Цивилизация
«Диснеевские» злодеи (а в особенности злодейки) всегда были предметом отдельного культа. Человечество в принципе с большим интересом относится к антагонистам, поскольку часто они воплощают в себе различные общественные запреты и табу: они девиантны, а значит, могут позволить себе то, чего мы не можем. В случае со злодеями Disney дела обстоят еще интереснее. По словам профессорки гуманитарных наук Дори Колер, «диснеевская» анимация происходит из традиций карикатуры, поэтому отрицательные персонажи в картинах студии часто базируются на стереотипах — расовых или гендерных.
Они нередко имеют реальных прототипов из стигматизированных и уязвимых социальных групп. Например, морская ведьма Урсула из «Русалочки» была списана с культовой дрэг-квин Дивайн. А Круэлла из «101 далматинца» — с голливудской звезды Таллулы Бэнкхед, которая открыто говорила об отношениях с мужчинами и женщинами (термин «бисексуалка» она при этом не использовала, предпочитая называть себя «амбисекстром»). На безрыбье и рак, поэтому на протяжении многих лет и десятилетий существенная часть аудитории, не получая практически никакой репрезентации на экране, хваталась за любую соломинку.
Как бы то ни было, до середины 2010-х годов Disney не предпринимала ничего существенного, чтобы нажиться на популярности своих плохишей: фантазии хватало разве что на мерч и отдельный магазинчик в Диснейуорлде. Но потом, в 2014-м, вышла «Малефисента» с Анджелиной Джоли — по-своему прорывное кино, которое переиначивало сказку о Спящей красавице, помещая на первый план злую колдунью из мультфильма 1959 года (и в некотором смысле превращая ее из двумерной в трехмерную).
Это был нетипичный фильм про нетипичную героиню. Например, «Малефисента» быстро отказывалась от всякого романтического аспекта. Причем эта линия обрывалась на довольно жесткой, особенно по «диснеевским» меркам, ноте — сцене с метафорой изнасилования. Героиня Джоли переживала эту травму, проходя через злобу, обиду и боль. Ее сперва бурные, а затем подавленные эмоции были понятны и абсолютно правомерны, что, в свою очередь, максимально отдаляло новую Малефисенту от примитивной «злобной стервы» из анимационной «Спящей красавицы». В итоге темная фея образца 2014-го приходила к душевному спокойствию, находила сочувствие и любовь. Однако при всей революционности сказки ее героиня по-прежнему оставалась в рамках одобряемой патриархатом гендерной роли. Не имея партнера или желания его обрести, была матерью. Пускай и названной.
Анджелина Джоли в фильме «Малефисента: Владычица тьмы» (2019)
Walt Disney Pictures«Круэлла», сольная лента о фэшн-диве курильщика, идет еще дальше. У здешней протагонистки нет ни любовного интереса, ни родительских чувств. По сюжету девушка-сирота Эстелла, живущая в Лондоне панковых 70-х и промышляющая мелким воровством, узнает правду о гибели своей матери. Это открытие заставляет ее пересмотреть свои приоритеты (всю жизнь она мечтала стать дизайнеркой одежды) и встать на путь отмщения. А также пробуждает с детства подавляемое злое альтер-эго по имени Круэлла (фамилия Де Виль пока лишь маячит на горизонте).
Эта картина — довольно изобретательный сплав известных сюжетов и мотивов, сделанный пестрой командой кинематографистов, вклад каждого из которых виден и ощутим. Поскольку речь о проекте Disney, в основе истории без труда отыщется классическая сказка — в данном случае о Белоснежке (скорее в версии братьев Гримм, чем Уолта Диснея), здесь облеченная в фильм-ограбление а-ля «Одиннадцать друзей Оушена». Сама Круэлла, едкая и пробивная девушка с зыбкими моральными установками, кажется родственницей героини из предыдущей работы режиссера Крейга Гиллеспи «Тоня против всех». Именно он, к слову, составил дорогущий саундтрек из полусотни хитов 60-х — 70-х (причем не всегда самых очевидных): от The Rolling Stones, The Doors, The Animals, Нины Симон и Нэнси Синатры через Игги Попа, Deep Purple и Black Sabbath к Дэвиду Боуи, Electric Light Orchestra, Blondie, Queen и The Clash.
