инвестировал в них свои знания, свое видение и свое предвидение», — отметил Ринат Дулмаганов.
В 1917 году Мясин поставил скандальный балет «Парад» на музыку Эрика Сати с декорациями Пабло Пикассо. В то время постановщик увлекся кинематографом и по-своему пытался воссоздать сюжеты из него:
«В форменном пиджачке и короткой белой юбке она [главная героиня «Парада», американская девочка] пересекала сцену чередой судорожных прыжков, широко размахивая руками. Затем она копировала шаркающую походку Чарли Чаплина, затем следовала пантомима, напоминающая фильм «Опасные приключения Полины» — девочка прыгала на ходу в двигавшийся поезд, переплывала реку, состязалась в скоростной стрельбе из пистолета и, наконец, трагически погибала, когда тонул «Титаник». Все это искусно танцевала и мимировала Мария Шабельская», — так сам Мясин описывал хореографию в мемуарах «Моя жизнь в балете».
Эскиз Пабло Пикассо для постановки балета «Парад», 1917
На премьере «Парада» парижская публика взбунтовалась. «Люди, сидевшие в партере, бросились к сцене, в ярости кричали: «Занавес!» В это время на сцену вышла лошадь с кубистической мордой и начала исполнять цирковые номера — становилась на колени, танцевала, раскланивалась. Зрители, видимо, решили, что актеры издеваются над их протестами, и совсем потеряли голову, вопили: «Смерть русским!», «Пикассо — бош!» , «Русские — боши!», — писал современник Дягилева, писатель Илья Эренбург.
В исторической перспективе же «Парад» оказал важное значение для театра и балета. Под влиянием оригинальной партитуры Сати сформировались композиторские кружки «Шестерка» и «Аркейская школа». Музыка француза нашла отражение в работах Игоря Стравинского.
В 1924 году в труппе Дягилева появился перспективный и молодой хореограф Жорж Баланчивадзе (он же Баланчин). В «Русских сезонах» он поставил девять крупных спектаклей, среди которых опера-балет «Дитя и Волшебство» на музыку Мориса Равеля.
После смерти Дягилева Баланчин переехал в США, работал на Бродвее и дал начало современному неоклассическому балетному искусству. У хореографа труппы Михаила Фокина все сложилось менее радужно. «Экстаз Фокина длился около шести лет, может быть, несколько меньше, может, несколько больше: между 1907 и 1914 годами. Дальше дело пошло на спад», — писал о нем балетный критик Вадим Гаевский. У Вацлава Нижинского после провала балета «Тиль Уленшпигель» в Нью-Йорке начались проблемы с ментальным здоровьем — ему диагностировали шизофрению.
«Балеты Дягилева повлияли на современный танец тем, что появилась необычная для того времени музыка, которую он заказывал и знал, как она должна звучать. Он дал новый взгляд на художественно-декорационное оформление, которое он заказывал и знал, как оно должно выглядеть. На хореографию, которую он тоже заказывал и знал, как она должна ставиться и исполняться. Иногда доходило до скандалов. Он видел конечный результат: как это будет выглядеть не только на сцене, но и в истории», — заключил искусствовед Ринат Дулмаганов.
Заключительное выступление «Русских сезонов» состоялось во французском городе Виши 4 августа 1929 года. Через 15 дней Сергей Дягилев скончался от заражения крови. Его похороны оплатили пианистка Мися Серт и дизайнер Коко Шанель.