Цивилизация
— Как вы оказались в «Рашн Юге», чем вас заинтересовал сценарий фильма?
— Главный критерий в сценарии для меня — чтобы там не было никаких стереотипов и шаблонов. Изначально я увидел, что мне предложена роль моряка Никиты. И подумал: «Ну все, not mine». Потому что это не моя роль. Но меня зовут на пробы. Я говорю: «Хорошо, приду и покажу, как я это вижу». Прихожу, показываю. Они говорят: «Вау! Давай!» Я такой, типа: «Вы серьезно?» Они отвечают: «Да, конечно, круто, давай!»
И все, так я попал. Загорелся, подумал — как круто, что моряк Никита у нас будет такой юноша! Что когда он сталкивается с проблемой в любви, то вдруг начинает страдать биполярным расстройством — и вот такое с ним происходит.
— Вы когда-то признавались, что вам тяжело даются герои и роли, связанные с войной, военными. Это не тот случай?
— Да. А знаете, из-за чего? Потому что там всегда есть определенные шаблоны. То есть у военных должно быть так, так и так. И меня это настолько корежит, что я чувствую определенную неправду, не верю этой форме, которую придумали военным.
Благодаря советскому кино про войну, где люди реально знают, что такое война и кто такие военные люди, я понял, насколько это ужасно — само понятие войны. И насколько ужасно понятие «подвиг». Потому что люди героями становятся вопреки — своему страху, гневу, во имя жизни любимых, родных и близких. Любая военная тематика, связанная с подвигом, — огромная трагедия. Поэтому мне странно, когда люди показывают таких вот военных героев, которые все четкие, правильные... И так круто, что здесь мой герой — не такой моряк в стереотипном представлении. Нет, он живой, совершает какие-то ошибки, пытается их исправить, опять совершает. Он смешной, сумасшедший. С профессиональной точки зрения я такого не делал в кино. Поэтому, собственно, и заинтересовался проектом.
Мне вообще не близок Никита, которого я сыграл. Да и в целом все персонажи, которых я когда-либо делал в кино, — это именно персонажи. Я и в актерство-то пошел по той причине, что тут можно создавать другого человека, для меня в этом заключается некая магия.
— Жора Крыжовников в своих работах зачастую обыгрывает некие стереотипы о русских людях и России в целом: будь то пристрастие к алкоголю, шумные-буйные свадьбы и так далее. В «Рашн Юге» за сердце главной героини, помимо студента, борются полицейский и военный — представители популярных в нашей стране профессий. Это ведь неслучайный выбор?
— Это близко народу. Все знают, что Андрей Першин, он же Жора Крыжовников, отвечает за народный юмор в стране, снимает народное комедийное кино. И, естественно, зрителям в России интересно наблюдать за узнаваемыми людьми.
При этом, мне кажется, он очень круто умеет разбавлять то, что как бы является стереотипом, добавляет что-то новое. Это на самом деле всегда интересно. То есть, да, — вроде бы моряк, но не такой моряк, как представляется всем. Да, полицейский, но не совсем такой, как все представляют. Думаю, если бы это была прямо такая шаблонная история, там, наверное, не было бы ни Андрея Першина, ни меня. Потому что я никак не могу быть «шаблонным» моряком. Это странно, я просто не подхожу, там должен быть другой типаж.
— Фильм посвящен в том числе и русскому югу. Как вы относитесь к российским курортам? Есть ли у них хорошие перспективы, на ваш взгляд?
— Вот как вам сказать? С пониманием отношусь (улыбается). Все это прекрасно, все это неизменно. И это не изменится. Вот эта простота отношения к отдыху. Все очень просто, все лазурно, красиво, лучезарно. Как-то так.
— Несколько лет назад вы говорили, что хотели бы попробовать себя в Голливуде и учите английский. Как с этим обстоят дела? Мечта и желание до сих пор есть?
— I'm learning english now, я учу (улыбается). Потому что когда выпадает шанс, ты должен быть к нему готов. И я надеюсь, что когда-нибудь он выпадет. Но, если честно, специально ничего не делаю. У меня нет специальных агентов, которые меня там предлагают. Я в этом плане человек спокойно плывущий. Но как только будет возможность, надеюсь, смогу что-нибудь сообразить, вообразить, изобразить и сделать.
— Какие из последних голливудских проектов вам понравились, где бы хотели себя попробовать?