Лента, как, наверное, и любое кино о моде, не сможет не вызвать ассоциаций с «Дьявол носит Prada», и действительно: первый вариант сценария принадлежал перу Алин Брош Маккенны. А над последней редакцией текста трудился Тони Макнамара, автор таких же хулиганских проектов о женщинах и власти — «Фаворитка» и «Великая». В прессе (и, уж простите, в заголовке этого текста) «Круэллу» сравнивают с «Джокером» Тодда Филлипса, что справедливо, но лишь отчасти, и уместнее будет, пожалуй, вспомнить о «Хищных птицах» Кэти Янь, которые в схожей манере занимались реабилитацией другой культовой злодейки — Харли Квинн (тоже, кстати, избавляя ее от стремления к романтическим отношениям).
Если и дальше углубляться в неймдроппинг и выделять центральных героев, то важно назвать три имени. Во-первых, художница по костюмам — двукратная обладательница «Оскара» Дженни Беван («Комната с видом», «Безумный Макс: Дорога ярости»), которая теперь обязана получить свою третью статуэтку (ну или как минимум одиннадцатую номинацию). Подчеркивая яркость здешних нарядов, наполненных бунтарским духом Вивьен Вествуд, Disney совместно с брендом Rag & Bone даже запустила специальную фэшн-коллекцию по мотивам фильма. Правда, без ведома самой Беван — видимо, по примеру главной антагонистки «Круэллы», злой королевы моды по имени Баронесса (Эмма Томпсон), построившей империю за счет подобного присвоения чужих работ.
Во-вторых, композитор Николас Брителл, писавший музыку к «Лунному свету», «Игре на понижение» и гениальному сериалу «Наследники». Его партитура для «Круэллы» — с минималистичной, но совершенно пленительной главной темой, а также эффектной смесью перегруженной гитары и пафосных оркестровок — умудряется не затеряться посреди обширного песенного саундтрека, что само по себе кажется фантастикой. Новые сочинения Брителла вызывают в памяти меланхолично-готический мелодизм Эльфмановских вещей из фильмов Тима Бертона, с которыми ленту роднит сумрачная, саркастично-макабрическая атмосфера и оттенки героинь Хелены Бонем Картер в образе самой Круэллы.
Это подводит нас к последней (а по важности первой) звездочке картины Гиллеспи — Эмме Стоун, которая, помимо тонкого подражания Бонэм Картер, великолепно воспроизводит интонацию и ужимки злодейки из мультика 1961 года: хищно похрипывает, горбится, обжигает инфернальным взглядом. А еще заметно страдает без мундштука с сигаретой, не прошедшего семейно-ориентированную цензуру Disney. Стоун вслед за Анджелиной Джоли справляется с непростой задачей (дождитесь монолога перед финальным актом картины) и совмещает исходную карикатурность героини с объемным, сложным характером, который оказывается — буквально — экранным воплощением юнговского архетипа Тени. Или, если угодно, парафразом Хайда-Джекилла. Внутри «диснеевского», напомним, кино с рейтингом PG-13.
Если уж от паразитирования медиагигантов на интеллектуальной собственности, покрывшейся пылью, избавиться не выйдет, то пусть оно будет именно таким: с подбором новых оптик, переосмыслением и реклеймингом. Не стоит пытаться рассмотреть в «Круэлле» приквельную флешку с разъемом, подходящим к «101 далматинцу», иначе придется иметь дело с такой же массой несостыковок, как если бы «Джокера» с Хоакином Фениксом постарались подшить к мультсериалу о Бэтмене 90-х годов. Вместо этого лучше позволить старой знакомой раскрыться с новой, неожиданной стороны, заодно избавиться от травматичных воспоминаний о двух чудовищных фильмах 20-летней давности, где Круэллу изображала Гленн Клоуз (которая в нынешней картине служит одной из продюсерок).
Злодейки, берущиеся за первые скрипки, очевидно, будут продолжать заявлять о себе под «диснеевской» маркой: Стоун и Эмма Томпсон уже говорят о сиквеле в духе второго «Крестного отца», помимо этого студия, по данным СМИ, разрабатывает ленту о Снежной королеве (видимо, она не будет связана с серией «Холодное сердце»). И это прекрасно: миру жизненно необходимы голоса женщин. Особенно тех, у кого есть все поводы злиться.
