Цивилизация
В 1835 году Гоголь в знаменитом письме к Пушкину не только попросил у поэта «сюжет для комедии», из которого, как принято считать, вырос «Ревизор», но и рассказал о своей будущей поэме. К тому моменту у писателя уже были готовы три главы «предлинного романа» и, главное, придумано название — «Мертвые души».
«Ищу хорошего ябедника, с которым бы можно коротко сойтится. Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь», — писал Гоголь.
В 1842 году вышли первые экземпляры «Мертвых душ». Продолжения истории отставного чиновника Чичикова ждали с нетерпением — да и сам Гоголь задал себе высокую планку, пообещав сразу несколько томов. Второй том Гоголь вымучивал 10 лет, но свет его так и не увидел: 24 февраля 1852 года писатель уничтожил рукопись, а 10 дней спустя умер от физического истощения.
Почему Гоголь сжег второй том
Существует несколько версий, почему Гоголь сжег рукопись. Часто этот поступок связывают с ментальными проблемами писателя: помимо второго тома «Мертвых душ», Гоголь пытался уничтожить поэму «Ганц Кюхельгартен» и сжег повесть «Братья Твердиславичи», поскольку эти произведения казались ему недостойными для демонстрации другим.
В беседе с «Газетой.Ru» старший научный сотрудник ИМЛИ РАН, профессор кафедры сравнительной истории литературы ИФИ РГГУ Екатерина Дмитриева отметила, что Гоголь критично относился к своим трудам. Однако она сочла неуместным выносить на первый план вопрос о психическом здоровье писателя.
«То, что касается ментального здоровья или нездоровья — это же грань очень подвижная. Гоголь действительно очень трепетно и строго относился к своим произведениям. Например, самая первая его поэма «Ганц Кюхельгартен» успела выйти, а потом он скупал и истреблял все экземпляры, поэтому их сохранилось очень мало. У Гоголя было представление, что когда рукопись физически исчезает, то она оживает в сознании: происходит некий прорыв», — сказала Дмитриева.
По другой версии, Гоголь сжег второй том по ошибке, перепутав с другими бумагами. Об этом, в частности, рассказывал современник писателя Михаил Погодин в некрологе «Кончина Гоголя». Правда, автор, в свою очередь, ссылался на драматурга, графа Александра Толстого, у которого в последние годы жил Гоголь. На следующий день после сожжения рукописи писатель якобы пришел к Толстому и сказал: «Вообразите, как силен злой дух! Я хотел сжечь бумаги, давно уже на то определенные, а сжег главы «Мертвых душ», которые хотел оставить друзьям на память после своей смерти».
Не исключено, что Гоголь уничтожил рукопись осознанно. Как вспоминал слуга писателя Семен, в тот момент Гоголь на вопрос о том, что он делает, якобы ответил: «не твое дело».
По словам литературоведа Екатерины Дмитриевой, каждая из версий имеет право на существование, ведь «по большому счету ничего неизвестно».
«Основное мы знаем из рассказа его слуги. Тот понял, что он — носитель важной информации, но каждое новое показание обрастало все новыми подробностями», — отметила она.
Сохранившиеся пять глав второго тома «Мертвых душ» — не из последней, а одной из ранних редакций произведения. Как рассказала «Газете.Ru» Дмитриева, при подготовке второго тома поэмы к академическому изданию она заметила странное несоответствие в протоколе осмотра комнаты писателя: черновую редакцию по какой-то причине нашли не сразу.
«После смерти Гоголя его комнату опечатали. Согласно протоколу, в его комнате на тот момент не фигурировали ни портфель, ни рукопись. Через шесть месяцев, как полагается, печать сняли — с полицейским и при свидетелям. Но там также ничего не нашлось. И буквально спустя два дня в комнате вдруг нашли [сохранившуюся] рукопись. По одной из версий, она завалилась за шкаф, по другой — была где-то в портфеле. Есть версия Сергея Дурылина (литературовед и писатель — прим. «Газета.Ru»), что чья-то доброжелательная рука припрятала на время портфель. Скорее всего, это был граф Толстой», — поделилась исследовательница.
О чем второй том «Мертвых душ»
Считается, что Гоголь задумал воплотить «Мертвые души» в трехтомнике по аналогии с сюжетом «Божественной комедии» Данте Алигьери. Литературовед Екатерина Дмитриева уточнила «Газете.Ru», что Гоголь действительно закладывал в произведение идею о перерождении, но то, что он пытался воплотить ее по Данте, — «всего лишь красивая легенда».
«Почему возникла легенда, дескать Гоголь собирался делать «Мертвые души» по модели Данте? Согласно этой гипотезе, второй том стал бы чистилищем, что не подтверждается. Это предположения критиков, которые в итоге пошли в мир как красивая легенда, — продолжила Дмитриева. — Он действительно хотел переродить персонажей. Правда, если судить по оставшимся главам, то перерождение не очень-то получается».
Впрочем, в первом и втором томах «Мертвых душ» характеры героев действительно отличаются. Например, в первом томе помещик Манилов кажется довольно приятным человеком. Вскоре обнаруживается, что за иллюзией порядочности скрывается душевная пустота и паразитизм — то, что по итогу вырастет в целый феномен — «маниловщину».
Главный «подлец» Чичиков во втором томе задается идеей создать свое хозяйство и семью, но попадает в тюрьму за мошенничество. Там же Чичиков обещает Муразову встать на правильный путь, и кажется, он уже готов раскаяться, но потом ему поступает более выгодное «нечестное» предложение, и он отказывается от этой идеи.
«На самом деле во втором томе Чичиков даже более грешен, чем в первом. Сначала же он просто скупает мертвые души, ничего плохого не делает и отчасти даже кому-то помогает. А в следующем томе он занимается настоящим мошенничеством, устраивает проделку с завещанием старухи. Во втором томе действительно есть положительные герои — и Муразов, и генерал-губернатор, но про остальных бы я так не сказала. Правда, возможно, Гоголь действительно считал, что некоторые из них смогут переродиться», — пояснила Дмитриева.
Вероятно, второй том «Мертвых душ» должен был зафиксировать начало перевоплощения героев. О том, что центральный персонаж может все-таки прийти к добродетели, говорил и сам писатель. Правда, это должно было произойти уже в третьем томе.
«Гоголь как будто с радостью подтвердил, что это непременно будет, и оживлению его послужит прямым участием сам царь, и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна кончиться поэма», — вспоминал философ Александр Бухарев о своем разговоре с Гоголем.
На вопрос, «оживут» ли другие спутники героя, писатель ответил: «Если захотят».