— «Джокер» с Хоакином Фениксом — для меня это просто «вау». Я всегда DC любил больше Marvel — у тех просто есть какой-то супергерой, обладающий силой, весь такой красивый, умеет летать, бегать, прыгать. А у DC всегда заложен огромный кусок невероятной драматургии, очень острой, колкой, местами неприятной. Так что на меня «Джокер» произвел огромное впечатление. Конечно, если бы мне предложили что-то попробовать в таком духе, это была бы просто мечта. Но представьте просто, сколько в самих США юных актеров, мечтающих о таком же. Поэтому и я пока мечтаю. Но было бы здорово.
Из других проектов на меня «Эйфория» произвела огромное впечатление. Паоло Соррентино я обожаю, его «Лоро», «Молодой Папа», это из свежего у него. Все время в восторге от этого режиссера. Да и вообще европейское кино сейчас тоже стало мощным, оно уже на уровне Голливуда. Уэс Андерсон один из моих любимых режиссеров. Такая форма меня притягивает безумно. Тим Бертон... Даже если он будет совсем старенький, если предложит, я, конечно, с радостью «прыгну» в любой из эпизодов. Потому что этот широкий взгляд на наши бытовые условности меня всегда радует и, если честно, внутренне спасает. Это как вакцина от быта, который на самом деле крайне сложно воспринимать.
— Продолжая тему зарубежного кинематографа. На Западе исторических белых персонажей все чаще играют темнокожие актеры. Считаете ли вы это правильным?
— Знаете, во всем нужна мера. Понятно, что в этом ничего плохого нет. Но мне просто интересно — что бы было, если бы я сыграл, допустим, Тупака? Ну вот как вот это? Я тоже как бы не очень это понимаю, однако принимаю. Но мне все равно кажется, что если я туда приеду и скажу: «Hi, guys! I want to play 2Pac. Ok?» И они такие, типа: «Ты чего, дебил?» Но если они играют, почему мне нельзя сыграть Тупака тогда? Или Флойда Мейвейзера. Сейчас раскачаюсь и сыграю Флойда. Приеду и скажу: «Чувак, я в честь тебя сниму кино, я сыграю тебя». А он ответит: «Какого хрена?» Так ведь, да?
В общем, я этого не понимаю, но принимаю, отвечу вот так. Хоть я и родом из рабочего поселка, возможно, дело в воспитании, но у меня никогда не было претензий к людям из разных «сословий» — будь то расовые разногласия, гендерные. Для меня это так дико, что кто-то что-то доказывает. Видимо, действительно есть определенные проблемы, но я надеюсь, что места хватит всем. Нужно просто научиться вести диалог. Надеюсь, что все будет отлично.
— На ваш взгляд, кино вообще должно быть социальным? И почему в России такого, кажется, очень мало? Ведь в основном у нас снимают либо качественную «чернуху», либо комедии, либо боевики...
— Мне кажется, что все кино — и даже отчасти социальное — снимается под запрос аудитории. Значит, все эти жанры в России смотрят, поддерживают. Потому что к другому жанру — например, фэнтези — в большинстве своем у нас пока, на мой взгляд, относятся как к какой-то чуши. Не готовы к этому пока.
Мы пытаемся что-то новое показывать аудитории, но на данный момент она больше предпочитает либо комедию, либо «чернуху». Дело не в исполнителе. Кому-то нравится Лепс, кому-то — «Звуки Му». Дело вкусов, выбор людей.
— Недавно случились перестановки в «Гоголь-центре», вашем театре — вместо Кирилла Серебренникова худруком стал Алексей Агранович. Как отнеслись к этому?
— Мне нечего добавить на самом деле. Вы все прекрасно читали, это все было опубликовано официально. Я не помню точно цитату своего мастера Кирилла Семеновича, но я в этом плане с ним согласен абсолютно, что при данных обстоятельствах то, что театр возглавил Алексей Агранович — это лучшее, что могло произойти в нашем случае по отношению к театру. Поэтому у меня никакого сильного расстройства нет. Будем работать дальше. Творить и создавать.
— Ваш партнер по «Рашн Югу» Семен Трескунов рассказывал, что после последних событий в Москве, которые он публично поддержал, к нему домой наведались полицейские.
— Да, я видел это видео. Что я могу вам сказать? Все это ужасно на самом деле. Для меня нет каких-то конкретных виновных людей, но есть понятие системы, имеющей проблемы, которые нужно решать. Решать путем разговоров, путем честных выборов, путем диалога с людьми. Потому что если люди выходят, значит — что-то работает не так. Там много моих коллег, я не могу к этому не подключаться, потому что это тоже ранит и задевает. И каждый начинает вот так вот раскачивать свой эмоциональный фон.
Конечно же, хочется верить в этот хэштег «Все будет хорошо». Верить, что люди, которые должны услышать, наконец-то услышат. И предпримут какие-то правильные меры, собравшись с мужеством и доблестью. Исправят свои ошибки, все-таки направят свою государственную мощь на пользу людям, живущим в России.
— И ваши работы, и работы Крыжовникова несколько раз становились темой обзоров BadComedian. Вас, очевидно, часто про него спрашивают, но все же — как к нему относитесь?
— Да, очень часто. Честное слово, к самому BadComedian у меня вообще никогда нет претензий. Он прекрасно делает свою работу, та форма, которую он выстроил, прекрасна. Собственно, мое отношение к BadComedian, к Моргенштерну, к Ольге Бузовой — одинаковое. Каждый делает свое дело.
Но у меня есть претензии к аудитории, которая благодаря его мнению делает выводы. Мне кажется, немножко странно слушать кого-либо — и потом выдавать чье-то мнение за свое. Причем с такой пеной у рта. Главное, что так часто делают даже мои коллеги по работе: «Вот я видел это». Я говорю: «А ты фильм сам смотрел?». Отвечают: «Нет, фильм не видел». Как это может быть? Если я хочу выразить свое мнение, то сначала посмотрю, прежде чем сказать. Если тебе реально не понравилось, то да. Я же не отрицаю, что кино имеет свои побочные эффекты, свои ошибки, там они действительно есть.
Подобный случай был, например, с «Временными трудностями». Понятно, что никто не хотел, чтобы получилась такая мейнстрим-история в такой сложной тематике. Так вышло. Но там и не было такого ужаса, который все приписывали. Так что, человек, который сначала критиковал фильм, посмотрев лишь обзор, когда он ознакомился с фильмом, подошел ко мне и сказал: «Блин, чувак, да, слушай, извини, правда там этого нет, что придумывается».
Повторюсь — лично к BadComedian никаких претензий. А вот к людям, который выставляют его мнение за свое, претензий много. Мне кажется, что именно из-за этого вообще много проблем в стране. Из-за того, что люди не могут полностью высказать свое мнение по какому-то вопросу. Не сидеть в соцсетях, не наблюдать со стороны, не подкидывать ужасные слова — «мразь», «тварь» и так далее. Хотя я в этом плане везучий, в моем случае такого практически нет. Но такое же было, например, с Тодоренко. Это же ужас. У меня было полное ощущение, что они просто ее сожгут, дай им волю. Да, каждый из нас может когда-то что-то сказать. Но, блин, это уже too much.
— Может, дело в том, что сейчас эпоха интернета? Говорить, не в глаза, кажется, проще.
— Давай честно: при любой эпохе были одни и те же люди. Просто проблема, что люди, вот мы, к сожалению, видимо, не меняемся. Я сейчас и про себя, и про тебя, и про всех. Время идет, а люди на самом деле не меняются. Мне кажется, высший пик эволюции нашей планеты наступит только тогда, когда мы наконец-то избавимся от зависти, невежества хамства и вранья. Однако этого не произойдет, потому что, видимо, на каком-то библейском уровне мы все прокляты. Потому что сколько же вокруг агрессии, гигантское количество агрессии со всех сторон. Сегодня реально доброта считается слабостью. Это же ужас. Как это может быть вообще? Это правда странно.
Вот сидит какой-то человек в интернете, и я почему-то должен слушать его мнение, когда он имеет право меня оскорблять. А если ты ему что-то попытаешься сказать, ты не имеешь на это право. Почему? Потому что он прав, а ты нет? Кто это придумал? Странно же... Почему вы покушаетесь на мою свободу мнения? Я ничего не имею против, правда. Просто, когда мне что-то предъявляют, я хочу, чтобы это было обоснованно и понятно.
Даже с точки зрения какой-то пацанской культуры — это не по-пацански. Если кто-то сказал, что я лох, это не означает, что это правда. Потому что за это с тебя спросят. А в соцсетях никто никого не спросит, потому что никто никого не увидит. Поэтому они все это делают. Если честно, у меня по этому делу вообще фэн-шуй, мне в целом все равно. Просто странная такая история.
